Не обращая внимания на слабость и про себя нашёптывая заклятия, латающие рану на левой руке, Валенсио обернулся вновь к чашам и теперь опустил пальцы в лёгкую серебристую пыль, наполненную магией, силами, каких ему самому было никогда не видать, но он и не желал их. Пыль липла к крови и щипала нежную эльфийскую кожу, и мужчине было жаль мальчика-рыцаря, ведь боль его наверняка будет невыносимой и удушающей. Но Лаирендил не дрогнул и тогда, когда пыль въедалась в его кожу, вливалась в его кровь и наполняла силами, отравляющими и лечащими одновременно. Глаза его сияли яростно и счастливо одновременно, и свет этот сменил насмешку на губах Советника нежностью, как если бы он увидел восторг собственного ребёнка, коих у него никогда не было. И в третий раз обернулся эльф к чашам, с тоской глянул на последнюю, наполненную хрустальной водой. Из родника на вершине западных гор эта вода наполнялась светом звёзд и была чище слезы младенца, теплей материнских объятий и в то же время холодней взгляда врага, и Валенсио ненавидел касаться этой воды, хоть ничего плохого он и не ощущал притом. Более того, он готов был наполниться счастьем всякий раз, если только замечал этот волшебный блеск, однако сейчас в сердце его поселилась тьма, и от неё становилось душно, не хотелось ни одной радости, кроме как ещё раз заглянуть в глаза Короля и услышать его устало-насмешливый голос, отражённый от стен Зала Совета. Набрав воду в серебристую округлую плошку, Валенсио обернулся к юноше и, придерживая сосуд одной рукой, второй принялся омывать лицо Лаирендила, не сводя с него взгляда, не в силах сокрыть тепло собственных прикосновений. Наконец, когда омовение закончилось, и даже огненные волосы эльфа стали влажными, Валенсио отступил и указал на чашу с водой:
- В память о нашем короле, сэр Лаирендил, родоначальник дома Огненного хрусталя, испейте свою долю до дна.
Бывший оруженосец, но всё ещё преданный слуга своего повелителя, рыцарь поднялся на ноги, даже не подумав стряхнуть с коленей желтоватую пыль, припорошившую ткань его брюк, и направился к чаше, впрочем, ему хватило и одного шага его длинных ног. С трепетом прикоснувшись к краю серебряной глубокой, широкой кандеи и, склонившись, сперва робко коснулся губами глади воды, а затем принялся пить. Всё это время эльф не сводил с него взгляда и понимал, что лучшего рыцаря его Король не мог назначить, выбрать. Возможно, он сделал то по наитию, случайно, даже, вероятно, увидев этого юношу с другим и узнав от канцлера, что сойтись им нельзя всего лишь из-за разницы сословий, но Главный Советник предпочитал верить, что то было Королевское чутьё. Наконец, сосуд опустел; дрожа и бледнея от количества выпитой разом воды, Лаирендил выпрямился и обернулся к Совету. Последний луч солнца блеснул и погас, отразившись во множестве кристаллов, что тут же разгорелись, засияли, и в их свете лицо рыцаря ответило внутренним светом, что вложил в него своей рукой Валенсио Завиль дель Амал — узор проступал сквозь кожу, и несколько дрожащих полосок крови, что не углядел Советник, робко сверкали мелкими крошками пыли, эссенции магии, разгоревшейся от воды горных рудников. Лишь немногие здесь могли похвастать подобными украшениями на лице, но и они опускали взгляд, Валенсио чувствовал их стыд и собственную гордость. Благодарность за последний дар своего господина.
Когда тишина стала наполняться рваным дыханием, Советник наконец позволил ей окончательно прерваться и заговорил, уложив тонкую ладонь на плечо рыцарю, затем указав на дверь.
- Идёмте юноша. - Мягко улыбнулся он и первым двинулся к дверям. Лаирендил держался рядом, потрясённый и не находящий в себе сил сдержать улыбку. - Прошу меня простить, но вашу свадьбу придётся перенести на то время, когда кончится траур по королю. Не могу позволить празднество в это время, как не умоляю себя.
- Не извиняйтесь, господин регент, - охотно отозвался рыжий, поглядев на него сверху-вниз, но Валенсио было не до разницы в росте, он с любопытством взглянул на него. - Пышная свадьба нам совершенно ни к чему, но если бы вы обвенчали нас, вы бы сделали нас счастливыми. Я понимаю, что похороны и война не для того, но всё же…
- Почему же не для того? - лёгкое возмущение проникло в голос Советника. - Не могу найти более подходящее время. Теперь вы рыцарь, сэр Лаирендил, и на войне вы можете погибнуть, а ваш избранник останется один. А так, ваш титул, будущие земли и средства помогут ему не умереть от голода, горя и одиночества.
Их разговор, который они оба лишь отчасти воспринимали всерьёз, но прекрасно понимали надобность говорить друг другу хоть что-то, лишь бы затмить тоску и боль, был внезапно прерван резко опустившейся на плечо Валенсио рукой и гневным женским голосом.
- Король мёртв, Тёмные собираются втоптать нас в землю, а ты с этим молокососом зелёным решаешь, как быть с его свадьбой? - Пируасэль готова была вот-вот сорваться на визг, и этот высокий срывающийся фальцет отзывался в душе Валенсио скрежетом, дрожью. - Ты, чёрт побери, регент или нет? Кинь ему в морду деньгами, а не облизывайся с ним, и иди думать над проклятым планом действий.
- Такова воля короля, Советница. И моя собственная, - с лёгким нажимом и раздражением произнёс мужчина, оборачиваясь и слегка приподнимая голову — вздорная эльфийка была выше его, сильнее, но Валенсио сейчас чувствовал в себе неумолимую потребность взрезать её горло и скормить сторожевым волкам. - Если вы имеете что-то против, то я советую вам немедленно обратиться к Королю и оспорить происходящее с ним. А раз вы намереваетесь это сделать, то передайте ему от меня глубочайшие извинения за то, что одна из его Советниц — подкупная блядь, готовая пресмыкаться перед Тёмными, лишь бы её пятерых сладких ребятишек и спившегося мужа не растерзали на кусочки ликантропы.
- Да как вы, - отовсюду слышалось это восклицание, на разные лады, с разными акцентами и разным уровнем агрессивности и оскорблённости в голосе. Пируасэль сглотнула, бешеный её взгляд впился в Валенсио, она положила ладонь на рукоять меча и медленно потянула его на себя.
Рядом с ухом регента раздался низкий, вибрирующий свист, и он уже готов был попрощаться с жизнью, но моргнул и вздрогнул лишь тогда, когда эльфийка вскрикнула, вздрогнула и одёрнула руку, медленно краснеющую. На уровне её груди мягко мерцал рунами длинный, тонкий изогнутый клинок, но удар на её пальцы пришёлся плашмя.
- Что я? - наконец поинтересовался Валенсио, коротко оглядев меч и чуть благодарно улыбнувшись рыцарю по правую руку от себя. - Продолжайте, Пируасэль, я желаю послушать, что же такого вы хотите сказать мне, чего я не слышал в трактирах, в одном из которых, возможно, вы и были зачаты. Говорите, наконец, моя дорогая, ибо я так редко слышу ваш голос на Совете, что начинаю думать, будто бы вы потеряли свой сладкий голос в одной из жарких битв, которых вы, безусловно, на своём веку видели так много, что в настоящие старшие рыцари следовало посвятить именно вас, а не этого юношу возле меня. - Девушка молчала, разъярённо глядя на Валенсио, который словно с цепи сорвался, но не кричал и даже улыбался, однако холод его тона быстро остудил девушку до дрожи. - Отчего же вы молчите, моя прелестная? Может быть, вы смущенны тем, что не кинули вызов убийце Короля или не знали о том, что он втайне от всех пишет завещание, не оповестив Совет, мужей и даже того, кого это завещание касается? Быть может, дитя моё, вы обескуражены, что я не одобрил вашу задумку сдаться Тёмным без боя? - Девушка молчала достаточно долго, чтобы мужчина принял решение. Он поднял руку и указал в другой конец коридора. - А сейчас, если вам больше нечего сказать, я приговариваю вас к изгнанию с лишением всех прав, привилегий и титулов. Как простолюдинку: без суда, без плача свидетелей и летящих вам в спину камней. Вы просто собираете свои вещи, детей и мужа, если хотите, и убираетесь за границы владений Светлых. И только следующий Король позволит вам вернуться, если, конечно, вы выживите и будете желать вернуться из-под тёплого и надёжного крыла в наш негостеприимный, мрачный замок. Не заставляйте меня ждать завтрашнего вечера и повторять мои слова, Пируасэль. И отправляйтесь немедленно. Я не Эмиэр и буду изгонять каждого, кто выразит желание переметнуться к нашим братьям или упаси вас звёзды — ужас, который я видел в глазах этой девушки.
