— И оставили квартиру открытой?

— А что… — задумчиво сказал Стас, — по-своему резонно. Бомба дважды в одну воронку не падает. Да кто бы стал вторично искать их именно на том же месте?

— Я… — неуверенно ответила Лиза.

— Да если бы не удалось тебя оттуда вытащить, ты что же думаешь — они бы тебя доставили домой? С ветерком прокатили? Просто отвезли бы чуть подальше и в том же лесочке — там овраг есть…

Лиза поежилась.

Стас погладил ее по плечу.

— Забудь про это! Все кончилось! Лучше подумай, как можно потратить эти бабки! Их теперь у тебя никто не потребует!

Она покачала головой.

— Не могу… Это ведь не мои деньги. И я даже не знаю, чьи они. И за что.

— Теперь твои.

Она вытерла слезы и попыталась улыбнуться. Со второй попытки это у нее получилось.

Человек поднял трубку телефона.

— Что? — резко сказал он. — Как, мертвы? Кто… Пропал? А она? На месте? Понятно… а запись удалось сделать?

Хорошо… значит, она разговаривала. Прокрути-ка немного.

Ладно… хватит. Все верно. Это те самые. Оттуда.

Да нет, не стоит, вряд ли узнаем больше — похоже, она и так рассказала все, что знала. Это отработанный метод.

Не подозревает? Хорошо. А то — еще один такой прокол — и…

Еще раз брать? Нет, зачем? Лучше проследить. Поглядим, что будет дальше.

Он положил трубку.

— … Поглядим… — повторил он.

Борис бегло просмотрел бумажки, исписанные типичным для врача быстрым почерком.

— Ну и что? — спросил он. — Что ты мне суешь?

— Ох, только не притворяйся, — сухо сказала Регина. — Будто ты впервые видишь медицинское заключение. У тебя отец — гинеколог, известный на всю Москву.

— Так то гинеколог…

Но вновь проглядел бумажки.

— Что-то тут неладно, — признал он наконец свою компетентность, — ты что, мутанта где-то откопала?

— Вот ты мне и скажи, кто это.

— Копии, — проницательно заметил Борис, — а где оригиналы?

— Нету, — коротко ответила Регина.

— Ладно, — неохотно сказал он, — я посмотрю, что тут можно… а что тебя интересует, собственно?

— Все, что можно хоть как-то с этим связать. Начиная примерно с сорок пятого года… Ты ведь вроде собирал одно время какой-то архив по всяким глупостям… я еще смеялась над тобой. А ведь это ты раскопал тогда эту историю с гипнотизерами!

— А… — махнул рукой Борис, — да это давно было. И все равно мне тогда никто не поверил. И ты не поверила!

— Теперь поверю.

— Откуда эти данные? — поинтересовался Борис.

— Не скажу. Вообще ничего не скажу. Не хочу, чтобы ты относился к этому предвзято. Просто прогляди все, начиная от сороковых и до шестьдесят пятого примерно. И сам реши, к чему их можно пристегнуть.

— Параметры-то хоть чьи? И вообще — помнишь, ты меня с девицей этой сводила? Это имеет какое-то отношение к той истории?

— Не твое дело, — отрезала Регина. — Я этим занимаюсь, понятно? Это моя золотая жила!

Борис усмехнулся.

— И ты еще хочешь, чтобы я тебе помогал? На таких-то условиях?

— Поможешь. — Регина потрепала его по щеке. — Ты же любишь, чтобы тебя уговаривали, верно?

Павел, подняв воротник куртки, брел по промозглой мгле, направляясь домой. На душе у него было погано. Утренняя история вызвала в нем странное чувство вины — ни к чему было заниматься этим делом, нечего было впутывать в него посторонних. Если Регина готова удавиться за свою сенсацию, пусть она и старается… То, что Сыч, собственно говоря, не был таким уж посторонним, Павлу в голову не приходило. Но чем дальше отступали в прошлое вчерашние, да и сегодняшние события, тем более нереальными они ему казались — дурной детектив, выдумка ушлых газетчиков… что-то из разряда «Мутанты ползут к Москве». Уже подходя к дому, он сообразил, что забыл купить хлеба, — такое с ним случалось часто. Он никак не мог приладиться к холостяцкой жизни.

Ларек на углу призывно сверкал разноцветными лампочками и яркими наклейками на витрине. Он, брезгливо глядя под ноги, чтобы не вляпаться в очередную грязную лужу, подгреб к этому чуду свободной коммерции. Порылся в кошельке, доставая деньги.

Пьяный, подпиравший стенку, отделился от своей опоры и подошел к нему.

— Слышь ты, мужик, — сказал он равнодушным голосом, — десятки не найдется?

— Отвали, — брезгливо сказал Павел.

— Грубишь, да? — Попрошайка неожиданно схватил его за плечо, развернул к себе, и, глядя в бесцветные глаза, Павел неожиданно понял, что тот вовсе не пьян.

А откуда-то с тылу, из-за задов киоска, уже выходил второй.

«Влип!» — мелькнуло у него в голове.

Он не был прирожденным бойцом, но, как и любой хлебнувший лиха его современник, отлично понимал, что в таких случаях нельзя ждать, пока тебя ударят. Надо бить первым.

Его тренированные пальцы, находившие нервные узлы на сотнях холодных тел, безошибочно ударили в самую болезненную точку. Тот, кто держал его за плечо, охнул и на миг ослабил хватку. Павел, не дожидаясь, пока он придет в себя, развернулся и носком ботинка въехал второму нападавшему в пах.

«Какого черта? — Мозг, привыкший бесстрастно анализировать ситуацию, казалось, работал сам по себе. — Что им от меня надо?»

— Не нравишься ты мне, — пояснил, словно в ответ на эти мысли, первый нападавший, — очень не нравишься.

И вновь двинулся на Павла. Он ударил его в солнечное сплетение, и по эффективности этого акта Павел понял, что бил он не пустой рукой. Дыхание перехватило, тупая боль заставила согнуться пополам.

«Хоть бы из чертова ларька кто-нибудь вышел», — подумал он. Но прекрасно понимал, что сидящий в тепле и относительной безопасности мелкий коммерсант не будет ни с того ни с сего вмешиваться в чужую драку.

Это было последнее, что он успел подумать, — на его склоненную шею обрушились чьи-то сомкнутые руки.

И тут раздался отчаянный свист.

Сквозь багровую пелену, застилающую глаза, он увидел приближающиеся патрули. Они почему-то показались ему очень рослыми, и ему потребовалось какое-то время понять, что он смотрит на них снизу вверх, лежа на земле. Боли он не чувствовал. Но достаточно разбирался в устройстве человеческого тела, чтобы понять — это ничего не значит.

«Шок…» — подумал он.

Тех, нападавших, поблизости уже, конечно, не было. Патрульный склонился над ним. У него были новенькие хромовые сапоги.

— Пропади они пропадом, эти алкаши, — сказал он своему напарнику.

— Я не пьян, — пробормотал в ответ Павел. Наконец не проявлявшая себя до времени боль, как ей и положено, взорвалась внутри со страшной силой. — Я не пил… это — нападение.

— Так и запишем, — деловито сказал дежурный, — разбойное нападение. С целью грабежа?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Павел.

— Встать можешь?

Павел попробовал подняться и тут же, охнув, вновь опустился на четвереньки.

«По меньшей мере два ребра сломаны, — подумал он, — а может, и печень отбита».

— Лежи, — сжалился патрульный, — я «Скорую» вызову.

— Не нужна мне… «Скорая».

— Не дури, парень. Да… документик-то при тебе?

Павел попробовал пошевелить рукой, чтобы дотянуться до внутреннего кармана пальто, и понял, что не может этого сделать.

«Господи, — ужаснулся он, — неужто они и руку мне поломать успели?»

— Сами возьмите, — сказал он хрипло.

Патрульный безжалостно перевернул его поудобней и извлек паспорт из внутреннего кармана.

— Все в порядке, — сказал он, посветив себе фонариком, пока его напарник вызывал по рации «Скорую».

— Интересное заявление, — устало выговорил Павел. — Но спорное.

И провалился в темную пропасть, куда даже рев подъезжающей «Скорой» проникал очень смутно.

«Скорая помощь», покрутившись по пустынным улицам, выехала наконец на широкую магистраль. Павел, лежа на жестких носилках, видел лишь мелькание тусклых фонарей да отблеск фар встречных машин.