За моей спиной осталась тяжёлая, почти виноватая тишина, и я почувствовал даже некоторое удовольствие, мрачное удовлетворение, хотя где-то в глубине души затаилась колючая детская обида. Хотя бы из любви к себе я не стал бы назначать беспрерывный двухнедельный переход, что уж говорить о моём «странном» желании заботиться обо всех и сразу. А потому в шатёр я едва не влетел, чудом не сбив с ног двух серьёзных и закованных в латы стражников. С другой стороны я вполне мог понять своих главнокомандующих - как же можно ещё толком не правившего короля воспринимать всерьёз? Как можно «понять» пришельца и воспитанника из другого мира меньше, чем за месяц, даже если это время он и проводил рядом? Тихо вздохнув, я всё же тряхнул головой и обнаружил себя стоящим возле костра с уже раскуренной трубкой.

- Успокоился? - ласково поинтересовался Аэлирн, подходя ко мне и обнимая за плечи. - Ты так зло пыхтел и искрил трубкой, что я даже в чём-то испугался и почувствовал себя виноватым. Самую малость. Вояки тебя поразили своей прямотой?

- Ещё бы, - огрызнулся я, принимаясь вовсю дымить трубкой, жадно вдыхая в себя густой, насыщенный и сладкий дым. - Считали, что я теперь без остановок погоню солдат до самого Лар-Карвен, без отдыха и сна. Каковы, красавцы?

- Красавцы, - тихо прыснул Павший, - возможно, это из-за нашей близости?

- Плевать. Я уже сказал им, чтобы делали, как знают. Я! Тиран!

Зло сплюнув в огонь и проигнорировав жалобное и возмущённое шипение раскалённых поленьев, я огляделся и склонился, поднимая поставленный у костра бокал с вином, тут же прикладываясь к нему, делая пару жадных глотков.

- Ну и какого чёрта ты меня завтрака лишил? - дождавшись, пока я наморщусь и скривлю губы, поинтересовался у меня Аэлирн, отбирая бокал. - Молодец, ничего не скажешь!

- Чёрт побери, откуда же я знал, что это кровь?

- Как будто это не ты сказал этому рыжему сделать мне завтрак. А он, не будь дурак, спросил, чего моё величество желает. Ничего не может быть лучше бокала горячей крови. Что же ему ещё было делать? Конечно же сцедил!

- Перестань, меня сейчас стошнит, - буркнул я в ответ на это хамство, вытирая кровь с губ и бросая взгляд на мужчину. - Для вампиров и полукровок существуют особые кормящие слуги. Почему ты к моему Лаирендилу присосался?

- Спокойно, твоё величество, не лезь в бутылку, я больше его не трону. В конце концов, мне неприятно пить из тех «бокалов», в которые уже кто-то запускал свои грязные клыки. Весь лагерь уже жужжит о том, как ты его со служкой обвенчал. Теперь уже никто к ним не полезет кроме самых рьяных. Ох, тяжко же тебе придётся с владельцем мелкого!

- Я выдам ему деньги, чтобы не возникал лишний раз. Сколько, как думаешь?

- Много, дорогой. Этот товарищ не из самых сговорчивых, зато из верных. Ревностно относится к своей собственности.

- Собственность! С каких это пор свободные существа считаются собственностью?!

- Дорогой, я тебя расстрою — здесь и рабы есть. И иначе никак. Ты представляешь, какой начнётся беспорядок, если ты вдруг лишишь этих вальяжных и «влиятельных» господ и дам их развлечения? Их жизнь так долга и скучна, что им почти и нечего делать. Для них развлечений почти нет — лишь устраивать званые вечера, ездить друг к другу, сватать своих детей и, конечно же, распоряжаться слугами. Их хоть насилуй, хоть бей — они слово поперёк не скажут. А теперь представь, что все оборотни, эльфы и полукровки, которые служат своим благородным господам, освободятся, начнут заниматься своими делами. Кто же будет делать за них всю грязную работу, развлекать и воспитывать их детей? Кто даст им возможность витать в облаках, не опускаясь на землю и не марая свои изящные руки?

- Стоп, - я поднял руку с раскрытой ладонью, заставляя Павшего замолчать. - Стоп, Аэлирн. Не забывай о том, что я жил в том мире, где живут без рабов и слуг. В мире свободном. Если кто желает продать свои усилия, это его собственное желание. И уже сам выбирайся, как хочешь.

- Это ты меня послушай, Льюис, - Аэлирн с особой жестокостью выделил уже почти полностью забытое мною имя. - Не забывай о том, что тот мир для тебя закрыт. И то, что лучше там, не всегда и даже совсем не лучше здесь. И твой мир визжал и брыкался, когда у него отбирали рабов и слуг. Ты думаешь, тебя не выволокут за волосы из замка, если ты вдруг разрешишь всем жить, как захочется? Мало того, тебя заживо закопают в землю, как опасного преступника, ещё сверху помочатся и попрыгают. Государь не может жить для себя. У него нет жизни. И он обязан до конца своей жизни служить своим поданным.

- Ты думаешь, мне будет легче жить, если я возьму и отпущу слуг, которые приносят завтрак и приводят замок в порядок? Да, я жил когда-то сам, был сам по себе, готовил сам, убирался сам, это осталось в прошлом, ты прав. Они и сами будут в ужасе, всем нужно время привыкнуть к изменениям и свободе. Но почему здесь не должно быть свободы? Аэлирн, я восемнадцать лет жил в мире машин, где нет магии, где нет всего того, что есть в этом мире. Я жил там, где все работают сами на себя.

- А много ли там свободы, Льюис?

- Много, - не задумываясь и не прислушиваясь к его вкрадчивым интонациям, в запале рявкнул я. - И свобода для каждого своя! Ты можешь делать всё, что в голову придёт, но потом всё равно придётся за это платить.

- Думаешь, здесь иначе, милый? Кажется, ты не понимаешь всю суть того, что происходит. Твой прогрессизм сейчас не к месту совершенно. Оставь в покое тот мир, присмотрись к этому, узнай его получше, а уж потом только решай. Не смей рубить с плеча, слышишь? Оставь свой запал для Тёмных, сохрани свой огонь для будущего. Я вижу — он тебе ещё пригодится.

Мужчина отвернулся и покинул шатёр, мягко ступая босыми ногами по тонкому покрову листьев и хвои. Тихо прошелестел за ним следом светлый плащ, а крылья его были мягко и покорно сложены за спиной. Полог за ним беззвучно опустился, а я со злостью стиснул кулаки и зубы, отвернулся к огню, пытаясь унять злость и жар собственного лица. И это мне всё говорил тот, кто желал убивать направо и налево, держать всех в страхе и кровавом ужасе! Не рубить с плеча и оставить всех в покое! Впрочем, злость быстро улеглась, но ясность разума ко мне не вернулась. И лишь много лет спустя мне удалось понять, о чём именно говорил Аэлирн и как сильно ошибался сам.

- Король сейчас занят и не может вас принять, - донёсся до меня голос моего благородного канцлера.

- Мне плевать, чем он там занят. Я желаю с ним говорить немедленно.

- Боюсь, вам придётся обождать. Эй! А ну стой!

Полог резко одёрнули, я едва успел обернуться и нацепить на лицо полагающееся выражение и чудом не скривился. На меня надвигался мужчина весьма неприятной наружности. В глаза сразу бросался уродливый, кривой шрам, рассекавший его губы возле левого края и шедший до самого глаза, подёрнутого белой непроницаемой плёнкой. Седина в его каштановых вьющихся волосах должна была вызвать у меня хоть каплю уважения, но и оно тоже не проснулось во мне в те мгновения. Камзол его был застёгнут кое-как, спешно и неряшливо, и я даже задумался о том, что это создание, по шутке судьбы оказавшееся эльфом, вообще делает в военном походе. Но его сверкающие и фонящие магией перстни говорили сами за себя. Злой взгляд его нашёл меня в два счёта, но ни капли сознания не нашлось в нём.

- Кажется, я что-то упустил, Ваше Величество! - гаркнул маг.

- Должное приветствие и собственное имя, благородный господин, - резко отозвался я, вскинув на мужчину взгляд. - Сперва назовитесь, а уже потом мы поговорим о ваших проблемах.

- О моих проблемах?! - взревел эльф, потрясая кулаками. - Это у вас сейчас будут проблемы! Кажется, вы не очень понимаете свои обязанности!

- Если вы сию же минуту не смените свой тон, я прибегну к привилегии вас обезглавить. Я не потерплю столь фамильярного обращения.

Говорить пришлось резко и тихо, гнев внутри всё нарастал, а тишина, что стояла вокруг шатра давала понять, что нас слушает весь лагерь и здорово греет на этом уши.