Так как заключённая вела себя тихо, ей решено было выдать тетрадь с мятыми листами и тупозаточенный карандаш, чтобы арестантка не смогла проткнуть им артерии и совершить попытку суицида при её болезненных склонностях. Девушка много писала: он придумала писать только одной стороной карандаша, чтобы через какое-то время он стёрся и стал тоненьким и острым. О чём она писала – никто не знал, ибо видя, что девушка пишет странно – левой рукой, коменданты и охрана решили не приставать к ней с расспросами.

Однажды утром 2 июля комендант, предварительно постучав в стальную дверь, сказал, что заключённую ждут на свидании. В тот день девушка ждала приезда кого-нибудь из партии, ибо, воспользовавшись правом одного звонка, она просила Заславского прислать верного партийца под прикрытием.

Однако какого было её удивление, когда из-за решётки она увидела старшего брата Михаила. Сергей Орлов был в строгом светло-сером костюме, что натолкнуло девушку на невольно возникшие мысли.

- Я буду защищать вас в суде, – бросил он через решётку. Виктория, вцепившись в неё руками, ревностно наблюдала за тем, как элегантно Сергей поправляет галстук, пока замок в комнату (или вернее было бы назвать это клеткой) для свиданий отворяли, ибо девушка не могла терпеть, когда её работу, а именно защищать саму себя в судя, поручают “левым” лицам.

- Мне не нужен адвокат! – грубо отрезала Тори, когда дверь вновь закрылась и молодые люди остались наедине. – Я сумею защитить себя самостоятельно. Я владею знанием уголовного законодательства.

- Учитывая, что ты всего лишь на втором курсе юрфака. Декан, я слышал, твои документы уже готовит на отчёт, – Сергей неодобрительно фыркнул, заставляя девушку нахмуриться.

- Афанасий Юрьевич исключает меня из РАНХиГС, всё-таки, – заключённая грустно вздохнула, – ну, а на что я со своей биографией могла надеяться?

- Вот именно. Потому как мне нужен опыт я стану твоим адвокатом, хочешь ты того или нет. – Дело курирует прокурор Орхидеев – сорок пять лет, стаж работы – двадцать. Можешь подписать себе смертный приговор.

Михаил не знал того, что его брат и Виктория были знакомы дольше, чем тот себе представлял. Сергей учился на пятом курсе юридического факультета, покуда Виктория только на втором,и хотя они знали друг друга в лицо, но практически не пересекались.

- А вам – двадцать три, – парировала Тори с горечью. – Я не кичусь, я не хочу впутывать вас с Мишей. Вы и так чудом не попали под соучастников.

- Ничего, это будет моей практикой, – ответил Орлов-старший с абсолютным спокойствием. – Первое дело, пусть и проигрышное, но какое громкое!

С этими словами на столе перед Викторией появилась газета “Коммерсант”. Девушка вопросительно посмотрела на собеседника, а затем осторожно перевернула лист издания. Третья статья содержала информацию о событиях “Сенного антитеррора”, а также её фамилия как организатора данных мероприятий.

- Впечатляет? – с язвительной ухмылкой спросил Сергей, поняв, что смог ошарашить заключённую. – Смотри, что написали: “...в связи с тем, что экстремистке на момент совершения преступления было меньше двадцати лет, политологи клеймили задержанную Дементьеву прозвищем “Умница”... Вот как на это событие высказался лидер партии ЛДПР В.В.Жириновский.”

Виктория подняла голову: странный взгляд упал на Орлова-старшего – глаза её блестели так, как только могут сверкать у людей, которых в первые застала известность.

- “Умница”, значит? Признают? И много подобных статей? – спросила она, медленно поднимая глаза.

- Не слишком, относительно новости о летящей на нас комете, – усмехнулся Сергей. – Ещё Матрона предсказывала, что в 2017 настанет конец света.

- Ну да, что уж там, что на носу государственный переворот... – Дементьева перелистнула страницу, и от увиденного следующего глаза её расширились в бесконечном застывшем испуге.

- Что? – взволнованно спросил юрист, наблюдая за изменениями в лице девушки.

- Вводят УЭК, – слабо произнесла она, отстранив от себя печатное издание.

- Да, но как эксперимент. В августе.

- Нет! – уверенно воскликнула заключённая с гневом. – У них нет никаких экспериментов априори! Неужели вы этого не поняли до сих пор, Серго? В вас вживят чип и вы до скончания своей жизни останетесь под контролем. Каждый ваш шаг...

- Не стоит за меня беспокоиться. Побеспокойся о себе: если нас ждёт тоталитарный режим, то тебя не оставят в живых, если не скажешь, что не имеет отношения к восстаниям.

- Сергей, – Виктория тяжело вздохнула и опустила голову, будучи не в силах смотреть ему в глаза, – даже если истина откроется, даже если они всё узнают, я не могу подтвердить эту правду. Им нужен манекен, на которого можно списать все преступления, ибо истинный организатор митинга слёг на дно. Поэтому для уничтожения и выполнения плана остаюсь я. Однако пока они верят тому, что я имею политический авторитет и связи, особенно нелегальные, и никто потому не посмеет убить меня.

Орлов, внимательно выслушав заключённую, удручённо покачал головой в знак недоверия в успех.

- Это же не дело Усамы Бена Ладена, – ответил он. – Такой воздушный замок в одночасье может рухнуть. Мне жаль...

- Не хороните меня раньше времени! – возразила Тори, повысив голос. – Послушайте, со дня на день власти проведут амнистию политзаключённых.

- Откуда такие знания?!

- Я знаю, поверьте мне, – умоляюще просила она. – Так складываются обстоятельства.

- Чушь!

- Мне о том сообщили, – шёпотом произнесла Виктория, сжав своей ледяной ладонью руку Орлова. – Прошу, езжайте в штаб, передайте Заславскому, что действия радикального характера необходимо начать! Если введут УЭК, наша страна обречена...

Орлов хотел было вспылить и заявить, что не подписывался на роль связного, однако быстро распрощался с той мыслью и ответил утвердительно.

- А что будет, если амнистию не проведут? – вдруг спросил он, на переносице от дугообразных бровей появилась морщина . – Ты думаешь о своем будущем?

Виктория посмотрела на Сергея с неопределённостью: в её глазах также, как и у него трепетал усталый, но огонь. Огонь, которого уже никогда не будет в тех льдистых глазах.

- Я в себе уверена, и в будущем тоже, – кратко ответила она, – но если что-то вдруг пойдёт не так, то меня по новому законопроекту либо – да – убьют, либо...

Она не договорила. Оттого, что ей было стыдно рассказывать о своей болезни человеку, с которым она учится на одном факультете.

- Либо?..- Орлов-старший сощурил изумрудные глаза.

- Нет! – отрезала Виктория, отдёрнув ладонь от руки Сергея, словно он ударил её током. – Выбора нет. И вас это не должно волновать. Вы должны будете идти дальше. Вперёд к Октябрю.

- Это ирония?! Я не радикал, насилие мне чуждо!

- Однако вы верите в революцию! – воскликнула она, и голос её с каждым словом вытягивался словно струна. – И верите, что иного пути нет. Иначе зачем вы здесь?

- Не с целью убивать...

- Но с целью изменить!

Серж замолчал, не зная, как возразить, ибо девушка придиралась и находила контраргументы ко всем его словам. Виктория, понимая, что молчание их ни к чему положительному не приведёт, решила добавить, чтобы не ставить Орлова в неловкое положение.

- Я не желаю смерти невиновных. Я не желаю смерти Миши. Не желаю вашей гибели. Однако желаю гибели тех, кто это заслужил. Есть ли право убивать?.. Да, уверена, есть. Мы все провинились. И каждый смерть получит в наказание. И приговор озвучат в своё время. И если такова судьба, то я не отрекусь от своих слов. Мы ушли совершенно на иную тему: расскажите же, прошу, что стало с Мишей, с партией? Какова в целом обстановка в стране на ваш взгляд? Я не желаю читать эти филькины грамоты!

Орлов рассказал заключённой, что отдал Михаилу и Анне ключи от её квартиры и теперь они живут там. Орлов-младший за это долгое время наконец встретился с матерью и познакомил межрайонку с товарищами по партии. В самой организации дела шли довольно нестабильно: их рейтинг в связи с тем, что федеральная преступница состоит в ней, значительно возрос, а наличие при Заславском пророка Заика, который обустроился в подвале, где некогда проживал Миша, повысил популярность партии. За два месяца в СДСПР вступило более полутора тысяч человек, но так как эта партия была нелегитимной, участились гонения, жертвы и обыски. На улицах столицы беспорядки приобретали стихийно-массовый характер. Митингующие с требованием освободить всех политзаключённых подписывали петиции за имя президента, который планирует мобилизировать армию. Виктория была настороженна, но вполне довольна ситуацией.