- В знак преклонения… – повторил Леголас, хмурясь, – прошу прощения.

Он встал, поклонился и стремительно вышел из зала, но не более, чем через десять минут вернулся, неся свернутый пергамент. Снова садясь, он проговорил:

- Вот этот трактат. Не стану читать все послание целиком, это ни к чему. Но в нем есть очень важные строки, – развернув пергамент, Леголас прочел:

- «…вдумайтесь, всмотритесь и восхититесь… Что правит миром? Что правит душами? Что властвует над каждым живым существом? Желание жить… Жить, сохраняя себя и уберегая от разрушения. Лишь немногие, истинно любящие, безгранично преданные готовы пренебречь этим изначальным стремлением, дабы поразить Зло, довлеющее над ближним. Столь немногие, что едва ли, спросив себя, обладает ли он подобным другом, хоть кто-нибудь уверенно ответит: «Да, я обладаю…»

Леголас умолк, вновь сворачивая пергамент. Потом поднял глаза и обвел ими присутствующих:

- Да, – промолвил он, – я обладаю. Я обладаю таким другом. Сарн, думаю, княжеству ни к чему этот документ. И потому я хотел бы, если Гвадал не возражает, подарить его тебе. Не в знак преклонения – ты не позволишь, я знаю. Но в знак благодарности, которую не выразить обычными словами.

Сарн медленно положил вилку. Бегло потер переносицу, скрывая вспыхнувшее лицо:

- Леголас, мы уже говорили об этом… Хватит, не стоит… В конце концов, если бы не ты, для меня бы это тоже кончилось плохо.

- Если бы не я, это бы и не началось, – оборвал принц смущенное бормотание друга.

- Не спорь, десятник, Леголас прав, – веско проговорил король, – твои заслуги трудно переоценить. И, вернувшись в Лихолесье, мы поговорим о твоей награде.

Сарн, все еще пылающий яркими пятнами румянца, поднял глаза на государя и коснулся рукой груди:

- Благодарю тебя, милорд. Но я вовсе не искал награды.

- Я не сомневаюсь в твоем бескорыстии, – покачал головой Трандуил, – но если дружбе оно пристало, то спасение династии – деяние, которое может и должно быть вознаграждено.

Совершенно смешавшийся Сарн принял от Леголаса документ, и Сармагат, прячущий улыбку на дне глаз, сделал знак Таргису налить еще вина…

Они разошлись уже за полночь. Едва ли кто-то собирался сегодня спать. Хоть сборы были и недолги, но завтрашняя поездка в Тон-Гарт для каждого означала что-то более важное, чем просто прощальный визит в столицу.

Леголас уже взялся за кольцо двери зала, когда Сармагат окликнул его:

- Леголас… С самого дня, что ты пришел в себя, ты почти не смотришь мне в глаза.

Эльф слегка нахмурился и встретился с орком прямым взглядом.

- Вот так-то лучше, – мягко проговорил Сармагат, – Леголас, не взваливай на себя пустых мешков. Тебе незачем ощущать эту нелепую неловкость.

Лихолесец смешался, снова раздосадовано отводя глаза, но вождь покачал головой:

- Леголас, не забывай, я хорошо знаю тебя. Ты терзаешься стыдом, потому что сам исцелился от недуга, от которого мне спасения нет, и думаешь, что это причиняет мне боль. Но ты неправ, мой мальчик. Я ведь уже говорил тебе – суть не в расе и не в бессмертии. Каждый сам решает, счастлив ли он. А я сегодня не помню, был ли у меня лучший день хоть раз за шесть с лишним тысяч лет.

Принц усмехнулся:

- Ты всегда видел меня насквозь, Гвадал. И всегда умел утешить.

Орк сжал плечо принца и подтолкнул к двери:

- Ступай.

…Камрин спешила в свои апартаменты, точно зная, что не сомкнет глаз. Впервые за долгое время ее занимал не вопрос, брать ли с собой меч, а выбор меж синим и бордовым сюрко.

Поворачивая к своей келье, Камрин с легким удивлением увидела под факелом одинокую фигуру: ее ожидал Таргис. Она приблизилась и встретила прямой и слегка взволнованный взгляд варгера.

- Друг мой, я уже по чистой привычке жду от тебя каких-то писем или оглушительных новостей, – тепло улыбнулась она, – ты ведь поедешь завтра с нами?

Но Таргис покачал головой:

- Принц Леголас передал мне привет от моего брата Регара, – промолвил он, – я был уверен, что моя семья давно похоронила меня, и сама память обо мне – позор для родных. Но брат, оказывается, знает, что я жив, и зовет меня домой. Я съезжу повидать матушку, сестру, племянников… Господин даже дал мне золота для них. Ну а потом… Эру велик.

Камрин шагнула ближе:

- Таргис… Я даже не знала, что у тебя есть семья. Как мало я вообще знала о тебе… Хитроумный, как куница, и надежный, как добрый меч. Я хочу поблагодарить тебя. Если бы не ты, твоя помощь, твоя верность… все было бы зря. Спасибо, друг мой.

Варгер лишь покачал головой, отчего-то судорожно терзая пальцами ремень на камзоле:

- Не стоит. Ты же знаешь, для меня это была не пустая жажда приключений… Что ж… Доброй ночи, Камрин.

- Доброй ночи, – отозвалась девушка, и уже шагнула к двери, когда Таргис дрогнувшим голосом окликнул ее:

- Тугхаш… Погоди, я ведь не за тем пришел… Я хотел сказать тебе…

Камрин обернулась, а варгер, бледнея, вымолвил:

- Я давно хотел сказать тебе это. Я должен, я не могу больше. Тугхаш я… знаю, тебе это ни к чему, но…

Он запнулся, откашлялся. Набрал полную грудь воздуха, но продолжал молчать, глядя Камрин в глаза, а та, встревоженная, ждала, когда он продолжит. Наконец Таргис облизнул губы, переводя дыхание, и почти прошептал:

- Тугхаш… я… Я хотел сказать. Будь счастлива.

====== Эпилог ======

Ирин-Таур оживал, стряхивая оцепенение темного времени. В деревнях, недавно заброшенных и печальных, полным ходом шло строительство: крестьяне возвращались на обжитые места и восстанавливали родные селения. Теперь никто не бросался наутек при виде эльфийского отряда. Люди выходили к тракту, бурно приветствуя лихолесцев, и трудно сказать, чего больше было в этих восторгах – почтения к королевской свите или простого ликования от позабытого чувства безопасности.

В Тон-Гарт отряд прибыл к полудню следующего дня. Один Эру знает, как успели домчаться до столицы новости, но, стоило эльфам войти на просеку, ведущую к частоколу, как раздались звуки рогов, и ворота распахнулись. Сотни копыт прогрохотали по мосту, и лихолесцы вошли в город. На привратной площади, оцепленной рыцарским караулом, их ожидал комендант, сияющий нагрудником парадной кирасы, под руку с княжной, утопавшей в меховом плаще. Придворные первого ранга стояли на шаг позади. Эльфы единым движением отсалютовали правителю, двести ослепительных солнечных вспышек метнулись по серебряным фибулам и крылатым шлемам, а лихолесский монарх спешился и двинулся навстречу Йолафу и Эрсилии.

Опустим все эти куртуазные приветствия и поклоны, витиеватые фразы и велеречивые любезности. Это было до дрожи интересно для восторженных горожан и гомонящих зевак, все прибывавших за латной стеной рыцарских доспехов, но нам ни к чему останавливаться на этой игре, сколь изысканной, столь же и бесполезной. Под неизменный бой барабанов и кличи рогов блестящая процессия подошла к старинному замку, и эльфийский государь, сопровождаемый кронпринцем и еще двумя приближенными, вошел под своды цитадели князей Ирин-Таура. Снова последовали какие-то уместные фразы и красноречивые изъявления взаимного почтения, но Эрсилия, видя, как Йолаф едва заметно нетерпеливо покусывает губы, обратилась к Трандуилу:

- Сиятельный государь, я вынуждена просить вашего милостивого прощения за свою неловкость. Я лишь недавно оправилась от тяжелого недуга, а потому несколько рассеяна. Вы несомненно утомлены долгой дорогой по морозу, а я совсем забыла о гостеприимстве. Право, непростительно для хозяйки, но прошу ваше величество не счесть мою неучтивость признаком непочтения. Не желаете ли продолжить беседу в малом зале? В отличие от большого, он превосходно протоплен. Я немедленно велю подать лучшего вина. Формальности подождут, не правда ли, господин комендант?

Трандуил, подлинный виртуоз дворцовых недомолвок и иносказаний, поклонился:

- Миледи, я тронут вашей заботой.

…Высокие резные двери малого зала захлопнулись, отрезая внешний мир, и Леголас обернулся к Йолафу с широкой улыбкой: