Тру щёки, после чего, мечтая о кофе, уныло плетусь в аудиторию. Через секунду после меня вперёд животом в двери вваливается наш придурошный препод по истории преступлений. Следующие два часа он заунывным голосом будет вещать о каком-нибудь больном маньяке, а я буду слушать, как урчит у меня в животе, и пытаться записать хоть что-нибудь из его нудного трёпа.

Банда аристократов, промышлявших грабежами на трансатлантических лайнерах, кто бы мог подумать… Останки их бесследно пропавших жертв находили распиханными по укромным местам машинных отделений… Так, так, так… Полиции понадобилось пять лет, чтобы напасть на след, и ещё три года, чтобы выловить всех до последнего участников группировки. Большинство вещей, что он рассказывает, можно взять на заметку и замешать из этого чудное преступленьице. Хотя кто из преступников не думает, что уж его задумка идеальна, но на самом деле все это уже было и навевааает зевоту. Прямо как я, дуралей. Гэри рассеянно тычет в меня ручкой.

— Классс!

Он корчит страшную рожу и хихикает, а я думаю о том, какое только отребье не берут в полицию, он ведь сам повадками тот ещё шизик. Да, жалко, что предмет ведет унылый лектор. Если бы эти истории рассказывал Майк, я бы привязал его к кафедре…

— Тсс! Не спи!

Поздно я спохватываюсь, потому что препод прервал лекцию и смотрит на меня.

— Курсант Лестрейд!

— Эээ… Да, сэр?

— Не слишком ли рано вы решили, что можете почивать на незаслуженных лаврах лучшего студента? Прошу заметить, что никакие заслуги не избавят вас от внеочередного наряда.

Бла-бла-бла.

— Никак нет, сэр. То есть, так точно, сэр. Из…вините.

Чёёёрт, ну почему он так меня ненавидит? Надо сказать спасибо за то, что он внештатный преподаватель, иначе не избежать мне выговора.

— Вечно тебе удаётся увернуться от наказания, — замечает Гэри, когда мы выходим из аудитории. — Умел бы я как ты состроить из себя целку.

Сегодня его болтовня действует на нервы даже больше обычного. Мне и без него есть, чем забить голову. В столовой он занимает очередь, а я ищу свободный стол, в идеале подальше от гудящих сокурсников.

Пока мерно жую сэндвич, удаётся даже поймать тот божественный момент, когда мысли сосредоточены на всем сразу и ни на чём конкретном. К сожалению, ненадолго.

— Она тебе нравится? Горяяячая штучка…

— А? Кто?

— Кимберли, — непонимающе уставляется Гэри, видимо, я не заметил, как пялился на неё. — Эй, да где ты витаешь?

— Нет, — чуть более резко, чем надо, отвечаю я.

Наверное, в этот момент всё написано у меня на лице.

— Это потому что она… чёрная? — удивляется он и хохотнув, добавляет: — Так ты у нас что же, расист? Ах да, забыл, у тебя же есть эта беленькая цыпочка… Это с ней ты вчера зажигал всю ночь?

— Слушай, отвали, а?! Захлопни варежку! Не видишь, без тебя херово!

Ух, теперь я знаю, как можно остановить этот словесный понос, не нарушая уголовного кодекса. Надо взять этот способ на вооружение.

— Ладно, понял, молчу.

Он молча допивает кофе, пока я, сминая пластиковый стаканчик, бездумно кручу по столу мобильный.

— Классно ты живешь, Лестрейд. Телефон, мотоцикл, хотел бы я так же.

— Смог бы, если б не тратил все деньги на ставки и девок.

Сам молчу, что дела пошли в гору, когда Майкрофт научил играть на тотализаторе. На удивление затягивающая штука, особенно если подключаешь мозг.

— Ой-ёй, на что ж тогда ещё их тратить?

Действительно.

Телефон звонит. Стараясь унять накатившую панику, смотрю на экран. Стейси. Ненавижу, когда она звонит. Это всегда выбивает из равновесия. Не поднимаю, а телефон всё звонит и звонит, звонит и… Можно сказать, что я на паре.

— Эй, это она звонит, твоя подружка?

— Слушай, приятель, прикрой меня, ладно, — вместо ответа прошу я. — Надо свалить.

— Куда, ночи тебе мало?

Приходится состроить просящее лицо, и это, черт возьми, срабатывает.

— Ладно, хрен с тобой, — бурчит он и кричит вдогонку: — С тебя причитается!

***

— Что?! — я так громко рявкаю в трубку, что привлекаю внимание прохожих, мало того, что встал посреди тротуара.

— Эээ, — тянет Стейси. — Ничего. Звоню сказать, что ровно в два ты должен быть на углу Грейт Портленд и Оксфорд-стрит, ну, на случай, если ты забыл.

— Не забыл, — раздражённо отвечаю я.

— А что, собственно, случилось? Я в чём-то виновата? Знаешь, Грег, хочу напомнить, что ты сам заварил эту кашу, ага? Так что не надо срывать на мне злость. Я и так сделала тебе услугу, вляпавшись в это.

— Знаю, — уже спокойнее отвечаю я, — извини. Спасибо, что помогаешь, не в этом дело. Нервное утро.

— А что такого стряслось?

— Мать знает про Майкрофта. Притащилась к нему домой, — вряд ли нужно добавлять что-то ещё.

Она охает.

— Закатила скандал? Что было? А ты что?

— Чуть не двинулся от страха, — признаю я. — Да нет, вроде нет, удалось её спровадить.

— Ну-ну, — добродушно успокаивает она. — Не переживай, всё как-нибудь рассосется. Выше нос, это же Майкрофт, никогда не знаешь, что взбредёт ему в голову.

— Он всё равно меня убьет.

— Откровенно говоря, в сложившихся обстоятельствах это — не самый плохой вариант, — гикает Стейс.

— Ну спасибо. Давай, увидимся, — и, не дождавшись ответа, я жму отбой. Мне бы её оптимизм, думаю я, и, несмотря на её убеждения, теперь, когда ничего не отвлекает от мыслей, меня захватывает паника.

========== The Power Of Love ==========

ГРЕГ

Слышу, как в замке поворачивается ключ, но не шевелюсь. Сил не осталось, потому что мысли и чувства заняты страхом, мандражом и я не могу с ним совладать. Там, где-то в тени надвигающегося с его приходом ужаса, маячит ещё одно — что я так его ждал. Каждый раз, когда его нет рядом, я приближаю момент нашей встречи. Теперь я знаю, что значит скучать, — это значит множество лишних, бесполезных движений, чтобы скоротать время до его прихода. Это тоже мандраж. Я живу как на пороховой бочке. Что странно. Он такой спокойный, даже мрачный. Этой комнате не хватало его. С его присутствием всё меняется, он заполняет воздух, делая его плотным. Когда он входит в комнату, полную людей, все оборачиваются. Я никогда не мог этого объяснить. Он спокойный, когда появляется в спальне, не обращая на меня внимания. Перед этим я слышал, как на кухне хлопнула дверца холодильника. Вот как бывает, когда ты ждешь, а тебя — нет. Это ерунда, из-за которой обрывается всё внутри. Я нелеп. Я схожу с ума из-за каждой мелочи. Конечно, он любит меня. И скучает тоже. Так же.

Он открывает шкаф, чтобы стянуть серый пиджак и забыть о нём до завтрашнего утра. Иногда по утрам он приглаживает волосы гелем и завязывает узкий галстук — тогда его лучше не трогать, да и желание такое, глядя на его ожесточённое лицо, пропадает. Сегодня такой день, почему? Я только хочу дотронуться до его головы и растрепать чёлку. Они там все похожи на роботов, даже женщины, и как только это выходит. Я иногда прохожу мимо Форин-офиса, высматриваю его машину, киваю, когда нахожу среди вереницы таких же чёрных. Не знаю зачем. Сейчас он даже не поворачивает головы и не смотрит в мою сторону. Как будто я само собой разумеющееся. Конечно, так и есть. Ничего другого я не заслуживаю.

В минуты, когда страх поглощает всё, я кажусь себе полным ничтожеством. Он выпрастывает руки из рукавов, дёргает запонки и закатывает рукава рубашки. Тихий голос совсем сбивает с мыслей. Смотрит на меня, а я давно уже смотрю на него, но не чувствую себя осязаемым. А он, в своей манере, говорит, словно продолжает уже начатый разговор:

— …все уши прожужжала. Полтора часа слушал про какие-то потрясающие перья для костюма на вечеринку. Моя жизнь проходит, а она всё трещит про эти сраные перья. Розовые перья. Бедные фламинго. Слышал, они розовые из-за водорослей, но возможно просто сгорают со стыда из-за таких, как мы.

Точно. Сегодня вечеринка в стиле двадцатых — что бы это ни значило. Я не запасся никакими перьями. Джаз и джин и еще какая-нибудь херня, на которую всем плевать. Мне плевать. В списке приглашённых я пустое место.