Аронидес, подписав приказ о трехлетней командировке Арчи Кремера на Марс, не стал противиться и небольшому празднику по этому поводу. Сплочает дух, усиляет единомыслие, бла-бла, психологи опять же рекомендуют; кроме того, это была отличная возможность поговорить с Арчи в неформальной обстановке. На кой ему это было нужно – так проект же из невероятных, тех, что определяют будущее – и глуп бы он был, если бы в угоду прагматизму отказался от таких высоких слов, потому что они были истинными, черт побери, Ромуальдсен затеял эту эпопею, не представляя, насколько выгодной она окажется в долгосрочной – и мегадолгосрочной перспективе; крутись как хочешь, а Арчи Кремеру и научно-исследовательский центр, и многие из приближенных Аронидеса обязаны немалыми достижениями. Достаточно обвести взглядом ближайшее окружение и припомнить: тот нажился на научном лобби, тот сделал себе имя в какой-то синергетической дисциплине, основанной на принципах, которые разработаны в проекте «Арчи 1.1», тот успешно применяет кое-какие инсайты, совершенно побочные замечания, которых полно в отчетах Арчи Кремера и которым сам Арчи не придавал никакого значения – для него они были совершенно естественны; у того тесть по его наводке лет десять назад выкупил контору «Рога и копыта», быстрехонько приобрел пару патентов, которые тогда казались совсем ниочемными, а теперь ворочает миллионами. Теперь пришла пора иным наживаться на одиссее Арчи, в первую очередь тем, кто следил за дальними галактическими перелетами, тем, кто мечтал об освоении и заселении – почему нет – лун Юпитера. Для этого не мешало бы узнать, насколько вынослив этот киберчеловек – Арчи 1.1 – в таких перелетах и таких условиях, считай в полной изоляции.
Арчи Кремер изменился. Или Аронидес постарел, кто его знает. Но нынче Арчи был куда менее напряжен, хотя общество, собравшееся, чтобы помахать вслед герою кружевным платочком, было зубастым – просто бассейн с акулами. Прошлый-то раз помещение было битком набито людьми, которые знали малыша Арчи бесконечно долго, любили и ценили, и за ними можно было спрятаться, а Арчи был напряжен до судороги. Сейчас же он вел себя совершенно спокойно. Был безупречно вежлив, отвечал с уставным почтением, требуемыми паузами и темпом речи – и был полностью безразличен ко всему происходящему. Неизвестно, воспринимали ли другие члены генштаба изменения в Арчи так остро, или Аронидес был настроен на такой сентиментальный лад, но он не мог не одобрять выдержку Арчи – и при этом ощущал опасливый холодок, осторожно пробегавший по коже. Мальчишка вел себя почтительно – это да. А был ли он почтительным на самом деле, оставалось загадкой.
Особенно с учетом некоторых изменений. Например, саботажа Арта – он, оказывается, все решения согласовывал с Арчи, использовать его помимо ведения хозяина оказывалось невозможным, даже для невинных заданий вроде контроля и анализа местности. Более того, очень ловким образом Арт оказался переподчиненным – он был удален из иерархии «центр/контролирующий орган – Арчи – Арт» и полностью подчинился Арчи и только ему. Как парню удалось такое провернуть, со стопроцентной надежностью узнать не получилось. Аналитики считали, что бить тревогу совершенно бессмысленно, Пифий Манелиа, чертов мозговед, был в этом абсолютно уверен: у обоих субъектов – Арчи и Арта – очень хорошо развита этическая сфера, патологий личности не наблюдается, Арчи Кремер лоялен центру, и даже лучше, что его лояльность реализуется осознанно и самостоятельно. Конечно, мысль о том, что такой объект отныне автономен, вызывала некоторую настороженность, с другой стороны, спасибо тому же Манелиа, последовательно показавшему, насколько рационален Арчи Кремер, насколько он не способен на бунт, насколько неамбициозен и не стремится к гипервласти или чему там еще; и тот же Манелиа, мозговед чертов, показывал, что Арт как созданный в полном соответствии со внесознательными, но действующими по четко установленным алгоритмам артефакт окажется тем самым барьером на пути Арчи, если тому взбредет в голову совершить нечто противоправное – потенциально смертоносное – безрассудное. Зоннберг и Манелиа настаивали, что это естественный этап роста, необходимый атрибут взросления – потребность в автономии, необходимость быть способным и управомоченным самостоятельно принимать решения; ряд советников заявлял, что это дерзость. Аронидес считал это тем самым бунтом, но держал свое мнение при себе, предпочитая делать вид, что его устраивает статускво.
Впрочем, дело сделано, с момента, когда аналитики открыто и однозначно признали, что больше не способны контролировать Арта, прошло что-то около четырех месяцев, а сколько времени до этого аналитические записки были полны опасениями, что именно захват власти и готовится, – так и годы, наверное; прошедшее время позволило убедиться, что Арчи Кремер верен генштабу и вообще ведет себя безупречно, так что можно быть спокойным. Аронидеса занимала сугубо метафизическая вещь: насколько безгранично его безразличие? Арчи Кремер был фантастически спокоен в любых ситуациях. На той же Луне случались неприятности. Однажды переходный шлюз разгерметизировало, давление за пять секунд упало до 0,01 бар, а в нем было два человека и Арчи. Он оставался совершенно спокоен. Наблюдатели запросили биометрические данные, читай перспективу нейроактивности, сообщающей умеющему читать очень, очень много о состоянии исследуемого, а особо умным даже намекать на его мысли, – и убедились в этом. Перевернулся вездеход, соответственно спутникам не удалось избежать травм, а это все-таки очень стрессовая ситуация, – и снова энцефалограмма показывает: ритмы практически не меняются. Шпионы, которых тихой сапой послал за Арчи Тамм, возвращались с пустыми руками: мальчишка не совершает никаких сомнительных делишек, потому что он вообще ничего не совершает, даже попытки завязать с ним интрижку рассыпались в прах – Арчи был равнодушен.
Вот сейчас, вынося атаку двух адмиралов, контрадмирала и высокопоставленного сотрудника контрразведки, чьего общества остерегался даже Аронидес, Арчи Кремер оставался абсолютно невозмутимым – ни жеста, ни движения бровей, ни нервной интонации, что свидетельствовали бы о неуверенности, робости, злости, чем угодно – ничего. Совершенно. Вот сейчас, когда его обхаживала очень привлекательная женщина – полковник инженерных войск, женщина выдающегося ума и офигительной внешности, алчная до новых развлечений, которая с огромнейшей радостью обеспечила бы Арчи сорок восемь часов увлекательных эротических приключений, в обществе которой сам Аронидес начинал загораться плотскими желаниями – Арчи был невозмутим. Ох и разозлилась Талаева, не будь Арчи тем самым «1.1» (неприкасаемым, особенным, находящимся вне любых координат ценности, самым значимым научным проектом военной науки), она бы устроила ему террор. Неужели его не тронула такая открытая и недвусмысленная атака с ее стороны? Вот сейчас, когда Аронидес лично предлагал ему выпить кофе у него в кабинете – Арчи нисколько не изменился, все так же вежливо, дружелюбно, безэмоционально принял предложение. Выслушал целых две похвалы, затем сухие напутствия, пообещал и дальше служить союзу и армии, откланялся, только когда Аронидес его отпустил, оставил его одного в кабинете, смотревшего на дверь, вздернув бровь, одобрительно улыбаясь, философствуя.
Арчи Кремер стоически перенес очередной прием, на котором ему пришлось исполнять роль дива дивного, немного понедоумевал, за каким лешим Аронидес снова утянул его в укромный уголок, если за все время беседы ни разу не сорвался на назидательный, или раздраженный, или недовольный тон. Аронидес был неожиданно любезен, говорил, что рад и горд успехами Арчи, считает, что тоже привнес в них свою лепту, и очень доволен, что Арчи сможет дальше развиваться, постигать себя и глубины своих возможностей. Иными словами, уединение двух людей, которым нечего сказать друг другу и которые даже общество друг друга не находят ни приятным, ни интересным.
Одно было ясно: проект финансируется в полной мере и дальше в течение обозримого будущего, он является одним из важнейших в ряду других, не менее важных, и это не только значило, что к услугам Арчи лучшие технологии и техники, но и то, что он и дальше будет находиться в распоряжении этих бессердечных сволочей из науки. Сомнительное удовольствие быть суперчеловеком – больше похоже на диковинного зверя в стеклянном кубе, поставленного посреди центральной площади на всеобщее обозрение. Так что несмотря на сомнительное удовольствие провести три года на Марсе (и кстати, вредненькое коварство бюрократии – ни в одном документе не определялось, три каких года предстояло провести там – земных или марсианских), в этой командировке было нечто завлекательное – вдали от тех, кто изучает, и вдали от тех, кто выдает разрешения на такое изучение.
