Вот только это удивительное создание, которое флегматично оставило представителей революции разбираться между собой и теперь мирно дремало на сиденье автобуса, эуктором не было. Я знаю их ауры, после смерти я вообще очень хорошо научилась их читать.

У всех странников есть своего рода ореол, который как бы окружает их со всех сторон. Кто-то называет это душой, кто-то силой, названий много. Я много чего понабралась из дядиной библиотеки. У обычных людей эта сила скрыта внутри. А странникам именно их ореол позволяет преодолевать границы миров.

Они разные, эти ауры. И у эукторов они настолько отличаются, что невозможно спутать. У них ореолы самые яркие, самые неоднородные. У Эсси аура тоже была нестандартной, она как будто жила своей жизнью. И не было никаких сомнений, что эта гроза с молниями, которые били беспорядочно и куда попало, этот ливень, обративший все вокруг в непроходимое болото — это все случилось из-за того, что его сила вышла из-под контроля. Вот почему он не был эуктором — они-то умели управлять ей. Было какое-то название для странников, таких как Эсси, но я его не знала.

Мне не терпелось скорее рассмотреть его ауру, прочитать ее как книгу. Хорошо, что он спал, абсолютно утомленный вспышкой своей силы, «включением», как он это называл. Он ужасно боялся этих своих «включений» и старался всячески их контролировать. Вот только это самое сдерживание не лучшим образом сказывалось на нем. Это все равно что встать против мощного речного потока и пытаться остановить его своим телом.

И было что-то страшное для него во время его последней такой вспышки. Что-то такое, что его сознание скрывало даже сейчас, так глубоко, что мне было туда не пробраться. Но я упорствовала, хотя знала, что не стоит так делать. Просто меня давно уже так никто не интересовал. Но аура сопротивлялась и вместо этого подкидывала мне другие яркие картинки-воспоминания, что очаровывали и уводили в сторону. Все мы, странники, в какой-то мере ведем борьбу длиною в жизнь, ведь наша особенность делает нас уязвимыми для внешнего мира. Именно она заставляет других людей чувствовать в нас нечто непонятное им, а потому пугающее и раздражающее. И все мы вынуждены в той или иной мере скрываться, прятаться, бояться.

Я жила в этом постоянном страхе. Эсси же каким-то непостижимым образом умудрялся собирать на своем пути все острые углы. Он то подавлял себя до такой степени, что это уже было сродни самоистязанию, то, уже не в силах больше совладать с собой, начинал настолько нарочито самовыражаться, теряя всяческую осторожность, что целый мир словно ополчался против него.

И эта внешность, редкая даже для его мира, огромного мира первого уровня, только сгущала краски. Правда, была у него и другая сторона — сияющая, дающее жизненное тепло, так необходимое каждому. Как солнечный свет. Только вот он сам не знал о том, чем обладает, видел себя лишь абсолютным злом и ошибкой природы. И не переставал удивляться, что рядом с ним есть люди, которые принимают и понимают — те, что как раз отлично видели и чувствовали его сияние.

И я, честно, перестаралась. Забралась слишком далеко. Увлеклась. Потому что он вдруг распахнул глаза, вскочил, отбиваясь от чего-то незримого руками.

— Нет! — закричал он. Его трясло.

Повстанцы раз и повстанцы два прервали свои идеологические споры и недоуменно сгрудились вокруг машины.

— Да чтоб тебя, ты какое-то ходячее несчастье, — сказала Золлан и протянула ему бутылку с водой. — Что же вам, странникам, вечно кошмары снятся?

Эсси отпил немного, закашлялся.

— А ты их много знаешь?

— Я знаю Налию.

И снова повисла тишина, во время которой я решила, что мне пора бы их покинуть. Они договорятся, в этом я не сомневалась нисколько.

Вот только последнее, что я увидела в ореоле этого странного трогательного создания — медленно проступающее красно-бурое свечение. Такое значило только одно — убийство, совершенное в прошлом. И одновременно с этим я, кажется, поняла, зачем сопротивленцы с востока возят его с собой и как намереваются использовать. Почему терпят все его выходки. Почему привезли сюда, почему согласились помочь в спасении его друзей.

И это было нечестно, неправильно. Ведь он может навредить себе собственными же руками, что успешно проделывал на протяжении всей жизни. Он вовсе не напрасно так боялся проявлений своей неконтролируемой силы.

А самое ужасное, что я другого выхода не видела. И не могла при всем желании помочь ему. Более того, я скорее буду всячески способствовать осуществлению этого плана. Потому что остается еще Зи-Эл.

А еще лидер тех «повстанцев-два»… Это, вероятно, был его план. Не эти же головотяпы в машине придумали такое. Он должен был хорошо знать странников, даже лучше, чем их знали работники Центра. Может быть, он тоже… но надо было убедиться в этом лично.

Число моих проблем все возрастало. И я не сомневалась, что как только я узнаю, кто стоит у руля на востоке, их станет еще больше.

========== 22. Океан приходит ==========

Запомни, странник, где бы ты ни оказался:

Ты всегда будешь принадлежать миру, откуда пришел. И лучше не пытайся изменить это. Твой мир будет притягивать тебя, точно желая получить назад утерянную деталь. Ты не сможешь бороться с этим. Или сможешь какое-то время, но это не кончится ничем хорошим для тебя.

Как и для тех, к кому ты привязался в том, другом мире, куда ты хочешь сбежать. Ведь именно поэтому ты хочешь теперь принадлежать другому миру? Это не то же самое, что переехать в другой город или страну.

Запомни это, странник. Даже если ты окажешься достаточно силен, чтобы бороться, ничто не поможет тебе, когда придет время Большого Прилива. Есть много вариантов того, что может произойти с тобой, если во время него ты будешь вне того мира, где был рожден. Наиболее распространенная версия — полное исчезновение из бытия. Лучше не пробовать этого на себе, странник. Но даже если Большой Прилив бесконечно далек, никогда не забывай, что ты всегда принадлежишь миру, откуда явился. И дороге, как и остальные странники.

А морской народ принадлежит Океану. Есть мнение, что этот народ такой же древний, как и сам Океан, что они появились одновременно с ним. Тут никак нельзя быть уверенным, но одно известно точно: их связь с Океаном уникальна и неразделима. И может быть, странник, та тоска по синим просторам, что ты чувствуешь сейчас, читая эти строки — вовсе не сигнал болезни дороги, а зов, зов, который ты слышишь, если в тебе есть хоть самая малая толика крови древнего народа. Самой малости ее достаточно. Ты всего лишь капля в океане, но ты все равно часть его, пусть и крохотная. Правду ты рано или поздно узнаешь, об этом можешь не волноваться. Океан обязательно призовет то, что принадлежит ему.

Э.Эйллан

***

Она помогала вытаскивать сеть. Толстые веревки натянулись, они резали руки, но это даже было по-своему приятно, а особенно приятно было то облегчение, которое наступало, когда сеть — огромный, трепыхающийся, брызгающийся соленой водой сверток — удавалось втащить в лодку. Напряжение в плечах, в руках резко отступало, казалось, что она вот-вот и взлетит, и сможет посмотреть с высоты облаков на их добычу. Это ощущение ей очень нравилось.