Из оккупированных Германией стран хлынули беженцы, готовые за кров и еду на любую, даже самую тяжёлую работу. Они рассказывали, что с приходом немцев стали происходить ужасные вещи: бет сгоняли в трудовые лагеря, где принуждали чуть ли не сутками работать и почти не кормили, омег детородного возраста оплодотворяли солдаты оккупационной армии или забирали для проведения медицинских экспериментов. Альф вынуждали к сотрудничеству с новыми властями. Тех, кто проявлял неповиновение, расстреливали на месте.

Шерлок понял, что хочет сделать что-то, что смогло бы изменить баланс сил в предстоящей войне, и сейчас было самое время начинать действовать, пока ещё не стало слишком поздно. Он решил, что поможет супругу пережить ближайшую течку, а потом уедет. Вероятно, Джон уже начал что-то подозревать, но пока не задавал ему прямых вопросов.

Шерлок закончил конструкцию из досточек и верёвок и понёс её на огород.

- Эдди, хочешь покататься? - спросил он у бодавшегося с козой сына.

- Хоцу, - малыш схватил отца за руку и засеменил рядом.

Подвесив качельку на ветку яблони, Шерлок усадил на неё сына и опустил спереди досточку, не дававшую ему выпасть. Он легонько толкнул качели, и сынишка отреагировал на это радостным визгом.

- Есё! - потребовал ребёнок, и Шерлок толкнул качельку сильнее.

- Есё! - смеясь, попросил Эдди.

Так Шерлок и качал ребёнка, пока Пол не позвал их отужинать омлетом с помидорами и зеленью и баклажановой икрой с белым хлебом. Стол накрыли в доме, потому что с наступлением темноты на землю спускалась ночная прохлада.

***

За окном танцевали снежинки, укутывая землю и дома пушистым белым покровом, чтобы сберечь её от грядущих морозов. Пока на улице было умеренно холодно, а в их доме было тепло и уютно. В воздухе витал дух приближавшегося Рождества, в котором смешались запахи апельсинов, сосновой хвои и предтечного омеги. С каждым днём всё неумолимей приближалась течка Джона и неминуемое расставание, которое последует за ней. Шерлок становился всё более молчаливым и задумчивым. В предчувствии скорой разлуки он всё чаще без какого-либо повода тискал сына и целовал супруга.

Омеги любовно украшали дом к празднику, вырезая из цветной бумаги гирлянды, а из белой - снежинки, которые сейчас висели на окнах. Между оконными рамами лежал толстый слой ваты, на котором поблёскивали осколки битых ёлочных игрушек. В углу гостиной стояла увешанная украшениями сосенка.

Омеги возились на кухне: Джон пёк пряничных человечков, а Пол смазывал свиным жиром форму и замешивал тесто с четырьмя видами цукатов для рождественского кекса. Тем временем Шерлок следил за меленьким шкодником, норовившим сорвать с ёлки особо понравившиеся ему игрушки. А этого никак нельзя было допустить, поскольку у любимого Эдди восточного мудреца в усыпанном золотистыми звёздами халате был отбит локоть, а у мальчика на саночках был скол на левом заднем углу санок, и ребёнок мог ими порезаться. Чтобы отвлечь тянувшего ручонки к игрушкам Эдди, Шерлок стал рассказывать ему придуманный на ходу стишок про игрушечных козу и волка, встретившихся на ёлке.

- Поычи, как волк, - попросил малыш, и Шерлоку пришлось изображать кровожадного хищника, собирающегося сожрать бедную козочку. Рычание вышло таким натуральным, что малыш захныкал от испуга.

- Ты зачем пугаешь ребёнка? - возмутился вернувшийся из кухни Джон. Расписанных глазурью пряничных человечков он пока решил не показывать сыну, иначе ведь они не доживут до Рождества.

- Он должен знать, что в мире существует не только добро. Нельзя растить его в тепличных условиях, ведь рано или поздно ему придётся столкнуться со злом, - ответил Шерлок.

- А так хотелось бы, чтобы этого никогда не произошло, - вздохнул Джон. - Наверное стоит рассказать ему о сути завтрашнего праздника. - Он взял Эдди на руки.

- Давным-давно в далёкой-далёкой стране родился мальчик-омега по имени Иисус, который захотел освободить угнетаемых омег и бет от тирании злобного царя-альфы, - начал Шерлок. Он никогда не признавал обожествления мессии, но не мог отрицать его роли в истории. - Когда он вырос, то стал ходить по стране, проповедуя равенство полов и призывая альф дать свободу и гражданские права своим наложникам-омегам и принадлежавшим им рабам-бетам. Всё больше людей прислушивались к его словам и признавали их правоту, вокруг него собралась группа единомышленников, что очень не нравилось власть имущим. В конце концов, Иисуса схватили и казнили, но после его смерти его идеи продолжили жить в умах людей, что привело к теперешнему почти равноправному положению полов. Поэтому мы каждый год празднуем ночь, в которую он родился. - Шерлоку было больно расставаться с любимыми людьми, но для того, чтобы диктатор не захватил Европу и вновь не низвёл бет до положения рабочего скота, а омег - до роли живых инкубаторов, производящих солдат для Третьего Рейха, он просто обязан сделать всё, что от него зависело. Старая история напомнила ему одну простую истину: порой судьбы многих людей зависят от поступков одного-единственного человека. Кто знает, в каком бы мире мы сейчас жили, сделай Иисус другой выбор?

- Жалко Сусика, - насупился мальчик, собираясь заплакать.

- Существует легенда, рассказывающая о том, что Иисус добровольно пошёл на смерть ради торжества своих идей, подговорив одного из учеников выдать его властям, - сказал Джон, поглаживая ребёнка по голове. - Так что ты должен не плакать, а радоваться в этот день. - Хочешь кушать? - Мальчик помотал головой. - Тогда я уложу тебя в кроватку.

Он отнёс сына в комнатку, которую раньше занимал Нэд, и уложил его в маленькую деревянную кроватку. Джон уже и сам давно хотел в постель. Сегодня он вконец умаялся, сначала на работе с годовым отчётом, а потом дома на кухне. Вдобавок его начало знобить в преддверии очередной течки. Чувствуя, что у него между ног становится всё влажнее, Джон включил для Эдди сконструированный Шерлоком ночник с вертушкой, отбрасывающий на стены и потолок тени в виде забавных зверушек, после чего направился в ванную, а потом в спальню, где его уже ждал Шерлок.

По расширенным зрачкам, порозовевшим щекам и усилившемуся запаху, который уже заставил бы менее выдержанного альфу накинуться на омегу, Шерлок понял, что у Джона началась течка. Судя по всему, это была одна из их последних ночей, поэтому Шерлок не хотел спешить, наслаждаясь каждым мгновением их близости. Он терпеливо ждал, когда Джон разденется и заберётся под одеяло. Первые прикосновения, как обычно, давали максимум ощущений.

Обнять супруга, соприкасаясь всей кожей. Горячие и влажные объятья и поцелуи, что желанье распаляют и утолить не могут извечной жажды ближе быть, чем кожа. Тягучие движенья, что мёдом застывшим кажутся, мороз и жар на коже одновременно вызывая. Джон изнывал в истоме страсти и желанья, что рождали прикосновенья Шерлока к его груди, плечам. Однако, наслаждаясь ласками, что Шерлок так щедро расточал, омега не желал быть лишь покорной куклой, и россыпь поцелуев оставил на любимой шее, чтобы провести учёт всех родинок на ней. Потом припал губами к ложбинке у ключицы, присываясь жадною пиявкой и вынуждая альфу потерять контроль, перевернуться с рыком и ворваться в жаждущее лоно, как курьерский поезд. Скрип кровати, стоны удовольствия – свидетельства их страсти. Как много нужно человеку и как мало для счастья – быть с любимым рядом. Он был везде: в глазах и в мыслях Джона, снаружи и внутри, даря отраду и наслажденье обезумевшему телу. То ускоряясь, то преступно замедляясь, альфа приближал их к неминуемой разрядке, но вдруг надолго замер.

Сегодня, как и во время предыдущих течек Джона, когда тот мог зачать ребёнка, Шерлок собирался использовать неоднократно отработанный приём, дабы предотвратить образование узла. Чувствуя, что близок к пику, он ненадолго замер, думая о виденном недавно трупе замёрзшего бездомного. Когда же возбуждение немного схлынуло, то он возобновил движенья, но медленно и с большей амплитудой. После того, как Джон под ним протяжно застонал и, содрогнувшись, кончил, Шерлок вышел из него и, несколько раз дёрнув свой член, излился на простынку. Он обнял размякшего омегу, дыша тому в висок и чувствуя себя предателем.