— Вот, возьми, — говорю я, возвращая куртку Грегу, надеясь, что выгляжу достаточно уверенным, чтобы избежать лишних вопросов, или что он любит меня достаточно, чтобы наплевать на обратное, потому что я — я себя ненавижу.

***

У дверей реанимационного отделения до меня доносятся обрывки спора. Мужчина в костюме наседает на докторшу, которая, по-видимому, не желает пускать в палату. Подойдя ближе, я, к своему полному недоумению, узнаю обоих и матерюсь сквозь зубы. Докторша — не кто иная, как мать Грега, — смотрит на меня так же удивленно. Костюмированный герой влажных снов, похожий скорее на восковой манекен, чем на живого человека — один из чистильщиков МИ5, заметающих следы перед гражданскими. Я узнаю его по совершенно неприметной блевотно-скучной физиономии, которую невозможно описать. Он здесь, чтобы забрать Джима в госпиталь. Или забрать то, что от него осталось.

— Вы не можете его забрать, — сходу говорю я, задержав на нём долгий выразительный взгляд. — Выметайтесь отсюда.

— Нас предупредили, что вы придёте. У меня приказ…

— Да говорят вам, он не транспортабелен, болван! — как видно, не в первый и не во второй раз повторяет женщина.

Он собирается ответить, но я беру его за локоть, отводя в сторону.

— Условимся на том, что он мой подчиненный, а значит, пока я не видел приказа, всё ещё на задании. Уходите, — тихо говорю я. — И пришлите сюда охрану.

Я не надеялся, но он всё же уступает, чуть скривив губы на пресном лице.

Докторша, провожая его взглядом до самого выхода, остаётся подпирать дверь палаты, и я понимаю, что внутри кто-то есть.

— Что такое? Кого вы впустили?

— Что, я… — но прежде чем она успевает ответить, я толкаю дверь. Как ёбаный нонсенс, у меня перед глазами утыканный трубками Джим и рыдающая над ним Стейси, которая тут же поднимает заплаканное испуганное лицо, переводя красные глаза с меня на вскочившую в палату докторшу.

Стейси вытирает сопли и очень медленно поднимается со стула, пока я ей это позволяю, всё так же блуждая взглядом с меня на женщину, видимо соображая, что, пока та здесь, ей самой ничего не грозит.

В этот момент один из аппаратов пищит, и доктор бросается к кровати, оттесняя Стейси для броска.

— Ты, — та подлетает ко мне, воспользовавшись тем, что я потерял бдительность, достает кулаками везде, где только может. — Я думала, ты будешь беречь его, что ты наделал! — ревёт она. А потом, уткнувшись мне в грудь, совершенно сбивает с толку. Она ревёт и ревёт, повторяя «я же любила его», и так продолжается довольно долго, пока я незаметно держу её за запястье, на низком старте готовый в любой момент сорваться с места. Звучит ещё довольно много «люблю», когда правую руку пронзает жгучая боль и я рефлекторно разжимаю пальцы.

Отпихнув так, что я ударяюсь о стену, она толкает дверь, и я вылетаю следом. На одном из лестничных пролетов даже удаётся догнать её, схватив за волосы, и между нами завязывается борьба, но Стейси снова удаётся ускользнуть. Перемахнув через последние перила, я выбегаю на ночную улицу вслед за ней, оглядываясь.

Но она уже дёргает дверь своего Сааба, я не успею. Бросаюсь на дорогу, надеясь попасть по колесам взвизгнувшей от резкого старта машины. Сааб с шумом заносит на повороте и развернувшийся автомобиль застывает на месте. Какие-то мгновения, пока я спешу к нему, ничего не происходит; моё дыхание на фоне оглушительной тишины; она выскакивает из машины, сигая в сторону домов; мчусь вдогонку, прекрасно зная, что она заводит себя в тупик.

Но когда я сворачиваю в проулок вслед за ней, никакого тупика не оказывается в помине. Они сломали эту долбаную стену, думаю я, пытаясь дышать, сломали. Упёртые в колени руки дрожат.

От Стейси и след простыл.

Прислонившись к стене, закатываю окровавленный рукав, чтобы рассмотреть свою правую руку с алой полосой через всё предплечье. Пока я держу пистолет, кровь никак не может остановиться.

***

У самого порога её дома оживает телефон. Грег звонит сказать, что не нашёл Тейлор. Дверь чуть приоткрыта, горит свет, и, когда он говорит это, я уже вижу следы крови на полу прихожей.

— Не могу до неё дозвониться.

— Хорошо.

— Хорошо?

— Оставайся там, — предупреждаю я, отключаясь.

На тёмном паркете кровь кажется незаметной, и выглядит всё так, словно кого-то тащили по полу. Аккуратно переставляя ноги, чтобы не наступить и не оставить следов, выхожу в гостиную, где всё перевёрнуто вверх дном и только столик с бутылкой и двумя распитыми бокалами стоит нетронутым посреди хаоса перевёрнутой мебели и вещей. Из-за полной тишины, в которой каждое моё движение по старым скрипучим доскам отдаётся эхом, меня не покидает ощущение, что в доме кто-то есть, но обернувшись пару раз, как зашуганный, я понимаю, что это плод воображения.

Не справившись с пораненной рукой, задеваю угол пластинки, и те слетают со стенда, веером разметаясь по полу.

Нужна минута, чтобы подумать.

В её спальне сейф, где она хранит свои цацки, и я долго думаю, как же подобрать код. Перебираю варианты, мучительно вспоминая, что мог слышать от неё, когда ответ находится сам с собой — Антея, загадочная девушка с портрета, его откроет тот, кто сможет решить задачу. Дождавшись щелчка, дёргаю дверцу ящика, из которого всё сметено подчистую. Заглянув под измазанную кровью кровать и не найдя картины, я начинаю понимать.

Как всё должно выглядеть:

Стейси впускает кого-то. Они выпивают. Ссорятся. Происходит борьба. Этот кто-то тащит её за волосы и, бросив на кровать, заставляет назвать код от сейфа, после чего, прихватив ценности и жертву, исчезает с лица земли. Исчезает, потому что его никогда не существовало, а всё от и до подстроено Стейси. Банальное, грязное преступление без тела, которое с тем большей радостью кинутся раскрыть. Вот только как теперь понять, что по задумке этот кто-то — не я? Здесь полно моих следов, и, даже если б я захотел стереть их все, на это ушла бы вечность.

Возвращаюсь в гостиную, смотря на царящий хаос глазами детективов. На обоих бокалах на столике следы помады. Наклоняюсь, чтобы в полосе света разглядеть тонкий прозрачный волос, попавший в капли крови на полу, достаточно длинный, но достаточно короткий, чтобы сходу решить, что он остался от Стейси. Женщина, блондинка, коротко стриженная, сильная, высокая, правша, судя по тому, как она держала бокал.

От всплывшей картины, где Стейси, смеясь, размазывает по полу собственную кровь, к горлу подступает тошнота.

У меня не остаётся сомнений, кем должна быть эта блондинка.

***

Я едва успеваю постучать, как Грег тут же впускает меня, как будто ждал под дверью. Растрёпанный и сонный, и я представляю, как он ерошил волосы, чтобы не уснуть. На заляпанном кровью циферблате Патека полпервого ночи, но день ещё не закончен.

Он успевает ухватить моё запястье до того, как я спрячу руку и, задрав разрезанный рукав, поднимает недоумённый взгляд. Ткань сдирает запёкшуюся кровь, и рана на стянутой пересохшей коже снова напоминает о себе раздражающим жжением.

— Майкрофт, — упавшим голосом говорит он.

Одно дело раны, происхождению которых ты отдаешь отчёт, но вспоротая лезвием рука в их число не входит. Каждый раз, смотря на неё, я не могу не представлять, как лезвие с такой же лёгкостью вскрывает мне глотку.

— Внутри могли остаться осколки, — предупреждает он, усадив меня на диван и вытирая кровь смоченным в водке полотенцем, пока я пытаюсь занять внимание чем-нибудь другим, да хотя бы телевизором.

— Ничего там нет, кроме этого, — отвечаю я, потому что хуже, чем это напоминание на всю жизнь, быть не может. — Ты нашёл Тейлор?

Я чувствую, что моя голова сдалась, и задаю вопрос, не подразумевая никакого ответа.

— Нет, — он вскидывает брови, как будто сама просьба найти её была чем-то ещё, — ты ведь только хотел, чтобы я сидел здесь и ждал тебя, не влезая в твои дела, а Тейлор ни при чем, разве нет?

— Послушай… — оправдываюсь я.