На словах это прекрасно, пока ты не сталкиваешься с прогнившими изнутри существами. Когда смотришь на таких, ком тошноты поднимается к горлу, а рот наполняется гнилым привкусом. Подобный опыт настиг меня слишком быстро, но как говорится, если ты не готов к этому, это с тобой и не случится. Стоило мне явиться к Светлым, как я увидел одного такого. И ладно, если бы это был какой-нибудь ушлый страж или бывший политик, нет. Это был ребёнок. Его мысли сочились злостью и ненавистью, он ненавидел своих родителей за то, что они погибли, ненавидел всех вокруг за ничтожное существование, у него была одна мечта – уйти к Императору. Хуже была его фальшивая улыбка и сочащиеся ядом слова. Первым моим порывом было свернуть ему шею и тихо отправить в болото, пока никто не хватился, но я смог себя остановить. Кто довёл их всех до такой жизни? Правильно. Ответственность за то, что привыкшие к свету и безбедной жизни существа, как крысы, прячутся в темноте между корней и скал, лежала на мне. И первое, что я сделал – извинился перед ним. Смиренно попросил у мальчишки прощения, опустившись на коленях. Он разревелся и пообещал, что исправится. Но я знал, уже через день-другой он вновь будет отравлять ненавистью воздух вокруг себя. С этим я ничего не мог сделать.
Поднявшись с колен и почувствовав себя наконец в своей тарелке, я закинул рубашку на плечо и вернулся в жилые помещения. В одном из них горел скромный, небольшой камин – сеть шатких труб пронизывала это убежище, прогревая его, но не давая задохнуться. Тонкое слияние магии и чего-то, отдалённо напоминающего инженерию. Перед камином в напряжённой позе застыл Лаирендил. Вот уж кого я точно был рад видеть, хотя только слепой мог не заметить его некоторую злость на меня.
– Как он? – не оборачиваясь, поинтересовался рыжий, глядя на огонь, как загипнотизированный.
– Я всё сделал. Больше приступов не будет, если кто-нибудь опять не вскроет ему лёгкие. – Просто пожал плечом я и опустился на шаткий стул, опёрся ладонями на колени, вглядываясь в фигуру своего оруженосца. Да, семь лет назад он был оруженосцем, а теперь – полноправный рыцарь. – Как вообще получилось, что он заработал пневмоторакс? Болезнь? Боевая травма?
– Его ранили, – после долгого молчания отозвался Лаирендил, всё так же не глядя на меня. – Мы делали вылазку в город пару лет назад. С охотой были некоторые неудачи, и нам пришлось искать еду там. Не знаю, что именно произошло и как нас узнали, но один отряд кинулся на нас. Валенсио сражался до последнего. Не знаю даже, где он научился так сражаться, но он убил шестерых, прежде чем последний оставшийся в живых ткнул в него кинжалом. Думаю, это скорее была даже случайность, чем запланированная атака. Целители едва вытянули Валенсио с того света.
– Что ж, приятно знать, что у меня там почти появилась более приятная компания, чем опостылевший муж, – вяло улыбнулся я.
Лаирендил коротко фыркнул и изогнул губы в улыбке, выражение его лица стало мягче и приятней, я, наконец, смог расслабиться. Некоторое время мы молчали, глядя в огонь и думая каждый о своём. Не знаю, чем была занята голова эльфа, а вот у меня была куча вопросов, ответы на которые трудно было получить. Чем сейчас занят Джинджер? Как скоро явиться Аэлирн? Каковы наши шансы на победу? И как там Виктор? Сердце стиснуло ледяной болью, следом – яростью, но мне удалось взять себя в руки и отделиться от слишком ярких эмоций.
– Он часто думал о тебе. – Наконец прервал пагубную тишину Лаирендил и обернулся, скрестил на груди руки, воззрившись на меня с таким обвинением, как будто бы это я нарочно влюбил в себя Советника. – Почти что бредил.
– Я смотрю, это твоя больная мозоль после смерти мужа. – Не совсем ещё остывший после мыслей о брате, я не смог проконтролировать свой язык и тут же прикусил его. – Прости, не стоило мне говорить этого.
– Может и не стоило, но ты попал в точку, как и всегда, – нахмурился мужчина и чуть дёрнул головой, как если бы пытался отогнать надоедливую муху. – Он для меня очень важен.
– Я видел твоего сына, – я решил перевести разговор в мирное русло, и, кажется, не прогадал. Лицо Лаирендила посветлело, он вновь улыбнулся. – Ребята у реки за ним приглядывают. Но всё же мне любопытно, почему он там, в дебрях, а не с тобой. Кажется, здесь безопаснее, чем с беженцами, которые собираются начать партизанскую деятельность.
На этот раз я снова сказал нечто не то – эльф скривился, как будто у него внезапно заболел зуб, прикрыл глаза и вновь отвернулся к огню. Он стал казаться меньше, беспомощней. Старше.
– Михэль настоял на том, чтобы Винсент был где угодно, но не здесь. Это… личное.
– Понимаю, – чистосердечно соврал я, приглядываясь к своему собеседнику.
Его образ был таким странным, что я не мог сосредоточиться и понять, на что именно смотрю. Прежде мне казалось, что это просто рослый и очень верный детина, которого стараются пропихнуть как можно выше (не так грубо, конечно, но в пределах этого), а теперь я испытывал странное уважение. Инстинктивное, я бы сказал. Дело даже не в том, что он стал рыцарем во время моего отсутствия и, судя по всему, негласно заправлял тут всем, и даже не во внезапной седине среди огненных волос. Его аура казалась мне больше, чем может быть у эльфа его возраста, хотя, если быть откровенным – я не мог предположить его даже примерно. От такого внимательного вглядывания начинала болеть голова и слезиться глаза, но мне казалось, будто я упускаю что-то важное, что может стоить жизни, не мне, так ему или кому угодно из наших близких, и смотрел бы дальше, если бы вдруг Лаирендил не закрылся от меня. Если вам когда-либо приходилось оказаться зажатыми дверьми метро или прищемить себе палец тяжёлой железной вещью, вы можете примерно представить, что я ощутил в тот момент. Возможно, это даже походило на удар палача топором по шее, но мало кто может поделиться этими ощущениями и описать их. Словом, мне защемило мозг. Вздрогнув, и тряхнув головой, я поглядел в серьёзные глаза эльфа и понял, что зашёл как-то… слишком далеко.
– Не стоит делать этого сейчас, повелитель. Вам не понравится то, что вы увидите, – спокойно проговорил он и чуть кивнул, прикрыв глаза, как если бы прощался или подтверждал что-то.
– Как скажешь, Лаирендил. Но то, что ты сделал… ох, как скажешь.
Я нервно дёрнул плечами и вновь поглядел в огонь, чувствуя себя так, как если бы тянулся за конфетами и получил от взрослого по рукам. После того, как провёл длительное время, будучи мёртвым, а затем вернулся, такое поучение кажется самую малость оскорбительным, но, надо сказать, возвращает с небес на землю. И я даже мысленно поблагодарил своего бывшего оруженосца, однако вслух говорить ничего не стал.
– Ладно, к чёрту пустую болтовню, мне нужна информация. – Я поднялся со стула и принялся натягивать на себя рубашку. – Как можно больше. Чем раньше мы начнём, тем меньше придётся слушать возмущения Аэлирна, когда он, наконец, соизволит явиться сюда. Есть тут карта или ещё что-нибудь?
– Да, конечно. Следуй за мной.
И всё же, теперь не смотреть на Лаирендила было проблематично. Скажем так, если бы вам показали чудного зверька, а затем спрятали и сказали, что больше нельзя, вы бы наверняка пытались увидеть его снова хоть краем глаза. Меня же помимо естественного любопытства подталкивала ещё и обострившаяся после возрождения осторожность – хотелось знать всё и обо всех вокруг, мельчайшие подробности. Обычно никто не замечал, если я вдруг начинал изучать их, а это означало, что Лаирендил тоже Павший, что маловероятно, либо нечто более мудрое и чувствительное, чем простой эльф. Создать стабильный образ и ауру, изменить ощущения каждого, кто на него смотрит – это трудоёмкая работа даже для очень опытного Павшего. Вернее было бы предположить, что это просто какой-то особенный оборотень. Мысли перескакивали с одного существа на другое, пытаясь подобрать более подходящий вариант, однако я понимал, что бегу впереди паровоза и просто пытаюсь занять мысли хоть чем. Вполне понятная и даже не постыдная реакция того, кто последние семь с половиной лет тонул в гулкой пустоте и ничего кроме неё не слышал. А идущий впереди меня рыжий эльф оказался настолько любопытной целью для изучения, что не думать о разных вариациях было не слишком просто. И потому я был втройне благодарен ему за то, что он привёл меня в пустое, но более-менее освещённое крохотными пульсарами помещение. Здесь даже нашлось два приличных кресла и стол, заваленный свитками до отказа, а на стене висела печально знакомая мне карта. Помнится, когда мы вели своё глупое наступление, именно на ней Майлур мне показывал Хэрэргат.
