Так прошло четыре года. Тогда-то мы и попали в крупные неприятности, из которых нас не смог вытащить даже брат. Мы были в очень большой банде, влияние который выходило за пределы даже всего нашего города. Сам понимаешь, в каких делах мы уже были вынуждены крутиться. Капитан полиции очень большую свинью подсунул нашему главарю, который, надо сказать, не самый миролюбивым парнем был. В общем, не буду вдаваться в подробности, там развернулась целая война между двумя богами, по моим тогдашним меркам. Нас, - меня, сестру и Ника схватили на одном из заданий, не самых легальных, м-да… Брату пообещали срок – он уже был совершеннолетним. Что стало с сестрой, я так и не узнал. Она ведь тогда уже бегала еще быстрее, чем раньше… Стала бы неплохим спринтером, повернись судьба иначе.
А я вот попал по полной программе (не в сравнении с братом, конечно же). На одном из допросов меня присутствовал тот сам Капитан Мэрри. Уж не знаю, чего он во мне такого разглядел, но через пару недель меня отправили в другой город, в полицейскую школу. Я сам бы, наверное, не согласился бы на такое, да кто только спрашивал… В общем, шесть лет я провел там, постигая не самую тонкую науку того, как быть хорошим копом. Когда мне исполнился двадцать первый год, я прошел все экзамены с отличием и надел форму того, от кого бегал в детстве.
Идеальным полицейским я, конечно же, так и не стал. Сказалось мое прошлое, - детство, полное грабежей и прочих проступков, которые, казалось, впитались в меня. Я брал взятки, отпускал редких знакомых из участка на все четыре стороны, прикрывая их в последствии. Я не был парнем-идеалистом, который готов был жизнь отдать за справедливость и порядок в мире, и ничто не предвещало мне таким стать, честное слово. Я просто был человеком, который умел выживать в нашем мире, который умел зарабатывать, пускай и не самыми чистыми способами. Я не мучился бессонницей и больной совестью. Мне попросту было плевать.
Но, видят боги, жизнь – очень злая шутка. И однажды она меня столкнула лицом к лицу с таким «хорошим» парнем.
Да, я не был идеальным копом, и ни для кого это не являлось особым секретом. Как правило, начальство всегда было в курсе моих мелких махинаций и проступков, но смиренно закрывало на это глаза, потому что я, при этом, не был самым бесполезным. Я буквально родился и вырос в мире, с которым полиция вела вечную свою борьбу, - я знал этот мир с другой его стороны, - недоступной для этих черепах в бронежилетах. Я знал, как будет думать преступник, потому что я сам им был. И это оказалось весьма полезным качеством для моего начальства. Но в какой-то злополучный момент мои мелкие «шалости» вышли за грани дозволенного, и тут уже никто молчать не мог бы, даже если бы очень хотел. Выбрасывать меня им тоже было невыгодно, поэтому наверху придумали гениальнейшую пытку для меня – напарника с комплексом идеалиста.
Я всегда работал до этого один и отлично, собственно, справлялся. Единственные два напарника, с которыми я был согласен работать – были членами моей семьи. И тут – такой подарок.
Его звали Фрэдом, и, по какой-то злой иронии, он действительно превратился в мой личный кошмар. Этот парень был старше меня всего на каких-то пару лет, но принципы у него были, честно говоря, не более зрелые, чем у пятилетнего ребенка. Он был болен фанатизмом, ему везде мерещилось какое-то чудовищное зло, которое должно было быть приговорено к истреблению немедленно. У него была дешевая обувь, что не удивительно, ведь он был «честным» полицейским, и иногда мне было безумно больно смотреть на его потуги сделать этот мир лучше.
Все бы ничего, но этот Фрэд буквально прилип ко мне и не отступал от меня ни на шаг. Мне все время мерещилось подозрение в его взгляде, обращенном ко мне. Сначала это просто слегка меня подбешивало. Мало того, что он действовал на меня раздражающе, и вечно мешался под ногами, так еще и следил за мной, как шпион. Неустанно. Каждый божий день, Йен. Медленно раздражение переросло у меня в нездоровую паранойю под названием Фрэд. Со своими делами пришлось временно завязать, уповая на то, что когда-нибудь этого идиота подстрелит шальная бандитская пуля.
Около двух лет этот Фрэд плелся за мной. Это было самым настоящим адом наяву. Я буквально захлебывался в этих проповедях Фрэда об идеальном мире, об идеальном полицейском – защитнике человека. Слушай, я все чаще стал ловить себя на мысли, что готов сам пустить ему пулю в лоб. Не было и дня, когда бы он не начинал промывать мне мозги, а я судорожно хвататься за кобуру. Весь отдел прозвал нас молодоженами Брайтами, - так часто мы орали друг на друга. Я даже стал задумываться, а не пустить ли пулю в собственный лоб?..
Но вот, однажды меня с Фрэдом поставили в патруль. Это был не обычный патруль по городу ночью, нет. Нас поставили на границе с Мексикой, опять там начались какие-то волнения. Знаешь, там всегда какое-то дерьмо случается, просто ежедневно, и все эти мексиканцы прут к нам, как медом обмазанным. А ты пойди еще разберись, простые это беженцы, или головорезы, которые от закона прячутся. В общем, патрулировали мы с Фрэдди на границе, оба при оружии и с лицензией на убийство в чрезвычайной ситуации… Патрулируем в общем, а этот кретин мне уже второй час мозг мылит своим непринятием убийства. Я там чуть на луну не взвыл, ей богу.
И тут, черт, мы увидели бегущего мужика! Весь запыхавшийся, красный, словно загнанный бык, мчится прямо на нас с какой-то деревянной дубинкой (видимо, защищаться решился ей, если что). А я по глазам его вижу, - отчаянный, почти свихнувшийся. Такой и завалит, если встать у него на пути. Думаю, есть от чего бежать, раз такой бесстрашный, - с одной дубинкой на двух вооруженных копов. Это могло бы показаться даже комичным, если ты не напарник Фрэда, с которым любая такая ситуация из смешной и абсурдной превращается в настоящую проблему.
По протоколу мы должны пригрозить ему оружием и «вежливо» попросить одуматься. Но какая тут, к черту, вежливость, когда на тебя несется психопат под сто кило с дубиной на перевес?! Я быстро снял пистолет с предохранителя, прицеливаясь, и тут влез этот кретин с побелевшим лицом. Он выбил у меня пистолет из рук, крикнув что-то про то, что я не должен убивать. Я бросился к оружию, когда этот гигант из горячей страны схватил в охапку придурковатого напарника, который и не собирался стрелять. Даже под угрозой смерти! Они покатились по земле, сцепившись и что-то выкрикивая. Едва схватив пистолет, я, не задумываясь и даже не особо целясь, выстрелил в эту парочку, надеясь попасть, конечно, в гиганта.
Но я не попал. Точнее попал, только вот, увы, в своего напарника. Пуля прошлась по его плечу, заставив Фрэдди выгнуться от боли дугой и выпустить из своего захвата беглеца. И тот, воспользовавшись моментом, тут же огрел несчастного по голове своей проклятой дубинкой. Когда мужик подскочил на ноги и уже припустил в сторону, я выстрелил ему в правую ногу. Он взвыл, покосился, но продолжил свой марафон на уцелевшей ноге. Тогда я, без сомнений и жалости, прострелил и вторую. Когда я подошел к нему, - он еще полз. Взглянув в это обезумевшее красное лицо, я пустил третью пулю. На этот раз точно в голову.
Фрэдди лежал без движения и вообще почти не дышал. Я вызвал скорую и подмогу по рации, но надежды все равно уже не было. Едва ли у тебя есть шанс выжить, когда пол твоей головы снесли десятикилограммовой дубиной. Такая лужа крови натекла… Господь. Я стоял над ним и представлял, как его тело кладут на каталку, везут в реанимацию… Я наставил на него пистолет, совершенно серьезно думая спустить курок. Я говорил себе, что облегчу его страдания, но, где-то в глубине души, я просто надеялся его убить. Почему? Тогда я не мог объяснить себе этой жажды его крови, но сейчас-то я понимаю, что что-то необъяснимое во мне вожделело смерти этого парня, чтобы доказать себе, ему, окружающим, что вера во что-то идеальное и чистое обречена на истребление.
Фрэд не захотел убивать того, кто, в конечном итоге, убил его. Такая ирония. Я рассмеялся и опустился рядом с его еле живым телом. Мне было так весело, что я едва держался, чтобы не упасть в сухую, как камень, землю лицом и не захлебнуться собственным хохотом. Слышишь, Бродяга, прикинь, я никогда раньше не убивал кого-либо… А сейчас я фактически прикончил двух людей, а мне хоть бы хны!
