- Так считают и другие? – сощурив глаза, спросил Коба.

- О чём вы?

- Тогда, в Разливе, мы говорили не только об этом. Вы говорили о том, что мои враги ближе, чем кажется. Иллюминаты – это не только Керенский и буржуа с императорами. Это сионисты. Это наша партия. Я был в неведении: ни соперники, ни люди, которых я считал друзьями, не сообщили об этом, а вы, будучи мне никем – вы сказали. И потом, вы разговаривали с товарищем Свердловым об оккультизме. Мне это показалось довольно странным, я не стал тогда ничего выяснять, а теперь желаю знать. Поэтому я пришёл именно к вам.

- Вы не в ордене, так с чего вы взяли, что я могу вам помочь?

- Вы – иллюминат, я понял. Но вы единственный человек, кому я могу доверять.

- Не считайте меня своим другом, ибо от меня не последует никакой взаимности! – воскликнул Феликс, почувствовав, что Коба хочет надавить на него, посредством сантиментов и эмоций.

- Я помню – вы не верите в дружбу, но я рассчитываю хотя бы на ваше товарищество, – тут же поменял тактику большевик. – У нас с вами одна цель – сделать страну лучше и навсегда освободить её от тирании буржуев и царей. Мы скованы одной цепью.

- Что вы хотите? – прямо спросил Феликс. Коба понял: прямота за прямоту, откровенность за откровенность.

- Расскажите об ордене. Я не могу спросить об этом у Каменева, Зиновьева, Свердлова, так что прошу простить за наглость.

- Давать кому-то второй шанс – это как давать вторую пулю тому, кто в вас не попал с первого раза. Я понимаю, почему вы не хотите мириться с ним и с другими. Они вас ранили, солгав. Но продолжим: что конкретно вы бы хотели узнать, так как история ордена необъятна.

- Во-первых, – Коба задумался, вспоминая то странное слово, коим в ту ночь обменялись Ленин и Троцкий, – я слышал некое слово, которое, вероятно, относится к ордену.

- Вы помните это слово?

- Макбенак. Да, кажется, оно звучало именно так.

- У всего, даже у слова есть своя великая, ни на что непохожая история, но я постараюсь сократить её до минимума, и чтобы вам было понятно.

“Хирам – сын вдовы” – ключевое понятие для нас. Хирам разделил всех рабочих-строителей на три разряда, чтобы они получали награду в соответствии со своими способностями и усердием. С каждого – по способности, каждому – по потребности. Каждый разряд: Ученики, Подмастерья и Мастера имел свои ритуалы посвящение, жесты и слова, служившие паролем для опознавания.

Но вот пятнадцать подмастерьев, непосвящённых в степень мастера, решили любой ценой выведать пароль, который сообщался только третьему разряду, надеясь узнать секреты мастерства каменщика. Кроме того, заветные слова повышали награду. Так они захотели стать Мастерами выше положенного срока, хотя сами были очень ленивы и неумелы. Впоследствии только двенадцать подмастерьев отказались от своих жестоких замыслов. Остались трое: Юбела, Юбело и Юбелум.

Они заметили, что руководитель строительства каждый вечер задерживается в возводимом здании. Заговорщики, вооружившись молотками и дождавшись, пока выйдут другие рабочие, закрыли три выхода из священного помещения и стали угрожать Великому Мастеру.

Хирам отказался назвать заветное слово подмастерьям, один из них тяжело ранил его, ударив молотком в левое плечо. Мастер попытался спастись, но другой подлец нанес удар по правому плечу и сбил с ног. Хирам ещё имел силы, чтобы настичь третьего выхода, но его настиг третий убийца, ударивший прямо в голову. Мастер погиб, сохранив до последнего верность долгу. Перед смертью лишь воскликнул: “Поможет ли кто-нибудь сыну вдовы?!”

Поскольку было ещё светло, убийцы спрятали тело под кучей камней. Потом они решили перетащить его подальше. Ровно в полночь преступники закопали тело Мастера далеко за городской стеной Иерусалима на одной из близлежащих гор. Убийцы бросили рваную ветку акации в целях маскировки.

Соломон спустя семь дней обеспокоился пропажей своего главного Мастера. Все работы временно прекратились, ибо никто не знал планов на следующий день. Царь послал девять мастеров на поиски пропавшего Хирама. Они разделились на три группы по три мастера в каждой, и каждая направилась по трём разным направлениям. Первая группа, отправившаяся на Восточный холм, присела отдохнуть. Вдруг они увидели, что земля на холме недавно вскопанная, благодаря брошенной акации, подмастерья нашли убитого Хирама. Опознан он был по золотому кинжалу, который носил, как украшение.

Три мастера посчитали, что убийцам удалось узнать тайное слово мастера. Они решили поменять пароль на ту фразу, которая будет произнесена первой из них при поднятии тела. Когда один из мастеров хотел поднять труп и коснулся рукой указательного пальца руки убитого, то кожа на нём отделилась от костей и осталась на руке. Прикоснувшись к запястью правой руки Хирама и увидев, что мясо отошло от кости, третий из мастеров воскликнул: “Макбенак!”, что означает “Труп истлел”. Эти слова с тех пор стали новым паролем мастеров. С тех пор это слово переходит из поколения в поколение ордена.

Подняв тело строителя, три мастера позвали находившихся недалеко шесть других каменщиков. Посадив на место захоронения куст акации, мастера вернулись с горестным известием к царю. Соломон избрал новых мастеров, приказал им перенести тело Мастера в храм и найти убийц. Общими усилиями мастеров тот приказ был выполнен.

Гибель трёх преступников-подмастерьев служит подтверждением того, что возмездие отступникам от учения и разглашением тайн Ордена неизбежно и неотвратимо!

- А теперь, – Феликс изменился в лице и в голосе, что послужило невольному трансу Кобы, – я задам вам вопрос: если вам доселе не было известно, и если вы тогда не поняли меня, то, как давно вы узнали об актуальности ордена? Только не лукавьте, я был до конца откровенен с вами!

- Я не сплетник, я не могу обсуждать разговоры других людей, – сразу же возразил Коба, играя в благородство. – Могу сказать, что узнал относительно недавно и был, мягко говоря, ошарашен.

- Но вы не договариваете! – нажал на грузина Дзержинский. – Вы бы могли рассказать и больше! Что вас смущает?!

- Я и так вас уже загрузил своими вопросами и оторвал от дел…

- Не имеет значения! – гневно крикнул Железный Феликс, яростно сверкнув глазами. – Разве вы не интересовались с целью вступить в орден?

- Нет, я всего лишь обычный, маленький человек из пролетарских, из Гори, – беспомощно пожал плечами Коба. – Я хочу, чтобы жить моему народу жилось легче, а остальное – не моя забота и не моего ума дело. Слишком высокая планка для меня.

- Но сейчас вы стоите наравне со мной, на земле той страны, где отныне главенствует диктатура пролетариата – вашего класса! – возмущался Дзержинский. – Не вашего ума дело? Не лукавьте – скажите прямо!

- Возможно не сегодня и не завтра. Я должен всё разложить по полочкам, пережевать ту информацию, которую вы мне дали – ценнейшую информацию. Я должен оставаться вне ордена, Владимиру Ильичу может понадобиться моя незапятнанность. Я у вас в долгу, – Коба мастерски закончил с этим разговором, волнуясь, что Дзержинский раскроет его истинные намерения, так как долго противиться такому искреннему манипулятору не мог. – Сейчас не то время – пробуждается контрреволюция.

- Я знал, что Краснов будет атаковать в любом случае – это и дураку понятно, – Феликс смирился, возражать не стал. – Пока он воюет за Россию, за буржуев, в это время меняется и правительство и сама страна. И так поступят не только один Краснов. Вы понимаете, о чём я говорю?

- Гражданская война.

- На самом деле она началась с того самого момента, как Временное правительство стало низложенным. Октябрьский переворот прошёл бескровно, но эту удачу утопит море пролитой крови.

- Владимир Ильич это понимает, поэтому он хочет подписать мир с немцами, чтобы война на внешнем рубеже не была помехой в отпоре контрреволюции. Что вы об этом думаете?

- Декрет о мире, – пафосно фыркнул Феликс. – Как бы я ни уважал Владимира Ильича, но соглашаться на такой позорный мир с такими потерями для страны: добровольно отдать им четверть нашей территории и выписать поручительство на получении контрибуции! Увольте!