Дыхание хрипло вгоняло в легкие колкий, ледяной воздух, снежинки таяли, садясь на шипастый лоб, и капли воды медленно соскальзывали по лицу. Глубоко вздохнув, Леголас оперся спиной о шершавый, покрытый неровными следами кинжальных уколов ствол корявой сосны и замер, безучастно глядя на лихолесский орнамент, пропечатанный в снегу краем камзола. Скоро раскаленная головня в груди начала остывать, и орк устало провел по лицу руками. Эру, что на него нашло? Откуда эта жгучая ненависть, эта терзающая жажда мести, от которой все нутро стягивается узлом, а во рту появляется горький привкус? И почему она особенно остра и мучительна при мысли о лучшем друге?..
И вдруг его прошила зябкая дрожь, словно ответ острым клювом ткнул его изнутри: это орк. Это орк, родившийся в нем, пытается руководить им, навязывает свои мысли и желания. И в этот миг Леголас впервые ощутил, что ему страшно. Можно было терпеть боль. Можно было мириться с безобразным лицом и руками. Но сумеет ли он держать в узде просыпающееся внутри чудовище? Раньше оно давало о себе знать лишь короткими приступами необузданного гнева, как в тот, кажущийся бесконечно далеким, вечер в форте, когда он ударил Сарна, еще не понимая, что двигало им. Оно прорывалось в тяжелых кровавых снах. Оно заклокотало ядовитой пеной, когда Паэн выкрикнул «орк поганый!», застлало глаза красной пеленой, но тогда легко было списать это на гнев. Однако сейчас оно впервые заявило о своей готовности занять законное место в душе лихолесского принца, вытеснив оттуда эльфа вместе с его самыми глубокими привязанностями и неоспоримыми убеждениями… Этого нельзя было допустить. Сейчас, когда первое потрясение от отречения соратников схлынуло, отодвинутое в тень этим пугающим открытием, Леголас осознал, что действительно готов признать правоту Рималла, так его уязвившую и едва не выпустившую созревшего в нем монстра на волю прямо там, среди тех, за кого он отвечал и кому не вправе был навредить. Он и правда начал терять свою эльфийскую сущность… А такой эльф более не может претендовать на былое подчинение отряда. Он стал опасен для своих соплеменников. И всего опаснее он тем, кто остался верен ему.
Что ж… Леголас стиснул зубы – жизнь становится проще. Когда ты все потерял, и терять больше нечего, она всегда легка и необременительна. Ему остается лишь продолжать борьбу. Борьбу за себя, за свою суть, своего эльфа. Его соратники сильны, свое дело они сделают и без него. Он же пойдет дальше один, он найдет таинственного и могущественного манипулятора, разыгрывающего эту странную и нелепую партию, и развяжет узлы сетей, опутывающих задыхающееся, проклятое княжество. Вот и все. Не пришлось даже принимать новых решений… Просто вперед. Не это ли он всегда умел делать лучше всего? Вперед в ночной тьме, вперед под ливнем стрел, вперед по выжженным землям, по следам врагов, по едва различимым звериным тропам. А соратники – они всегда были за спиной, так что мешает думать, что они по-прежнему там?
Леголас поднялся с примятого снега, и варг тут же вскочил, негромко сопя. Усмехнувшись, орк погладил зверя меж ушей, вскочил верхом.
Покидая Тон-Гарт, он направлялся на поиски развалин хижины Эрвига. Пришло время продолжить их…
(днем ранее)
Предыдущие двое суток стали для Леголаса одним из самых странных периодов в его долгой жизни. Весь его мир трескался и осыпался, словно крепостные стены, что он считал прочными, рушились под ударами требушетных залпов. Прежде, хотя преследуемый болями, зовом ненавистной Хельги и прочими напастями, он все же знал, кто он и что ему надлежит делать. Теперь, бодрый и полный сил, он потерялся в самом себе, своих стремлениях, чувствах и мыслях, не всегда зная, его ли они, или же принадлежат тому, новому, темному, что угнездился в нем.
Единственной отрадой этих мрачных дней для принца был его странный новый друг, из-за оттенка шерсти названный им Селевоном*. Варг признал Леголаса хозяином сразу, безоговорочно, безоглядно, словно никогда не носил другого седока. Это удивляло и даже настораживало, ибо лихолесец по привычке опирался на опыт того, как сложно хорошо обучить и объездить коня. Но Селевон, однажды улегшись у ног Леголаса, более не проявлял ни малейшей агрессии, хотя орк не сразу решился коснуться хищника и лишь четверть часа спустя осторожно погладил по холке невольно подрагивающей рукой.
Леголас никогда прежде не видел так близко живого варга, не пытавшегося причинить ему вред. Рассмотрев его с почти детским любопытством, орк обнаружил, что зверь на свой лад красив. Гигантское, свитое из стальных мускулов тело покрывал густой жесткий мех, особенно пушистый на широкой груди и могучей шее. От темени между ушей и до самых лопаток тянулась полоса более темной шерсти, глянцево поблескивавшей на свету. Устрашающей длины клыки в оскале вызывали содрогание и у бывалого Леголаса, а ясные карие глаза поражали умом. Лихолесец удивленно отметил, что зверь подчас смотрит на него задумчиво и словно вопрошающе.
Сесть верхом принц тоже решился после долгих колебаний. Несмотря на видимое и малообъяснимое дружелюбие хищника, Леголас не знал, чего можно ожидать от варга, еще недавно бывшего скакуном орочьего командира, а вдобавок прекрасно осознавал, что, сидя верхом на непривычном ему животном, едва ли успеет защититься от внезапного нападения, реши тот вдруг передумать. Но Селевон терпеливо дал лихолесцу удобно сесть себе на спину, а потом неспешно встал, словно ожидая указаний. Приспособиться к новому скакуну Леголасу удалось не сразу. Он выяснил, что варг совершенно не реагирует на синдарин, зато отлично понимает вестрон. Спина зверя, гибкая и жилистая, совсем не походила на конскую, и первую лигу Леголас всерьез побаивался позорно свалиться в снег. В густой мех пальцы вплетались ничуть не менее удобно, чем в пряди гривы гнедого, но лихолесец не знал, насколько варг чувствителен и не разозлится ли на причиненную ненароком боль.
Однако вскоре орк приноровился к поступи могучих лап и попытался пустить зверя в более проворный аллюр. Через два часа Леголас был совершенно покорен Селевоном, ибо ни один конь не мог бы развить подобной скорости в заснеженном и трудно проходимом лесу. Там, где лошади нужно было бы осторожно выбирать место для каждого шага, варг мчался мягкой рысью, перескакивая овраги и груды бурелома, умело лавируя меж корявых стволов и безошибочно обходя места, где снег был особенно глубок. Эру, так вот почему орки подчас появляются, как из-под земли, когда их ждешь не раньше заката… Ни разу не оседлав этого зверя, трудно представить себе его прыть.
Побывав на развалинах форта Зеленой Пасти, Леголас убедился, что убитый им орк говорил правду. Форт сгорел дотла, а перед руинами простиралось поле битвы, усеянное лишь орочьими телами. Принц долго бродил среди трупов, все еще боясь найти среди них тела своих бойцов, но взрытая копытами и изгаженная черной кровью поляна не таила тягостных открытий. Следов варгов Леголас не нашел, видимо, верхом прибыл лишь командир. Этот командир, при всей своей дремучей твердолобости, успел сказать немало важного… Йолаф… Неуловимый мятежник еще ни разу не позволил Леголасу приблизиться к нему, хотя уже третий раз весьма своевременно вмешался в неравную битву. Но о Йолафе можно было подумать и в иное время. Леголаса терзало другое открытие. Орк упомянул Сармагата… Того самого, кого еще вчера Леголас считал маловероятным участником происходящего. А, по словам убитого командира, Сармагат был едва ли не военачальником… Быть может, он лишь исполнитель чьих-то приказов. А может быть… При этой мысли Леголаса пронизала горячая дрожь азарта – может ли быть, что он и есть та самая таинственная ключевая фигура всей круговерти?
Орк стиснул кулаки так, что когти впились в ладони. Фляга… Он должен найти ее любой ценой.
Но вспыхнувшее волнение тут же неохотно угасло, задушенное простой и холодной мыслью: не сейчас. Фляга может подождать еще немного. Но его отряд и вверенные его защите люди ждать не могут. Где теперь гарнизон Зеленой Пасти? На месте Эртуила он повел бы его в соседний форт, что под началом Сарна. Вероятно, Эртуил так и сделал. Но что с прочими фортами? Леголас потер лоб и негромко выбранился. Он не привык быть один. Не привык к тому, что ему некого выслать в разведку. Но как самому объехать четыре форта, не зная, где он всего нужнее? Моргот, как много времени он потерял из-за проклятого превращения.
