Бурной жизнью утомленный,

Равнодушно бури жду:

Может быть, еще спасенный,

Снова пристань я найду…

Но, предчувствуя разлуку,

Неизбежный, грозный час,

Сжать твою, мой ангел, руку

Я спешу в последний раз.

Ангел кроткий, безмятежный,

Тихо молви мне: прости,

Опечалься: взор свой нежный

Подыми иль опусти;

И твое воспоминанье

Заменит душе моей

Силу, гордость, упованье

И отвагу юных дней.

И все слушают его, затаив дыхание. Хотя, помимо меня и, разумеется, самого Лайта (а может, еще и Ниа, но с ним я вообще ни в чем не могу быть уверена на все 100%), никто и понятия не имеет, о чем идет речь в этом стихотворении, но все каким-то образом чувствуют его настроение и глубину. Лайт умеет читать стихи с чувством, передавая эмоции поэта, даже зарубежного. У меня так никогда не получалось, хоть и жила я в свое время в России, и язык знаю.

- Кстати, Лайт, - говорю я, когда вечеринка возвращается в свое русло. – Чуть не забыла. Эль просил передать что, во-первых, он тоже поздравляет тебя с Днем Рождения. – Ягами криво усмехается, видать представляя, что с того вполне бы сталось в качестве подарка принести огромный торт, который не поместился бы на столе, и самому съесть от него как минимум половину. – А во-вторых, он завтра приезжает, - заканчиваю я свою мысль, оставляя его улыбку без комментариев. – Так что никто не помешает вам еще раз сыграть в теннис, раз уж тебе так припекло.

- О, так ты все-таки связалась с ним? – кажется, он удивлен этой новостью, а может, просто делает вид, что удивлен.

- Ага, - киваю я, а потом усмехаюсь. – Мистер-пожиратель-сладкого-в-огромных-количествах, как оказалось, умотал во Францию на несколько дней.

- Понятно, - кивает Лайт, довольно усмехаясь.

- Кристен, хватит соблазнять моего парня. – Лайта сзади обнимает Миса, положив голову ему на плечо и смотря на меня полным смеха взглядом.

«Ну все, кажется, теперь она будет мусолить эту тему до посинения», - про себя ворчу я, но улыбаюсь.

- Вот-вот, - поддерживает Мису Мелло, откуда ни возьмись вырастая у меня за спиной. – Хватит сидеть и чесать языком, пойдем потанцуем.

Как раз в этот момент Саю, наконец, добирается до музыкального центра и, вырубив диск Лайта, включает Аббу.

- Хех, ну пойдем, - как-то не то устало, не то обреченно вздыхаю я, поднимаясь с дивана.

Следующие полчаса протекают в каком-то невероятном бешеном темпе, так что я не успеваю даже следить за ходом времени. В центре комнаты пляшем я, Мелло и Мэтт. И если Мелло полностью поглощен танцем и весельем, то Мэтти явно веселится просто для вида, и не заметить его чуть ли не голодные взгляды на Такаду просто невозможно. Впрочем, саму Такаду, кажется, вовсе не волнуют его взгляды, ибо она спокойно сидит в кресле, самозабвенно гладя Тома, который разлегся у нее на коленях. Возможно, ей следовало бы все-таки стоило быть с Мэттом помягче, хотя я не могу сказать, что она неправа. Зачем давать человеку ложную надежду? Ну хоть по телефону при нем не говорит, и ладно. Миса уселась к Лайту на колени и они периодически о чем-то перешептываются. К пляскам присоединяться не спешат, что, в принципе, на них не слишком похоже, но бывает. Ниа, сходив к себе в комнату, возвращается с очередным трудом Ницше, но почитать ему так и не удается, потому что Саю изъявляет желание потанцевать. И, к моему величайшему удивлению, он соглашается! Чтобы Ниа променял чтение на танцы! Чудеса, да и только! Такое на моей памяти произошло впервые.

Ближе к полуночи внезапно раздается требовательный стук в дверь, нарушая царящую дома идиллию. Лайт и Миса, до этого танцевавшие медленный танец, отрываются друг от друга и одновременно поворачиваются в сторону прихожей. Саю от неожиданности роняет свой карманный плеер, и тот залетает далеко под диван. Том тут же гонится за ним как за мячиком, спрыгнув с коленей Такады. Остальные только пожимают плечами и вместе со мной идут в коридор.

Вопреки предположениям Такады, считавшей, что это вполне может быть Миками, за дверью стоит вовсе не он. Первые несколько секунд я снизу вверх непонимающе смотрю на пришедшего, а потом подает голос Лайт.

- Уоткинс?! – кажется, Ягами ошарашен ничуть не меньше моего. – А ты что здесь делаешь?

- Если ищешь Эля, то его здесь нет, - складываю руки на груди я. – Так что если ты пришел за ним, ничем не можем быть полезны.

- Вообще-то я пришел поговорить с тобой, О’Хара, - говорит он на удивление ровным голосом, кивая на меня. – Есть разговор.

- И для этого ты приперся на ночь глядя? – кривлю губы я. – До завтра-то нельзя подождать?

- Стал бы я приходить сейчас, если бы это могло подождать до завтра, - хмыкает он. – Так что, пройдемся может?

- Никуда она не пойдет! – в один голос кричат вместо меня Мэтт, Саю и Миса.

- Исключено, - поддерживает их Лайт. – В свете событий последних месяцев было бы чересчур опрометчиво идти куда-то с незнакомым человеком накануне первого числа. Тебе не кажется?

Уоткинса его рассудительность и осторожность, кажется, только развеселила, если судить по его кривой усмешке вкупе с презрительным взглядом.

- Ты прав, - смотрит он на Лайта и, игнорируя остальных, снова поворачивается ко мне. – Так где, в таком случае, мы можем поговорить?

Вздохнув, я киваю всем, чтобы шли в гостиную, а сама выхожу на крыльцо, прикрыв за собой дверь. И хотя на улице довольно прохладно, я только поплотнее кутаюсь в кофту.

- И что за срочность? – я хмуро смотрю ему в глаза, желая поскорее от него отвязаться и вернуться к прерванной вечеринке.

- Где Эль?

Я только закатываю глаза. Этого стоило ожидать! И уже поворачиваюсь, чтобы войти обратно в дом, как Уоткинс обрушивает на меня новость.

- Я видел Киоко перед ее отъездом. Она куда-то ушла с ним, и больше ее никто не видел.

- Слушать не желаю, - отрезаю я, а в душе закипает возмущение от такой наглости. – Никогда бы не подумала, что такой человек, как ты, опустится до распускания слухов. Тем более таких.

- Тогда где Эль? – его ничуть не смутили мои слова. Скорей уж наоборот. – Разве он не пропал в одно время с ней?

- Бред! – говорю я. – Я недавно говорила с ним по телефону. Его вообще нет в стране!

- А ты-то откуда знаешь? – кажется, этот довод не вызвал у него ничего, кроме смеха. – Он сам тебе сказал? И ты веришь?

- Я поверю скорей ему, чем тебе.

Этот разговор катится черте куда, и надо поскорее его заканчивать, потому что слушать этот детский лепет даже не смешно, а скорее противно. До чего только не опускаются люди, чтобы насолить другому…

- К тому же если ты так уверен, что Киоко с ним, то почему не пойдешь к нему домой и не вмешаешься? Боишься? И раз уж ты так запал на Киоко, то разве не хочешь ее спасти?

Он ничего не говорит, словно давая мне возможность высказаться полностью, и взгляд его пустой и равнодушный. Даже и не скажешь, что он переживает за судьбу девушки, к которой неравнодушен. Или я чего-то не понимаю?

- И зачем ты рассказываешься все это мне? – наконец, задаю я волнующий меня больше всего вопрос. – Если ты обвиняешь Эля, то почему не пойдешь в полицию? Что, боишься, что тебя обвинят в клевете?

Уоткинс молчит где-то с полминуты, и за это время я вижу, как изменяется выражение его лица. С самодовольного оно сначала становится каким-то печальным, частично испуганным, а потом плавно переходит в равнодушное и какое-то отстраненно-смиренное.

- Он знает, что я видел их с Киоко, - его голос звучит ровно и спокойно, но в то же время в нем очень явно промелькивают нотки невероятной печали.

И мне понятно, что он на самом деле вовсе не такой бесчувственный чурбан, как мне казалось сначала, и что он очень переживает за Киоко, и только выдержка не позволяет ему демонстрировать свои чувства.

- А ты общаешься с ним больше, чем кто бы то ни было, - продолжает он. – Так что будь с ним поосторожнее. С ним что-то не так, помяни мое слово, О’Хара.