– Спасибо, – наконец произнёс я и неловко потёр плечо, точно это могло помочь мне придти в себя и справиться с потрясением.
Эльф хмыкнул нечто неразборчивое и отвернулся к карте, затем развернулся и вышел, ничего не говоря. Отойдя от внезапных открытий, я оставил карту и планы до полного пробуждения Светлых. Как бы я не старался разделить план, разбить его на мельчайшие частички, ясно было одно: мы ничего не сделаем, если будем сидеть каждый в своём углу и корпеть над своими тараканами. Не спорю, теперь у меня было достаточно сил, чтобы выиграть эту войну самостоятельно, даже без Аэлирна, но я желал не просто одержать сокрушительную победу. Впереди я желал видеть новую жизнь, не уничтоженную кровавой войной. Конечно, подобная стратегия спасла бы множество жизней, у неё были и плюсы, и минусы – последних значительно больше. Помимо головы Джинджера, отдельно от его паскудного тела, мне были нужны мои Светлые. Отчасти, мной двигало желание доказать, что я истинный Король, отчасти – дать своему народу возможность отомстить за уничтожение столь многих прекрасных существ. Но было в этом и эгоистичное желание остаться в живых, не угодить в лапы Охоты.
Убежище медленно оживало. Беженцы выходили из комнаток, оглядываясь по сторонам, точно пытались проверить и поверить в то, что их предводитель вернулся, их Король сбежал от смерти и готов вести их в бой. Возможно, один из самых последних. Я встречал каждого, улыбался, жал руку и приглашал выйти из убежища после завтрака, чтобы выслушать меня. Их глаза загорались надеждой, былые мечты освещали их лица. И это было слаще любой жажды мести, прекрасней ядовитой ненависти, коими я должен был упиваться. Павший наслаждается чужими эмоциями, чувствами, мы зависим от других и любая яркая искра для нас подобна нектару. Но когда есть возможность выпить дорогой, качественный алкоголь, а не палёное пиво, выбор очевиден. Но, конечно, если ты пристрастился к яду, сложно отказаться от него.
Их счастье было таким пряным, манящим, нежным, щемящим, и я понимал, что больше ничего и не нужно – лишь их сверкающие взгляды. Странно было находить в заботе о других утешение, но я проверял их, желал приятного аппетита и обменивался шутками. Мрачные подземелья становились светлее. Я ткал эту магию с кропотливостью матери, что шьёт одежду любимому отпрыску, чтобы согреть его и дать ему лучшее. Крупица смеха одного, мечтательная улыбка второго, влюбленный вздох третьей – всё это я осторожно и робко крал, делал эскизы их аур, не истощая, но добавляя собственных надежд. Узор волшбы ложился послушно и легко, украшал мрачные и уродливые переходы, исправлял их, свет прогонял мрак, и он бежал постыдно и быстро, пронизывал всё вокруг, точно тончайшая паутина росы и инея, вдыхал жизнь в камни и корни. Две тысячи Светлых, отдохнувших, готовых сражаться и начать новую жизнь – лучший источник сил, который невозможно опустошить такой магией. Она не из этого мира, открылась мне в Долине подобно раскрывшемуся цветку весной – робко, но в полную силу. Можно высосать все силы из одного, оставить его на краю между жизнью и смертью, но при этом остаться с горьким привкусом тлена во рту. Но есть и другой путь: вдохновить их, наполнить до краёв, взять излишки и ещё немного, и сотворить защиту, какую не пробьёт ни одна баллиста. Удивление, какими наполнялись их глаза, стоило всех сил, что я вложил в своё первое творение. Светлые бродили по преобразившимся коридорам, вдыхали чистый, свежий воздух полной грудью и не знали, когда случилось чудо. От расхода сил подкашивались ноги, я чувствовал, как желудочная кислота проедает язву, руки и ноги были ледяными, но я был счастлив, как никогда.
Новый замок не был произведением искусства вроде Беатора, но проверять крепость его стен я бы не посоветовал даже самому лютому великану. У него не было тонких башен и витражных, стрельчатых окон, не было украшений на крыше, но наконечники баллист щерили смертоносные зубы из-за зубцов стен, узкие бойницы готовы были стать линией обороны. Не было и чудесных, цветущих и благоухающих садов, воздушных и лучистых фонтанов, открытых галерей и прелестных картин на стенах. В узких коридорах можно было часами держать оборону, со стен – полить врага кипящей смолой и горящими стрелами. Здесь я желал скрыть от Тёмных детей и тех, кто не мог сражаться, здесь Светлые могли чувствовать себя в безопасности. Первозданный лес без боя принял изменения и приспособился – деревья тянулись вверх, скрывая стены замка, обступали плотной стеной и открывали единственную возможную дорогу.
– Ваше Величество? – голос, внезапно раздавшийся поблизости, позволил зацепиться за жизнь и придти в себя после истощающего колдовства. – Вы в порядке?
– Лучше не бывает, – ухмыльнулся я, с трудом опираясь на стену и выпрямляясь, поднимая взгляд на перепуганную девушку. – Есть ли здесь вино? Мне бы силы восстановить.
– Да, господин Эмиэр, сию минуту, – и она умчалась прочь, легконогая и светлая.
С трудом донеся себя до одного из кресел, я медленно и осторожно опустился в него, оглядывая плоды своих трудов с придиркой и оценкой. Внутри было достаточно просторно для размещения армии, но я знал, что ей здесь не место. Если ты вооружаешь и вдохновляешь войско, оно должно сразу отправиться в бой, а не ждать, мучительно, пока правитель соизволит оторвать задницу от кровати. Но пока они не вовлечены в войну, им есть, где спать и набираться силами. И это было для меня важно. Как никогда. Вернулась девушка, протянула мне бокал вина, и я поблагодарил её. На бледных щеках расцвел румянец, робкая улыбка скрасила бледные, тонкие губы. Кокетливым жестом заправив прядь волос за ухо, она откланялась, удалилась. «Мартовская кошка, – несколько испуганно подумал я, принимаясь медленно потягивать вино». При том, что я не занимался тяжёлой работой, магия истощала. Представьте себе, что вы не совсем знаете, как решать сложные математические задачи, но вас посадили этим заниматься – и так на протяжении всего дня. Можно приноровиться, понять, как это делается примерно, но все равно в самом процессе будет мало приятного. Колдовство сродни этому, но оно бывает приятным, если не изнуряет. Боевая магия и созидательная не похожи друг на друга, как небо и земля. В пылу битвы энергия хлещет через край вместе с адреналином, извлечь её проще простого, преобразить в нечто смертоносное – не так уж и сложно, но истинное мастерство боевого мага не в том, как придать энергии образ и направить в нужное русло. Если тебе не нужно преображать собственные силы, и достаточно единого движения мысли, чтобы поразить врага – ты истинный боевой маг. И именно такие колдуны встречаются реже всего, но в этом даже есть нечто хорошее. Не хотелось бы встретиться с таким посреди поля битвы, потому как понять, когда он атакует, а когда нет, просто напросто невозможно. Созидатели принадлежат к совершенно другому классу чародеев, и они единственные, кого можно назвать именно так: они исцеляют раны, успокаивают смертельно раненых воинов и дарят им последний, безболезненный вдох перед тем, как душа отделяется от тела, но помимо прочего они создают самые настоящие, тонкие искусства. Десять таких магов могут воздвигнуть лёгкий, великолепный мост через реку, и он будет стоять тысячелетиями, храня на себе отпечаток величия и нетленности. Отдавая кусочки собственной души, создают они великолепные сады, чтобы дарить спокойствие и счастье тем, кто остался в одиночестве. Чародеи не могут прожить больше двух сотен лет, если используют свою магию, они истончаются – их тело, разум, душа, становятся прозрачными, немощными, не только потому, что это невероятно сложно, но ещё и оттого, что отдают себя самое на создание прекраснейших вещей в нашем мире. Страшно встретить такого живого призрака, бессвязно что-то бормочущего и глядящего бесцветными глазами в материю миров. Такова цена величайшей магии.
Боевые маги черпают энергию из врагов, из земли, воздуха, огня, а оттого по праву считаются самыми долгоживущими и могучими существами, но и их судьба порой бывает кошмарна и незавидна. У каждого из нас есть тот резерв сил, который нельзя исчерпать, но не потому, что он недосягаем – просто лучше этого вовсе не делать. Используя свои силы, возмещая их чужой энергией, маг загрязняет свою ауру, марает свою душу чужими отпечатками и прикосновениями. После боя маги отдыхают, пьют много вина, которое необъяснимым образом очищает их, помогает восполнить запас сил, но даже так они не могут вступить в новое сражение сразу. Но если ситуация безнадёжна, у них не остаётся иного выбора, кроме как начать использовать тот самый запретный резерв – чистый, мощный. Представьте, что вы долго не ели, потому как так сложилась ситуация, а затем у вас есть выбор – съесть прогнившее, полежавшее на солнце мясо или же остаться ждать, пока не появится что-то получше. Как ни крути, оба варианта будут не слишком приятны и полезны: от одного вполне можно умереть, хоть и сытым, а во втором – не факт, что у вас вообще появится шанс поесть. Так и с магами. Опустошив себя, они либо вычерпают силу из ближайшего источника, либо будут мучиться на грани смерти, пытаясь дождаться, пока силы вернутся. Казалось бы, что плохого в том, чтобы подпитать себя от того же огня? Да, возможно, силы вернутся к вам, но не разум, не душа.
