– Где моя одежда? – прохрипел я, как старик из колодца, утирая слёзы и медленно, неуверенно вставая с кровати.

– Что? Ах, одежда, – Павший обернулся ко мне и наградил ехидной, торжествующей улыбкой, – тебя вчера стошнило на неё, и её унесли стирать. Сейчас принесу.

– Аэлирн! – впрочем, мой крик больше напомнил гарканье ворона, а мужчина, посмеявшись, нырнул прочь из комнаты и исчез во тьме коридора.

По полу сквозило, ноги мои замёрзли, пока я стоял и идиот-идиотом глядел на проём двери, в котором, кажется, клубилась мгла, не смея шевельнуться и даже продохнуть. Сердце моё бешено, испугано колотилось в груди, и лишь явление моего любимого насильника отогнало ступор и оцепенение.

– Эй, призрака увидел? Одевайся и давай спустимся вниз – нас уже заждались, – его лицо возникло передо мной так, будто он вывалился из портала, но после до меня дошло, что я так долго пялился и не моргал, что перестал что-либо видеть вокруг себя. – Давай-давай, шевелись, задохлик – мы очень сильно отстаём от графика.

– Сам ты… задохлик, – прошептал я, натягивая на себя бельё, с трудом шевеля своим заледеневшим, дрожащим телом.

Влезть в брюки вообще показалось мне настоящим испытанием. Если бы терпение у Аэлирна не лопнуло и он не надел на меня сам рубашку, возиться мне до скончания миров. Взгляд его, наконец наполнившийся теплом и тревогой, прошёлся по моему лицу, а я лишь опустил взгляд.

– Они рядом, Аэлирн. Нам в самом деле стоит поспешить, – сердце моё сжимала тоска, на плечи будто тысячи гор свалилось. А я не Атлант. Я всего лишь оборотень с весьма ограниченными в этом плане способностями. И очень даже смертный, как показывала практика уже некоторое время.

Мужчина кивнул и, взяв меня за руку, как маленького, повёл прочь из комнаты, в темноту коридора, которую я так испугался. На его губах вновь была мягкая, почти довольная улыбка, по которой я успел соскучиться до ужаса, и она успокаивала, равно как и то, что он поглаживал мои пальцы своими. Наконец, я разглядел лучи света, которые тьма пропускала с огромной неохотой. Если бы не Аэлирн, я бы свернул шею на лестнице, начавшейся так внезапно и неожиданно. Стали доноситься весёлые голоса, а затем меня со всех сторон окутало тепло, и я даже зажмурился – окунулся в свет, тепло и как будто в нежный огонь. Но, как оказалось, мы лишь вошли в большую комнату, скорее напомнившую мне охотничью мастерскую – здесь всюду стояли чучела животных, висели на стенах, смотрели из углов, и посреди этого я едва различил людей, хоть и не был уверен, что это именно люди.

– О, наши совы проснулись, – раздался женский голос с такой порцией издёвки, на которую мне мигом захотелось оскалиться и показать клыки.

Я поглядел на обладательницу такого количества яда и невольно потерял дар речи. Если честно, я предполагал увидеть кого-нибудь, кто подходил бы под определение «парня в юбке», но это было совершенно не то, что я ожидал увидеть. На вид она была почти моей ровесницей, если не младше. Коротко стриженные волосы так и топорщились в стороны, были окрашены в кислотно-синий цвет, от которого мои глаза вновь начали слезиться. Нижняя губа её была трижды проколота, а в ушах красовались флуоресцентно-оранжевые широкие растяжки, больше похожие на ядерных червяков-мутантов, чем на пластиковые украшения. Шея её была увешана таким количеством разных медальонов и амулетов, что любой индеец умер бы от зависти, увидев все эти пёрышки, лапки, глаза, металлические и не очень когти. Синяя майка с весьма непристойными надписями и рисунками местами была порвана, выглядела поношенной, как и клешёные джинсы. Возможно, я бы подумал, что это дурная шутка, но взгляд мой привлекли остроконечные, но не так, как у эльфов, ушки.

– Ты, вообще, кто? – наконец изрёк я своим сиплым, благодаря Аэлирну, голосом.

– А какой тебе интерес, шпана малолетняя? – ухмыльнулась девушка, закидывая ногу на ногу и склоняя голову на бок.

– Попридержи язык за зубами, Кхаэм. Мне ничего не стоит вырвать его из твоего поганого рта, а затем прирезать всех полукровок, которые здесь ютятся, – почти нежно и с любовью проворковал Аэлирн, но крылья его опасно зашелестели.

Девушка в миг изменилась в лице, скривилась, а затем сплюнула в камин по правую руку от неё. Головёшка зашипела, но почти тут же восстановилось мирное потрескивание огня. Кивнув нам на кресла возле небольшого круглого столика, полукровка вытащила из кармана джинс сигареты и почти сразу раскурила одну, пуская вонючий дым в комнату и сверля нас взглядом зелёных глаз. Рядом с ней стояло двое мужчин, которые не то что бы принадлежали к кому-то из Светлого или Тёмного народа, но и не совсем напоминали людей. Один из них казался мне и вовсе гремучей смесью – этакий эскимос-европеец с благородными чертами лица и какой-то ещё примесью, которую я никак не мог разобрать.

– Вампиры рыскают повсюду, ребята, так что делайте все свои дела и убирайтесь отсюда, – уже открыто и грубо произнесла девушка, затем делая затяжку и выпуская дым через нос.

– Ты говоришь с тем, кто через пару дней станет королём, женщина, так что закрой рот. Мы будем здесь ровно столько, сколько нам понадобится. – Нет, это не Аэлирн. Это дорогой и любимый я.

Я было потянулся к пачке сигарет, так неразумно оставленной Кхаэм на столе, но она схватила её и швырнула в камин, с довольным выражением лица объявив, что сейчас докуривает последнюю.

– Да, дорогая, с возрастом ты становишься только хуже, – почти ностальгично и довольно произнёс Павший, складывая на груди руки и как-то странно глядя на нашу ядовитую собеседницу. – Тебе бы уже на покой. Только бы наследница подросла. Кстати, как там малышка Лаура? Всё так же завтракает собственным дерьмом, если ты её вовремя не покормишь?

– Не смей говорить о Лауре, выблядок.

О, похоже это её задело за живое! И мне это даже странно понравилось – как будто одна из тысячи гор свалилась с меня, дав немного продохнуть. Тот мужчина, что показался мне особенно странным, словно из-под пола возник по правую руку от меня и протянул резную трубку из светлого, гладкого дерева с чёрным, уже потерявшим блеск пластиковым мундштуком. Я поглядел на него с непониманием, а он улыбнулся, а затем вложил мне её в руку, затем туда же положил небольшой кожаный мешочек и спички. Аэлирн пару мгновений глядел на моё ошарашенное выражение лица, а затем фыркнул и забрал всё, что на меня возложили:

– Прости его, Нив, он ещё прежде не держал такое в руках.

Мужчина понимающе улыбнулся и чуть поклонился, отойдя от меня.

– Какой же это король, если он трубкой ни разу не пользовался?

– Получше, чем тот, кто не умеет следить за своим болотным языком, – улыбнулся Павший.

Тонкие пальцы его раскрыли кисет, затем легко нырнули внутрь, а после вытащили оттуда ароматный – даже я почувствовал его запах – табак, который после почти с благоговением заправил в трубку. Чиркнув спичкой, которая едва не радостно зашипела и разгорелась в его пальцах, он принялся раскуривать трубку. И так… неожиданно соблазнительно стал выглядеть в это мгновение, что я тут же простил ему измывательство над своим ртом и горлом. Щёки его, впалые и бледные, то раздувались, то вновь возвращались в прежнее состояние, и вскоре сизый дым наполнил комнату, такой терпкий и ароматный, будто был газообразным вином. Впрочем, ничего удивительного не было бы, если этот табак когда-то был заправлен старым вином. А затем мой ангел протянул мне трубку и повелел попробовать. Я, доверчивый маленький идиот, конечно тут же как следует затянулся, а когда стал делать вдох, чуть не задохнулся. Никогда бы не подумал тогда, что бывает что-то настолько крепкое! Пожалуй, даже мой отец удивился узнай он о таком изобретении мира. Не подав вида и сосредоточившись, я начал курить чуть осторожнее, глядя на то, как едва заметно тлеют угольки в табачной камере. Наверное, я выглядел забавно – делал несколько затяжек и выпускал дым в чашу, глядя в неё, как маленький ребёнок, которому показали фокус, а он смог сам его повторить. Что удивительно, надо мной никто не смеялся – даже Кхаэм. Мужчины, в роду у которых точно были эскимосы, тихо шептались между собой, то и дело активно жестикулируя, полукровка глядела в камин, а Аэлирн – на неё.