Я даже не попытался ответить, и блаженная тьма охватила мой разум и тело, расслабляя. Как он подобрался ко мне незамеченным? Ведь от него буквально разит смертью и мертвечиной, опасностью. Почему мои хвалёные звериные инстинкты и силы Павшего трусливо молчали, подпуская ко мне кого-то со спины? И как теперь стоит поступить, если мне доведётся ещё раз открыть глаза? А мне довелось. Рядом уютно потрескивал камин, на полу распростёрла лапы шкура огромного снежного барса. Бардовые занавески были опущены, но я чувствовал, что за пределами здания уже стемнело, а значит, я провёл без сознания почти двенадцать часов, если не больше того. Овальный, вытянутый стол находился прямо передо мной, и на нём действительно исходила чудесными запахами еда, от запеченного картофеля до румяного мяса. В животе предательски забурчало, и я зажмурился, опустил голову. Кисти ныли, я чувствовал прикосновение двимерита, но уже давно выучил, что сопротивляться ему бесполезно, равно как и пытаться высечь из себя хоть какую искру магии. Лодыжки были скованы тем же образом, однако я вполне уютно сидел среди развалов подушек самых различных цветов и размеров. Можно сказать, я находился в идеальных условиях, если не считать цепей, что сковывали меня и мою душу. Дверь по правую сторону от камина была слегка приоткрыта, на противоположной стороне комнаты высилась кровать с занавешенным балдахином, но я не слышал, чтобы оттуда раздавалось дыхание или ещё какие-либо звуки, а потому полагал, что нахожусь в комнате один. Дотянуться до оков не получалось никаким образом, и это начинало совершенно неприлично меня бесить, равно как и абсолютная несуразность ситуации. Вот я сижу, в шикарной комнате перед столом, уставленным блюдами, уютно полыхает камин, подушки согревают моё обнажённое по пояс тело, а вот оковы делают меня из желанного гостя жалким пленником.
Вскоре двери приоткрылись, и в комнату вплыл, напевая себе что-то под нос, темноволосый мужчина. Высокий хвост почти на самой макушке, туго перевязанный лентой, плавно покачивался в такт его, кажется, легчайшим шагам, будто тот и вовсе не касался ногами пола. Лицо его было наполнено каким-то внутренним огнём, вдохновением, и глаза так и пылали углями. Богатые, свободные одежды шли ему просто возмутительно. Заметив, что я очнулся, мужчина расплылся в улыбке, обнажив клыки, и я учуял тот самый запах, но в этот раз он не торопился забивать мою глотку.
– Ах, вы очнулись, Ваше величество! – почти нараспев произнёс вампир, приближаясь ко мне и присаживаясь рядом на пол, облокачиваясь позади себя на руки. Выглядел он так, словно бы собирался вести беседу с хорошим другом, а не врагом всей Империи. – Я был вынужден покинуть вас некоторое время назад по неотложным делам, однако же, теперь всё моё внимание принадлежит исключительно вам. С чего такой хмурый и недружелюбный взгляд? Неприлично проявлять такую неприязнь к тому, кого даже не знаете.
– Вы всё говорите о хорошем тоне, а сами покамест не назвались. Как же мне ещё реагировать на вас? – съязвил я. Это была не неприязнь, это было недоверие. Мне довелось побывать в цепях, и, как правило, они означали, что у моих собеседников не самые лучшие намерения. А этот разливался соловьём.
– Ох, какой же я невежда! – вампир покачал головой и виновато улыбнулся мне, словно в самом деле мог испытывать жгучее чувство вины и стыда. – Лорд Джером Роул к вашим услугам.
Холодный пот заструился вдоль позвоночника, хотя в комнате всё ещё было приятно жарко, по телу прошлась постыдная дрожь. Мне захотелось немедленно ретироваться в сторону Долины и посидеть там немного, покуда вампир не скроется с глаз моих долой, но я торопливо поборол трусливый порыв и взял себя в руки, хотя капли испарины и выступили на теле.
– Вы побледнели, Ваше величество. – Ухмыльнулся маг, слегка сощурив алые глаза. Он был чистокровен, как никто другой, я это чувствовал. Старый, мудрый вампир, хитрый и засунувший лапы в такие таинства, какие, наверное, и моему отцу не снились. Самый опасный из всех приближённых Джинджера сейчас сидел рядом со мной и беспечно покачивал ногой. – Вам опять нехорошо?
– Я в полном порядке. Если, конечно, не учитывать зверского голода. И одного немаловажного факта. – Мужчина быстро моргнул пару раз, изображая на лице живейшее любопытство. – С чего бы придворному магу держать меня в таком уюте, вместо того, чтобы доставить в Лар-Карвен или Беатор?
– О, мой дорогой, простите великодушно, я совсем никудышный хозяин! – словно не услышав моего вопроса, Джером поднялся с пола и проплыл к столу, принимаясь слегка позвякивать посудой и столовыми приборами. Тихо мурлыкая себе что-то под нос, маг, кажется, улыбался, хоть я видел лишь его прямую спину и слегка покачивающийся хвост. Наконец, он вернулся ко мне, поставил рядом бокал пряного вина, а после, вооружившись вилкой, подцепил кусок мяса и поднёс к моим губам. – Не бойтесь, не отравлено. – И, чтобы убедить меня в подобном, немедленно съел предложенное, но следующий кусок лакомства задержал у моих губ. – Ваш желудок столь жалостливо мурчит, Ваша светлость, что мне становится совестно за столь долгое заключение.
Отвечать на мой вопрос маг не торопился и кормил меня так, словно всю жизнь только то и делал, что подносил еду к королевским губам. Мне почему-то представилось, как он сидел бы у ног моего отца и с точно такой же очаровательной улыбкой протягивал к нему собственное распоротое запястье. Картина была столь неожиданной, резкой, отчётливой, что меня вновь пробил ледяной пот, и я охотно принял вино, пусть в первый момент мне и показалось, будто я глотаю густую кровь. Но то было лишь наваждением, игрой воспоминаний и прошлого, что смешались для меня в эти мгновения в одно единое целое. Наконец, маг закончил со своим чёрным делом и улыбнулся мне куда более обольстительно:
– А зачем мне увозить вас куда-то, мой дорогой Король? Я застал вас врасплох, воспользовался вашей слабостью, и даже не смог толком полюбоваться на настоящего Павшего в действии. О, какое редкое явление! Мне прежде не доводилось такого видеть. Павший в настоящем теле, принадлежащем ему, из плоти и крови. – Глаза его засияли абсолютно маниакальным образом, и он, подавшись вперёд, почти коснулся губами моего плеча, я ощущал его ледяное дыхание. Острые его ногти прошлись по моим кистям, боль вспыхнула и угасла, а через пару мгновений я чувствовал, как по рукам стекают капли крови. – Горячая, живая кровь, бьющееся сердце, яростная душа, наполненная необъятными силами, – жадно шептал он, мелко содрогаясь. Его ладонь замерла над моим сердцем, пальцы дрогнули, а затем ногти впились в кожу, мясо, встретились с рёбрами. Я стиснул зубы, зажмурился. – Подумать только, какая выдержка. Какая регенерация! Ни одной чистой кровью подобного не добиться, ни одной магией, ни одним научным прорывом. Это феноменально!
Он надавил сильнее, и я почувствовал, услышал хруст костей, сжал челюсти до боли, но не посмел обрадовать его собственными криками и стонами боли. Кровь струилась по рукам и торсу, боль пульсировала в венах, вживляемая умелыми руками мага. От неё сердце начинало колотиться в груди в совершенно безумном ритме, судорожно и истерично, причиняя лишь большую боль. Когти его медленно двинулись вниз, распарывая мою плоть, я задышал чаще, пока мог это делать, пока кровь не хлынула горлом. Она выливалась толчками, постепенно окрашивала шкуру барса в алый, мне становилось всё холоднее. Вампир отпрянул, глядя на меня раздосадовано и, кажется, обиженно, надул губы и вскинул брови:
– Ничего не понимаю! Ты же Павший! Ты обязан исцелиться.
– Двимерит, сукин ты сын, – просипел я, стараясь даже не дышать. Глаза слезились от боли, тёмные пятна плясали перед взором. – Сними его, и я сделаю всё, что угодно!
– О, нет, мой дорогой Король, так неинтересно. – Маг склонил голову на бок и почти нежно провёл пальцами по краям ран, заставив меня зашипеть от боли и крепко зажмуриться. Любезно преподнесённый мне ужин торопился наружу, но я сдерживал ком в желудке из последних сил. – Без двимерита и я могу совершать невероятные чудеса. Но мне казалось, что Павшие выше этого, выше материи. – Он поднёс к своему лицу руку, перепачканную в крови, и жадно слизнул алую жидкость, издал блаженный стон, прикрыв глаза. – Мне довелось видеть твою мать, Король, когда Аэлирн владел её телом. Двимерит для него был лёгкой помехой, подобно песчинке в сапоге. Неприятно, но с этим можно жить. Так чем хуже ты? Ты, обладающий собственной плотью, волей, что вернула тебя к жизни, пусть и ради мести?
