- Ну, здравствуй, дружище!

Комендант слегка растерянно покачал головой, тоже улыбаясь:

- Эру милосердный, так вот ты каков! Я ведь толком и не видел тебя эльфом… Как же я рад! Я весь извелся за эти дни!

Он шагнул навстречу принцу, протягивая руку, но Леголас отмахнулся и бесцеремонно обнял бывшего мятежника.

- Я тоже тебя в этаких чинах не встречал! – усмехнулся он, а потом добавил тихо и серьезно, – спасибо, друг. Спасибо за все!

Отстранившись от коменданта, Леголас низко склонился перед Эрсилией:

- Сударыня, простите, я настоящий мужлан! Позвольте приветствовать вас, я счастлив видеть вас в добром здравии!

- Как и я – вас, – мягко улыбнулась княжна и вдруг осеклась, глядя куда-то за плечо лихолесца.

- О Эру… Простите, принц, – прошептала она, бледнея, и Леголас обернулся. Один из сопровождавших короля эльфов снял шлем: перед Эрсилией стояла раскрасневшаяся с мороза Камрин.

День прошел быстро и сумбурно. Столица все еще продолжала траур по почившему князю, а потому ужин в честь иноземного монарха прошел в атмосфере торжественной, но сдержанной. Леголас почти не показывался в парадных залах – у него были несомненно более важные заботы: принца ждали соратники. И он не отсчитывал времени, с головой уйдя в водоворот общего ликования, объятий, рукопожатий, сбивчивых вопросов и восторгов.

Элемир и Эртуил со своими десятками сопровождали Йолафа и Сарна до оврага близ орочьего штаба, предполагая, что Леголаса придется вызволять из плена. Но, узнав, что битвы не предвидится, Сарн отослал двадцать соратников обратно в столицу, и те вернулись, принеся с собой груз тягостного и бессильного ожидания, в коем эльфийский отряд и провел все эти нескончаемые несколько дней. А теперь все в мире встало на положенное ему место, и даже скорбь о павших утратила прежнюю щемящую горечь, обратившись светлой печалью, и в шрамах недавних боев утихла боль.

Но принца ждали не только здесь. В рыцарских казармах он первым делом лицом к лицу столкнулся с Гослином, и здоровяк выронил седло, которое волок к конюшне:

- Мать честная! Милорд принц! – завопил тот в своей простецкой и бесхитростной манере, – жив-здоров, вот чтоб мне провалиться!

И здесь тоже началась бестолковая и радостная кутерьма. Леннарт тепло и искренне приветствовал Леголаса, что-то громогласно орал восхищенный Холгер, и лихолесцу казалось, что никогда не отделяли от него этих людей ни тягостные подозрения, ни молчаливое почтение к его беде. Нет, многим и прежде не было особого дела до судьбы иноземного вельможи, слишком много собственных бед и мытарств занимали ирин-таурских мятежников. Но бывают мгновения, когда все подробности становятся бессмысленными, а на первый план выходит лишь упоительное чувство победы, светозарного триумфа, способного хоть на миг убедить любого скептика, что все равно все в мире преодолимо, и даже такая странная и редкостная птица, как справедливость, порой готова доверчиво сесть на окно…

…В замок Леголас вернулся порядком во хмелю и безудержно счастливый. В его покоях горели канделябры. Йолаф и Сарн уже ждали его. Нет, не на очередной военный совет. Просто эту ночь глупо было тратить на сон, расточительно пренебрегая часами безмятежного душевного света и покоя, на которые так скупа прижимистая жизнь.

- Кэмми и Эрсилия до утра не наговорятся, – Йолаф поправил покосившуюся свечу и опустился в кресло, – завтра съезжу, повидаюсь с Сармагатом.

Его голос был ровен и спокоен, но Леголас услышал в нем ноты печали и покачал головой:

- Не горюй, друг. Камрин сияет, как роса в первых лучах. У нее легко на сердце, и уезжает она с любимым, так порадуйся за нее.

Йолаф вздохнул и усмехнулся:

- Как ни странно, я в это верю. Только все равно не по себе мне сестренку отпускать. Эх, Кэмми… Ладно, вам сейчас только мои причитания слушать. Давайте лучше выпьем. Вы, господа, на свадьбу-то мою пожалуете, или теперь вы в наш медвежий угол ни ногой?

- Побойся Эру! – Леголас многозначительно стукнул о стол ножкой кубка, – я в жизни не пропущу такое событие, особенно после всего, что мы вместе пережили.

Он задумался на миг, а потом добавил:

- Йолаф, я хочу отдать Гвадалу дневники Эрвига. Мне кажется, они будут в нужных руках, там слишком много его самого, его души, его тайн. Они не должны попасть на глаза его соотечественникам. И мне бы хотелось узнать, что дальше будет с Селевоном. Чего скрывать, я очень привязался к этому варгу. Сегодня я был в конюшне, мой гнедой так обрадовался мне… А я не мог отогнать мыслей о том, что мне придется бросить Селевона, который преданно служил мне.

Леголас поднял на Йолафа глаза:

- Я бы не хотел, чтоб на нем снова ездил орк. Где ты держишь Подкупа, дружище?

- У меня есть для него укрытие неподалеку от столицы, – пояснил Йолаф, – боюсь, мне еще только предстоит приучить земляков к моим предпочтениям по части скакунов.

Сарн, доселе умиротворенно потягивавший вино, вдруг обернулся к коменданту:

- Йолаф, я давно хотел спросить, что за странная кличка у твоего варга? Прости, это чистой воды любопытство.

Но рыцарь рассмеялся:

- Это была случайность. Я ведь упоминал, Леголас, что дважды пытался убить Сармагата? После третьей попытки я к своему ужасу узнал о нежной привязанности моей сестры к вождю. Словом, в тот день прежняя простота и однозначность моего отношения к ситуации остались позади. Видя мою растерянность и потрясение, Сармагат нимало не злорадствовал. Он ровно и серьезно сказал, что я могу быть спокоен за Камрин, что он тоже не чужд понятий чести и ищет не войны со мной, а союза, пусть и на своих условиях. А в подтверждение сказанного он хочет подарить мне верхового варга, поскольку заинтересован в скорости и безопасности моих перемещений. Я был тогда вспыльчивым и неосторожным олухом, а потому рявкнул, что это скорее подкуп, нежели подарок. Сармагат только ухмыльнулся. А кличка прижилась.

Йолаф несколько секунд помолчал, потом добавил:

- А за Селевона не тревожься. Я позабочусь о нем.

Сармагат рассеянно глядел в огонь. В походном шатре царил изрядный холод, но вождь предпочитал это тривиальное неудобство опасностям столицы. Впервые за долгое время ему всерьез хотелось жизни, свободы, завтрашнего дня, так немыслимо много ему обещавшего. Счастливому не с руки рисковать своим счастьем, и орк безмятежно наслаждался тишиной, кутаясь в плащ. Вот и уплачены почти все долги… Два дня назад он отпустил Таргиса, своего верного, незаменимого вассала. Эру, как бедняга изменился в лице, когда Сармагат протянул ему тяжелый кошель с золотом.

- Вот, передай семье, – промолвил вождь, – тебя ждет конь. В седельной суме еще четыре таких же кошеля. Хорька, конечно, оставь себе, а если захочешь – возьми еще несколько варгов. Ты сможешь начать новую жизнь богатым человеком. И Таргис… Спасибо за службу, за преданность и радение. Прости меня за мой бешеный нрав, я нередко бывал к тебе несправедлив. Но ты был не просто моим слугой, ты был мне другом.

Варгер побледнел, отступая, будто ему протягивали ядовитую змею:

- Господин… Вы меня выгоняете? Я больше не нужен вам?

Но Сармагат покачал головой:

- Я уезжаю домой, в горы. И Тугхаш едет со мной. Тебе не место в клане, Таргис, и всю жизнь быть вассалом – не твоя доля. Ты молод и энергичен. Пора начать новую страницу, где ты сам будешь себе хозяином, найдешь свой путь и свое счастье.

Таргис молчал, глядя в глаза господину. Потом медленно преклонил колено и коснулся лбом когтистой руки орка.

- Спасибо вам, хозяин, – глухо проговорил он, – спасибо за мою спасенную жизнь, за ваше покровительство, за науку. За все. Прощайте, мой сеньор. Я никогда не забуду вас…

… Снаружи скрипнул снег под чьим-то сапогом, и Сармагат отряхнул раздумья.

- Вождь! – раздался оклик, и в шатер вошел Йолаф. Орк поднялся ему навстречу:

- Вас не узнать, господин комендант, – одобрительно кивнул он, – рад, что мои… ммм… уроки этикета прошли бесследно.