— Медуза — знак доброго улова, — говорит самый молодой из гребцов, улыбаясь ей. Остальные кивают, соглашаясь. Она улыбается в ответ, не испытывая ни смущения, ни неловкости. Потому что она знает — так и есть. И нет, она не испытывает никакой гордости, потому что все они — дети Океана, и каждый из них выполняет свою роль. Ее роль в том, чтобы привести их в края, где у них всегда будет добрый улов. В час Большого Прилива она должна обратиться созданием с призрачным телом и увести свой народ прямо в Океан, чтобы они могли остаться там, в краях доброго улова, до тех пор, пока не отступит прилив.

Они долго не были в тех краях, успело смениться несколько поколений — так ей рассказывали. Это плохо отразилось на племени. Тинетов стало заметно меньше. Но теперь, когда она с ними, все будет так, как надо. И с ней тоже все будет как надо. Она наконец-то знает, кто она такая. Она — одна из детей Океана. Вот и все, этого достаточно.

Вот только все эти внезапные вспышки воспоминаний в ее голове… Ей сказали, что это естественно, ведь она много лет была вдалеке от своего народа, пока истинная память не вернулась к ней. И эти воспоминания — всего лишь тени из прошлой, ложной жизни. Но она все еще сомневалась. Почему Океан своей соленой водой не смыл их окончательно, не очистил ее? И почему ей так хочется узнать больше о той, прошлой жизни? Она часто мысленно зацеплялась за какие-то мелочи: фразы, обрывки разговора. Бывало, выпадала на некоторое время, пытаясь вспомнить, где она это слышала. А вот сейчас ее заставила возвратиться к этим воспоминаниям улыбка мальчишки-гребца. Где-то там, в прошлом тоже остался так похожий на него человек, тоже младше ее на несколько лет, точно так же опускающий глаза перед тем, как улыбнуться…

Но тут на горизонте показалась еще одна тинетская лодка, и она поспешно поднялась на ноги, отгоняя непонятные мысли и призраков из воспоминаний.

Хозяин Шторма всегда встречал ее, когда они уходили в море не вместе. Он, правда, предпочитал, чтобы его звали старым именем — Человек в Лодке. Вообще, у каждого тинета было по нескольку имен, с тем расчетом, чтобы каждое из них подходило к определенному случаю или состоянию души. Но сейчас, когда до Большого Прилива оставалось так недолго, его называли именно так, подчеркивая то, что именно он возглавит все племя, поведет его в самое сердце Шторма.

Они вместе возглавят их флотилию. Только потом ей нужно будет обратиться… А когда все закончится, она бы тоже хотела себе еще одно имя. Хоть ей и нравилось быть Медузой. Но она могла бы стать и Морской Ящеркой — ей всегда казалось, что она чем-то похожа на этих забавных существ, скачущих по мелководью. Вообще-то это имя придумал Человек в Лодке — потому что она так смешно взмахивала руками перед тем, как прыгнуть со скалы или из лодки в воду. Будто не стояла на суше, а балансировала на водной глади. Это была память тела — вероятно, в прошлой жизни ей не приходилось так часто нырять и вообще иметь дело с морем. Порой она забывала об этом, расслаблялась и тогда тоже становилась как остальные тинеты — ловкой, словно дельфин.

Человек в Лодке улыбнулся уголком рта, когда она помахала ему, заодно демонстрируя крупную рыбину из их сегодняшнего улова. Затем, точно какое-то озорство проснулось в ней, она широко раскинула руки, прыгнула в воду и поплыла ему навстречу.

Нет, конечно, поначалу она была крайне смущена и шокирована. Ты только-только приходишь в себя, только осознаешь, кто ты, а тут еще выясняется, что и мужчина у тебя имеется. Но это быстро прошло. Потому что это было правильно, он был замечательным, этот Хозяин Шторма. Он хорошо знал все тинетские легенды, он помог ей обрести истинную память. Он вытащил ее из воды, когда она только явилась к своему народу. Голос его всегда был спокоен, как море в штиль, и, глядя на него, не оставалось никаких сомнений — в ночь перед Большим приливом он недрогнувшей рукой направит свой корабль в самую бурю, он станет их проводником, он приведет их в края доброго улова. Она укажет ему путь, а он покорит Шторм и поведет за собой все их племя.

Он тоже нырнул вслед за ней, и всплывали они уже вместе. Ей опять овладело какое-то непонятное смущение — тоже явно родом из ложной жизни, и чтобы скрыть его, она плотнее прижалась к нему и опустила голову так, что намокшие волосы упали на лицо. Вода с легкостью держала их, и кое-кто из рыбаков тоже последовал примеру, желая освежиться перед выходом на сушу.

— Шторм накроет нас к закату на следующий день, — сказал Хозяин Шторма, убирая волосы с ее лица.

Она чуть было не ушла под воду.

— Как? Уже завтра?

— Ты боишься? — спросил он, и она отрицательно помотала головой. Всем известно, тинеты не боятся океана, даже океана в Большой Шторм. Просто… Ночь Большого шторма была своего рода какой-то точкой невозврата. К чему именно, она не могла понять.

— Твои воспоминания, — догадался он. Они добрались до его лодки и теперь плыли, держась за борт руками.

— Сегодня их было меньше, — припомнила она. — Я надеюсь, что вскоре Океан смоет их совсем.

— Не проси Океан уничтожить твою память, это все равно что просить его забрать твой разум, — возразил Хозяин Шторма.

— Но ведь я — Великая Медуза. Я дома. Я была потеряна, но вернулась.

— Это так. Но странники и скитальцы не должны забывать края, где побывали. Не должны забывать лица и голоса.

— Зачем же тогда Океан уносит нашу память, почему все скитальцы теряют ее, возвращаясь к своему народу?

Взгляд его был несколько печален. Он даже ответил не сразу.

— Вероятно, только чистый разум, свободный от прошлых забот и горестей, способен понять и принять жизнь морского народа, понять свое место в этой жизни. Все мы — капли в океане. Но есть скитальцы, которые не забывают. И оставить им память — тоже воля океана. Со временем они вспоминают все свои жизни — ведь есть и те, кто прожил не одну ложную жизнь, рождаясь и умирая вновь, в тщетном поиске себя.

— Значит, вспомню и я? И буду жить со своим народом, но… буду помнить, кем была там?

— Вспомнишь, — показалось ли ей, что он вздохнул?

***

У тинетов было много временных жилищ, которые они оставляли, следуя по своему обычному маршруту. Как правило, это были небольшие пещеры, или углубления в скалах, или же простые хижины на берегу — основание из нескольких деревьев, поверх которого набрасывали покрывало. Очень часто для строений таких жилищ использовались их лодки. Если же край был теплым, многие так и ночевали — под открытым небом, лежа в каноэ. Человек в лодке предпочитал именно последнее. И она тоже не имела ничего против естественной крыши из звезд.

— Ты тоже был скитальцем, я знаю, — ей кажется, что постоянно возвращаться к разговору о прошлой жизни — как-то почти неприлично, что ли. Ты — там, где должен быть, и все тут, и так все ясно, зачем эти ненужные вопросы-искания? Нет, никто из племени даже словом не попрекнул, не намекнул ей ни на что. Она сама так чувствовала — неправильно возвращаться к этой теме. Но Человек в Лодке, как и она, совсем недавно присоединился к своему народу. Именно поэтому она сразу прониклась к нему таким доверием.

— Я видел тебя в твоем прошлом, — ответил он, зная, что ее интересует на самом деле.