- Женщина, мне надоело закрывать за тобой очередной клуб.

Я остановилась, задумчиво глядя прямо перед собой.

- Никто не заставляет тебя этим заниматься. Оставил бы Мельфиоре разбираться со своим добром.

- А в чем тогда смысл? Чтобы они снова отстроили и продолжили там собираться?

- Ну да. Снова соберутся – снова их вырежу, в чем проблема? – я обернулась через плечо, криво ухмыляясь.

- Не могу понять, кого ты мне больше напоминаешь сейчас – коронованного маньяка или патлатого. Или… – он какое-то время еще разглядывал меня, но так и не договорил, припав к горлу бутылки с плескавшейся на дне коричневатой жидкостью.

- Или?

- Неважно. Вали к себе, днем поедешь в Болонью.

- Окей, босс, – я приставила ладонь к голове, изображая, что отдаю честь, и в мою сторону незамедлительно полетел стакан.

Сделав пару живительно-обжигающих глотков, я побродила по своему этажу, но не спешила идти в свою комнату. Ноги как-то сами вывели меня к обители человека, в чьей компании меня бы раньше никто и никогда не заметил. Вздохнув, я тихо постучала, не ожидая, что мне кто-то ответит. Я разглядывала кровавые разводы, причудливыми узорами украсившие мои руки, когда послышался немного гнусавый голос, тянущий слова.

- Да~? Бел-семпа~й, если Вы снова пришли меня мучить, так и знайте, что я сплю~.

Я приоткрыла дверь, заглядывая внутрь. С минуту наблюдала за тем, как большой кокон из одеяла, возвышавшийся посреди кровати, разворачивается, а затем наружу показалась взлохмаченная бирюзовая шевелюра.

- А~, это Вы, тетя Ко~шка, – протянул Фран, едва продрав сонные глаза и совершенно не удивившись моему внешнему виду.

- Извини, что разбудила, но я… Мне нужна твоя помощь. Опять. Просто я…

- А~, Вы об э~том. – Я кивнула. – Ла~дно, – протянул Фран, и через секунду я почувствовала чужое пламя Тумана.

- Спасибо. Я попрошу Бела сегодня тебя не доставать.

На сонной физиономии подростка не отразилось ровным счетом ничего, однако я знала, что про себя он наверняка вздохнул от облегчения. Тихо прикрыв за собой дверь, я поспешила в свою комнату.

{Emma – Chimera}

Знаете, кто я? Я – мастер самообмана. У меня по нему черный пояс, серьезно.

Я буквально бежала вперед, зная, что у меня есть весьма ограниченный промежуток времени. Время, пока Фран снова не заснет и пока мне не станет тошно от самой себя. Однако мне так нравилось цепляться за этот самообман – наверное, я только им и жила некоторое время после того, как подобная мысль впервые пришла мне в голову. А теперь меня выбил из колеи этот пародийный танец, и мне до боли захотелось снова ощутить себя той, кем я когда-то была – будто бы в совсем другой жизни, далекой и совсем неправдивой.

Я рванула на себя дверь, зная, что он уже ждет меня, и с разбегу прыгнула в эти распахнувшиеся мне навстречу объятия. Я запрыгнула на него, сжимая изо всех сил – это все, что мне сейчас было нужно. Уткнулась в белоснежные волосы, вдыхая такой родной аромат, сцепив зубы, чтобы не закричать. Я бы заплакала, если бы не разучилась это делать, – столько терзающих чувств всколыхнулось в разболевшейся груди. Придя в себя, я слегка отстранилась, чтобы заглянуть в его лицо, обхватив багрово-красными пальцами, в эти единственные в мире такие серые глаза. Чтобы утонуть в них, потеряв дар речи и позабыв все слова, и просто смотреть, не отводя взгляд, пока хватит сил.

- Я люблю тебя, Скуало, – шепчу я срывающимся голосом, а он, прежде чем растаять, как полуночный туман, успевает погладить меня по щеке и улыбнуться одним уголком губ.

Комментарий к Глава 14. Наконец-то мы добрались до отрывка (в самом начале), написанного еще во времена, когда писалась первая книга. Аллилуйя! Понимаю, что все вы соскучились по нашему капитану, а посему далее последуют, скорее всего, флэшбэки.

Еще такой вопрос – скольким из читающих сие людей нравится Кике? Это просто к тому, надо ли писать мне с ним спешл или нет?

Ваш пишущий наплывами автор.

====== Глава 15. ======

{One Republic – Everything that kills me makes me feel alive}

После устранения очередного Мельфиоровского подонка, имени которого я даже не запомнила, из Болоньи я сразу же отправилась в Венецию – на поиски неуловимого Бьякурана Джессо. Однако даже несмотря на помощь наших лучших информаторов, ничего, кроме подписания им очередного контракта с некрупной мафиозной семьей, разузнать не удалось.

Ночью я не смогла пройти мимо самого знаменитого местного бара – «Harry’s Bar» – куда в былые времена нередко захаживал сам Эрнест Хемингуэй, дабы выпить «мартини Монтгомери», и где были придуманы коктейль «Беллини» и любимая еда Скуало – карпаччо. В полночь я вовсю зажигала на барной стойке под нестройный хор, подпевая им: «Everything that kills me makes me feel alive*», – с роксом абсента в одной руке и сигаретой в другой. Кажется, мне было весело – если может быть применимо понятие веселья к человеку, который прожигает свою жизнь в надежде скоро с ней распрощаться. Я смотрела на хлопающих в такт песне мужчин и женщин, и у меня было двоякое ощущение – зависть по поводу их расслабленных и счастливых лиц и сожаление о том, что они, наверное, толком не знают, что такое настоящая жизнь. Не то, чтобы я сама хорошо знала, что это такое. Раньше моя жизнь заключалась в одном, а сейчас… сейчас у меня ничего не осталось, кроме бесконечной погони за Бьякураном и устранения его клана. Однако, как ни странно, я чувствовала себя живой – адреналин и ощущение постоянной опасности, предвкушение очередной схватки и осознание того, что твое существование может прерваться в любую секунду. Вот даже прямо сейчас. Но это не пугает, это до безумия заводит. Ты ощущаешь себя живым человеком только тогда, когда в твоем направлении летит вражеская пуля, когда клинок проносится в одном миллиметре от твоей шеи – только тогда ты понимаешь, что все еще существуешь. «Так ведь, Скуало?..»

Неожиданно я замечаю в толпе очень высокого парня с густой шевелюрой, переливающейся от цвета морской волны до оттенка первой майской листвы. На ушах у него золотые каффы, а глаза ярко накрашены, что, однако, не заставляет усомниться в его ориентации. На секунду наши взгляды пересекаются, и он едва заметно улыбается, отчего у меня возникает ощущение дежавю. Чувство, будто я его откуда-то знаю, кружит мне голову, и я слезаю с барной стойки, чтобы вернуться на свой диванчик в самом дальнем углу заведения. Моя паранойя усиливается, когда я слышу мелодичный голос:

- Могу я присесть рядом с Вами?

Я настороженно смотрю на этого «знакомого незнакомца», однако, отчего-то, у меня совершенно не возникает ощущения опасности. Я молча киваю, и парень садится напротив меня, продолжая мягко улыбаться. Его глаза по цвету совпадают с цветом волос, и они смотрят на меня так внимательно, будто побуждая меня к чему-то, будто спрашивая: «Неужели ты меня не помнишь?»

- Вы что-то хотели от меня? – спросила я, наконец, прочистив горло.

- Хотел, – ответил молодой мужчина, не сводя с меня глаз. Он еще некоторое время смотрел на меня, будто все же надеясь, что я его вспомню, а затем выдал фразу, повергшую меня в шок: – Прошу прощения за такое бестактное вмешательство в Ваш досуг, но я хотел предложить сеньорите вступить в Мельфиоре.

Он так спокойно это сказал и продолжал сидеть как ни в чем ни бывало. Я же мгновенно протрезвела и раздумывала, чем лучше его убить, чтобы не поднимать шумиху и не привлекать к себе внимания. Я напряженно молчала, стараясь не выдать своих эмоций, а этот странный человек сидел напротив все с той же легкой улыбкой на губах, будто только что предложил мне выпить коктейль за его счет. Обманчивое впечатление развеялось, когда я рванула беретту, а он одной рукой перехватил мое запястье, а другой прикоснулся кольцом на третьем пальце к моему виску. Мгновенно все погрузилось в темноту, а последним, что я услышала, было: «Прости, родная, но по-другому никак».

{Lykke Li – Get Some}

Дальше начало происходить что-то странное – казалось, что я сплю, но в то же время я видела происходящее от третьего лица, что не мешало мне ощущать все эмоции той меня, что была в этом сне в главной роли. Да, это была я, но какая-то совсем другая я – начиная с того, что я была выкрашена в рыжий цвет, и заканчивая тем, что я была одета в одежду из секонд хенда. Я знала, что той мне около двадцати лет, и что я выросла в приюте. Когда я выудила из воспоминаний моего двойника, чем я занимаюсь, чтобы прокормиться, не смогла сдержать ухмылки: «Ну, да, похоже, это судьба».