Рейгар прошёл дальше по коридору и на перекрёстке повернул налево. Королевские покои находились в самом конце коридора, вдали от шума и суеты, от чужих ушей и глаз.

Эйрис восседал на стуле с резной спинкой и вертел в руках кубок с настолько тёмным вином, что оно казалось чёрным. Невидящим взглядом он смотрел куда-то вдаль в окно. Шум открывающейся двери пробудил его от мыслей.

— Сын, — резким и неприятным голосом произнёс он.

— Ты желал видеть меня? – у Рейгара не было настроения для любезностей, да и Эйрису было глубоко начхать на его любезности.

Рейгар это прекрасно знал.

— Да, очень желал, — Эйрис ляпнул кубком по столу и пальцами отодвинул его подальше.

Удар был такой силы, что немного вина расплескалось вокруг. Рейгар бездумно смотрел на тёмно-бордовые капли на горчичного цвета столешнице.

— Я хотел поговорить с тобой об Элии и детях.

Рейгар перевёл взгляд со стола на отца: его пожелтевшее и осунувшееся лицо уже практически ничего не выражало. Посеребренные сединой брови почти что сползлись в одну линию на лбу, расчерченному многочисленными морщинами. Лицо его покрывали пигментные пятна, а борода, казалось, сегодня не видела ещё гребня, как и волосы в целом. Рейгар, не дождавшись предложения, сел за стол напротив отца. Если отец изволил говорить, быстро это никогда не кончалось.

Эйрис изучал потолок покоев своими фиалковыми глазами, которые с годами стали темнее, и задумчиво заговорил:

— Детей стало уже двое.

— Но не больше, чем у тебя, отец, — с лёгким ехидством откликнулся Рейгар.

— Никто из моих детей не был таким шумным, как этот, — Эйрис озлоблено фыркнул. — Рейенис хороший ребёнок — мучает своего кота и не путается под ногами. А этот ни на секунду не затыкает глотку!

— Этот, как ты изволишь называть моего сына, всего лишь младенец, а младенцам свойственно плакать и кричать.

— И действовать на нервы.

— Покои Элии и детей находятся в другом конце замка. Будь у меня целая тысяча маленький сыновей, ты бы здесь всё равно ничего не услышал. Так в чём действительно проблема? — Рейгар выпытывающе уставился на отца.

— Я не хочу, чтобы она с детьми оставалась здесь, — Эйрис никогда не любил называть Элию по имени, ведь она привнесла «грязь» в благородную и чистую кровь Таргариенов.

Даже то, что Эйрис сам устроил этот брак, не прибавляло ему любви к Элии Мартелл, казалось, всё было в точности наоборот. Однако же когда Элия подарила Рейгару наследницу, старый король немного смягчился, ведь сам Эйрис, глядя на жену своего сына, был более, чем просто уверен, что она ни за что не сможет родить. Но он ошибся, как и многие другие. Внешность Элии была обманчива: за болезненным и слабым видом её притаилась недюжинная сила.

— Что ты предлагаешь? — возобновил разговор Рейгар, очнувшись от раздумий.

— Элия с детьми должна отправиться на Драконий Камень. Многие поколения Таргариенов выросли там.

— А я, полагаю, должен остаться тут.

— Это твой долг, — отрезал Эйрис.

— Мой долг, отец, — Рейгар сделал паузу на глубокий вдох. — Мой долг быть рядом с семьёй: быть мужем и отцом.

— Что-то не припомню я, чтобы ты так пёкся о своём долге на арене Харренхолла, — голос Эйриса источал желчь.

Рейгар на секунду выпрямился, как струна, а в глазах его взвилась ярость, но сделав ещё один вдох, он всё-таки смог взять себя в руки.

— Мои поступки — моя ноша. Обсуждать своё поведение с тобой я не намерен. Я давно уже не мальчишка, отец. За содеянное я всегда несу...

— Ты, может, и не мальчишка, — бесцеремонно перебил сына Эйрис, — но это ровным счётом ничего не меняет. Ты как глупцом был, так и остался. А я тебе не только отец. Я твой король! — закончил он своё высказывание на повышенных тонах.

— Ты всегда был королём, а не отцом, — Рейгар поднялся на ноги, словно бы давая понять, что разговор окончен.

— Стой! Я не позволял тебе уходить! Сядь на место!

— Желаешь выяснить отношения с сыном? — спросил Рейгар, вновь опускаясь на стул. — Или с подданным?

— Ничего выяснять я не буду. Я желаю поставить тебя перед фактом, сын, — последнее слово Эйрис нарочно произнёс с нажимом, — Элия с детьми отправляется на Драконий Камень, как и подобает.

— Составить компанию матери и моим брату и сестре, стало быть?

— Стало быть, — Эйрис плеснул в кубок ещё вина.

— Тогда мне остаётся только поставить тебя перед фактом, что ни Элия, ни дети никуда не поедут, — и прежде, чем Эйрис разошёлся в гневной тираде, которая уже отчётливо читалась на его лице, Рейгар добавил: — У Таргариенов может быть принято всё, что угодно, но это мои дети. И мои дети останутся подле меня. Или я еду на Драконий Камень вместе с Элией и детьми, или мы все остаёмся в Королевской Гавани. Решать вам, Ваше Величество, — Рейгар не удержался, чтобы не выказать отцу своё презрение этими двумя словами: «Ваше Величество».

— Ты мой наследник, — голос Эйриса становился всё тише, и это делало его похожим на шипение змеи. – Ты не должен покидать Королевскую Гавань. Я более не уверен в преданности своих знаменосцев.

— Значит, стало быть, я должен оставаться в безопасности, а Элия должна с детьми отбыть на Драконий Камень? Я правильно понял?

— Безопасность этой дорнийской шлюхи меня не интересует.

— А безопасность моего наследника?

Эйрис задумался. Он поднялся со стула и отошёл к окну. Рейгару показалось, что он задал отцу неразрешимую задачу, ответа на которую он не сможет найти. Но Рейгару уже порядком надоели его выдумки. Каждый день его раздражало что-то новое. И просто так сложилось, что сегодня это Элия, которую он раньше никогда не называл шлюхой.

— Пусть Эйгон остаётся.

— Без матери он умрёт, отец, — спокойно возразил Рейгар. – Если ты не в курсе, младенцы питаются материнским молоком, а не вином и мясом.

Эйрис метнул на сына яростный взгляд. Однако, Рейгар знал, что ему ничего не грозит. Больше чем смерти его отец боялся только ничего не оставить после себя. А залогом его наследия был он – Рейгар.

— Отец, — Рейгар снова встал, — Элия с детьми останется здесь. Если тебе угодно, мы переедем в какую-нибудь более дальнюю часть замка. Я приставлю к ней Ливена. И ни дети, ни Элия тебя более не побеспокоят. Если же тебе так неймётся, я отправлю их на Драконий Камень, но тогда я поеду с ними. Я всё сказал.

Эйрис подошёл к сыну и наклонился к его уху:

— Я чувствую, что-то происходит. Я чувствую ненависть Ланнистеров за то, что я отверг их златокудрую Серсею. И Элия напоминает мне каждый день, что я поставил всё под удар одним лишь браком её с тобой. Ты же знаешь, сын, что Ланнистеры весьма могущественны. Многие из лордов не соизволили прибыть на празднество по случаю рождения твоего сына. Я чувствую, назревает бунт. И не только с Юга. С Севера, Запада, Востока. Я не удивлюсь, если Дорн тоже точит на нас зуб, — он шептал быстро и почти неразборчиво.

Но Рейгару даже не нужно было вникать в это, чтобы понять, что у отца начался очередной приступ подозрительности, которая давно перетекла в навязчивую паранойю. Эти приступы становились всё чаще, и Рейгар не мог смотреть на это без содрогания. Он боялся, что и его ждёт нечто подобное.

— Отец, тебе нужно отдохнуть.

— Что?! – в глазах Эйриса полыхнул огонь. – Ты думаешь, это всё просто выдумки?! Оглядись, сын! Война начнётся, а ты даже не успеешь оглянуться!

Рейгар не обращал внимания, он развернулся и зашагал к двери. Мимо его головы пролетел кубок и ударился о стену, обдав его брызгами вина. Но Рейгар и бровью не повёл.

— Глупец! Я поражаюсь, как мог породить на свет такого глупца, как ты!!! Из-за тебя я могу потерять всё! – кричал вдогонку сыну Безумный король.

Прежде чем закрыть дверь, Рейгар слышал, как упал стул и что-то разбилось. У двери стоял Гвейн Гаунт.

— Поаккуратнее, Гвейн, — предупредил гвардейца Рейгар, — король в припадке. Я тебя умоляю, не попади ему под горячую руку.

Кронпринц увидел, как от ужаса перекосилось лицо Гвейна, но не мог его отпустить, потому что в таком случае ему стопроцентно грозила смерть.