- Понимаете ли, княжна, – начал он, – вся моя суть, все существо рвется сейчас туда, в эту орочью берлогу. Хотя я понимаю, что с героическим идиотизмом сунуться туда и быть тут же убитым – это не слишком надежный способ помочь другу. Но помимо этого есть и еще одна загвоздка. Камрин… Ваш брат и две сотни его сторонников сейчас идут в Тон-Гарт. В город, где они по сей день считаются государственными изменниками и дезертирами. Все они, однако, смело идут в столицу, зная, что в городе сейчас все решения принимает комендант, посвященный в истинное положение вещей и готовый расставить все по местам. Уже завтра все они, раньше или позже, будут на месте. Но меня-то в столице нет… А теперь представьте, Камрин, что произойдет, когда в перенаселенном Тон-Гарте, полном захмелевших от легкой победы крестьян, спешно поставленных в строй, появятся рыцари, о которых в княжестве ходило столько чудовищных слухов. Я сам обучал эту армию, я знаю, какими они были и кем стали. Крестьян унижала беззащитность и запуганность. Взяв в руки мечи, они, прежде всего, постарались забыть и то и другое. Сейчас они чувствуют себя победителями, и им может захотеться выместить на дезертирах злорадство.
Сарн закусил губу, сбрасывая капюшон, и резко разворошил волосы, как всегда делал в минуты замешательства и досады. Потом снова вскинул глаза на спутницу, и в голосе его зазвучало смятение:
- Тон-Гарт стоит на пороге большого потрясения, а я, комендант, сижу у неприступной крепости, гадая на звездах, когда мой долг требует моего присутствия в столице. Но в то же самое время в этой крепости находится не просто мой друг, но мой принц и мой командир. И его спасение – в той же мере мой долг. Как мне выбрать меж двух долгов, Камрин?! Скажите, как…
Княжна подалась вперед, хватая эльфа за плечо:
- Сарн, однажды это должно было случиться. Гарнизон покинул столицу, но Йолаф знал, что вечно сидеть в лесах войско не будет, придет день, и им нужно будет вернуться. Я трепещу за брата. И вы правы, в столице могут грянуть неожиданные события. Но Йолаф не ребенок, как и ушедшие с ним воины. С эльфами или без эльфов, но этот узел все же придется развязать. Брат никогда не уклонялся от ответственности за свои решения и доверившихся ему людей. Вы же… вы приняли командование на время обороны Тон-Гарта от ожидавшейся атаки орков. Вы выполнили возложенную на вас задачу. Вы сделали то, ради чего князь просил помощи у государя Трандуила. По сути, вы можете считать себя уже не обязанным решать наши проблемы. И сейчас вы вправе посвятить себя своему собственному долгу, предоставив Ирин-Тауру самому разбираться с колобродьем, за которое не несете ответственности.
Сарн слушал княжну, ловя каждое слово. Потом медленно покачал головой:
- Мне безумно хочется убедить себя, что вы правы, а значит, я тоже прав. Предоставить событиям в столице идти своим чередом, а самому заняться делами своего королевства. Беда в том, Камрин, что я не могу. Мне много лет, и я знаю, что если ты настойчиво убеждаешь себя в своей правоте – это верный знак, что ты неправ. Я покинул столицу в переломный момент, когда все может либо встать, наконец, с головы на ноги, либо окончательно пойти к Морготу. Да, казенным порядком я вправе сложить с себя чин коменданта, свою роль я сыграл, как сумел. Но… я не сложил его, Камрин. Я исчез из столицы, никого не предупредив, кроме четверых соплеменников, ведь я собирался вернуться еще до темноты. На меня надеется множество людей, а я не удосужился даже сообщить, что надеяться на меня уже не надо. Я так яростно вещал в день своего назначения о плече, что готово в отчаянный миг уйти из-под руки. И что же? Именно так я и собираюсь поступить. А так нельзя, миледи. Есть формальности, что легко призвать себе в оправдание. А есть совесть, и с ней не договоришься. Пока что я все равно комендант. И я в ответе за жизни людей – мирных и ни в чем не виноватых – которые могут пострадать, если в городе начнется кавардак. Их много, Камрин. Их неизмеримо больше, чем один мой несчастный друг… которому кроме меня тоже некому помочь. Но в столице все может пройти тихо и гладко. Йолаф сам может договориться с князем и городским советом, а я брошу Леголаса на погибель и понесусь туда, где и без меня все уладили. Я не знаю что делать, княжна. И я никогда еще не стоял перед таким выбором, будь он проклят. И решить я должен сейчас. Немедленно, пока не поздно. Как знать, где верная тропа…
Камрин молчала несколько секунд, а потом ровно и твердо отчеканила:
- Теперь вы знаете, где искать Леголаса. Но вы не можете спасти его сейчас. Никак. И тут не поможет ни сила, ни изворотливость. Одно я, думаю, могу вам обещать – Сармагат не станет просто убивать принца. Он никогда не поступит так глупо с таким ценным пленником. А потому, комендант, я хочу предложить вам вот что…
В Тон-Гарте царила невообразимая суматоха. Капитуляция орков после первого же боя преисполнила ирин-таурцев триумфального торжества, и город захлестнуло шумное и бестолковое ликование. Лихолесцы поначалу разделяли всеобщий восторг, но, завидев на площадях первые бочонки с элем, немедля заподозрили надвигающийся хаос. Элемир никогда не отличался особой выдержкой и долготерпением, а потому вознамерился навести в столице порядок, к чему и приступил со свойственной ему неуемной энергией.
Новоиспеченные солдаты крестьянских кровей, однако, тут же приняли инициативу десятника в штыки. Ошалевшие от быстрой победы, они все, как один, мнили себя героями, увенчанными лаврами кровавых подвигов, и им хотелось праздновать, петь и веселиться, а не заниматься скучными и прозаическими хлопотами послевоенных дней. Но на сторону Элемира немедленно встали горожане. Крестьянское воинство все еще чувствовало себя в Тон-Гарте, как в боевой цитадели, что удалось отстоять – ну и слава Валар! Сами же жители столицы видели вокруг не славную крепость, а пострадавший в баталии родной дом. И их более интересовал не реющий на шпиле стяг, а обугленные участки частокола, сгоревшие постройки и выкрошенные ударами камнеметов стены домов.
Элемир устроил полное построение и без обиняков сообщил, что горожане готовы освободить крестьян от восстановительных работ в благодарность за проявленное мужество и взять все хлопоты на себя. Но пьянство и безделье он, как заместитель коменданта, запрещает и будет карать их по установленным Сарном порядкам. А потому из уважения к решению горожан предоставляет крестьянам полное право демобилизоваться с воинской службы и покинуть город с почестями. Это предложение несколько остудило селян, которым тоже предстояло вернуться в покинутые деревни и приступить к их восстановлению.
До самого вечера в притихшем Тон-Гарте все равно пили неизбежный эль, но не кутили с безудержным размахом победителей, а судили о сроках возвращения на насиженные места, наверняка пришедшие за месяцы запустения в полный упадок.
Эльфы в свою очередь тоже воздавали должное фактическому окончанию ирин-таурской кампании, но за лихолесским столом было не по-лихолесски тихо и скорбно. Они пришли сюда тесно сколоченным и закаленным сотнями общих битв отрядом, возглавляемые несгибаемым, непогрешимым принцем, равно уверенные в победе, друг в друге и в благоволении Валар. Что ж, победа была одержана… И теперь они молча пили за горькие плоды этой странной победы. Их осталось всего двадцать семь. И Леголас больше не сидел во главе стола. И добро бы пал принц и прочие соратники в ратных схватках. Но Леголаса отняла не славная гибель, а страшная и неисцелимая доселе хворь, что любой из эльфов назвал бы худшей из участей Квенди. Восемнадцать же тех, кого они прежде называли братьями, просто покинули их, изменив долгу, совести и командиру. Никогда еще личную дружину принца Лихолесского не постигал такой позор. Никогда еще они не собирались возвращаться на родину победителями с опущенными долу глазами и со жгучим стыдом принимать от короля знаки отличия. Прошедшие же в отряде шепотки о возможном исцелении принца никто не смел проговаривать вслух, словно каждый боялся разбудить задремавшее было лихо и погубить хрупкую тень едва забрезжившей надежды.
