Глаза тут же побежали по строкам. В основном речь шла о Питере – еще бы, такой пленник и скоро прибудет в крепость! Немудрено, что ее хозяев убедительно просили подготовиться к приему высокопоставленной нарнийской персоны… Так, а здесь что? Эдмунд пригляделся, слыша, как неподалеку хлюпают, набрав воды, сапоги Каспы. Каким-то друзьям уже сообщено о достигнутом успехе, и они скоро присоединятся. О чем это послесловие? Разбираться было некогда. Король шустро свернул свиток обратно и заткнул за пояс. Если не дотрагиваться – и не поймешь, что он вскрыт самым наглым образом.
- Действительно, так гораздо лучше! – заметно подбодрившись, Каспа отжал мокрые волосы и улыбнулся. Умывание, плавно перешедшее в купание, прогнало всю дремоту. Довольный тельмарин едва не забыл о свитке, но Эдмунд только фыркнул.
- С тебя едва ли не течет. Пергамент будет тому очень рад! – и письмо оставил при себе, судорожно думая, как будет теперь выкручиваться. Он не узнал ничего особенного, кроме таинственной строки о друзьях. Игра не стоила свеч. Какой выход найти из ситуации? Отослать свиток в столицу – явно не вариант. Расплавить сургуч и восстановить печать – можно, но как это сделать незаметно? Оставить себе аки трофей тоже не выйдет, ибо Каспе поручили его отправить, он за этим и проследит. Да, Эдмунд умел создать себе проблем на ровном месте. Каждый шаг к одинокому среди равнин селению омрачал его, зато Каспа все больше веселел. У него в распоряжении было несколько монет – как на аренду птицы, так и остатки жалования, которое он тут же потратил на бедном базаре. Снедь на прилавках была столь скудна, что король, даже оголодав на солдатском пайке, ничего не купил, кроме яблок, явно привозных. Одно сгрыз сам, второе отдал радостному Каспе, а третье положил в карман. Жеребец хотя и чертяга, на вкусности падок. Сладкий и рассыпчатый, хотя и побитый фрукт, скрасил путь до голубятни. Каспа поскакал искать хозяина заведения, дабы заплатить, Эдмунд же остался снаружи, неприязненно косясь на глуповатых птиц в сарае и колупая носком сапога лужицы помета. Он даже попытался аккуратно соединить две половинки печати. Безуспешно. Плоды своих трудов король спрятал от взора вышедшего грузного тельмарина. Тот сказал, что можно выбрать птицу, и пошел за сдачей. Эдмунд совсем приуныл. Наверное, все же придется отправить в столицу вскрытое письмо.
Шеи сзади вдруг коснулся прохладный ветерок, будто чье-то крыло потревожило воздух. Король резко развернулся – не хватало, чтобы голуби пометили и его. Слова застряли в горле, и образовавшуюся паузу Фалко разбавил насмешливым клекотом. Когти впились в плечо сквозь одежду, как сотни раз прежде в мирной и родной Нарнии. От этой колющей боли повеяло щемящим душу теплом, что сияло в глубине желтых умных глаз. Не иначе, сапсана послало провидение… Каспа, выйдя наружу, застал товарища, выпускающего в небо птицу, не особенно похожую на голубя. Кажется, он что-то ей сказал на прощание. Наверное, желал приятного полета – что еще говорить безмозглому комку перьев? Так что Каспа не обратил на это особого внимания, а вот возросший энтузиазм друга не заметить было трудно.
Питер не сводил с брата изумленного взгляда, ибо его не узнавал. Прежде Эдмунд, хотя и играл роль тельмарина, делал это скрепя сердце и каждый приказ выполнял нехотя, через силу. За годы правления короли совсем отвыкли от того, чтобы ими помыкали и командовали, с чем государю никак не удавалось смириться. После короткой отлучки младшего брата словно подменили! Пчелы в улье, и те позавидовали бы его усердию, а самые искусные льстецы прикусили бы языки, ибо Эдмунд Справедливый едва сапоги доверенному лорда не лизал. Солдаты еле успевали отшатываться, когда он мчался исполнять очередной каприз. Питер поначалу с возмущением следил за его передвижениями. Что это значит? Откуда такое рвение и жажда услужить у его гордого братца? Да еще перед кем – перед Тельмар, которых Верховный король искренне и свято ненавидел! Не знай государь своего брата, наверняка разозлился бы. У Эдмунда гораздо лучше выходило подстраиваться под обстоятельства, вовремя подольститься и подлизаться, что он делал крайне редко. Раз сейчас Питер это видит – значит, есть тому причина. Что-то младший король наверняка задумал.
Эта мысль грела государя до самого вечера. Надежда начала уже угасать, но с наступлением сумерек разгорелась еще жарче – в темноте ведь гораздо удобнее действовать! Питер всегда считал себя терпеливым, сейчас же не мог усидеть на месте. Сердце трепыхалось где-то в горле, под кадыком, в ожидании начала. Ведь оно же будет, верно? Когда пленника стражи подвели к костру, дабы и между собой болтать, и за ним следить, король дернулся было, но его быстро усмирили. Питер сжал зубы – после помощи лекаря нога начала заживать, но до здорового состояния было еще далеко. Один в поле он пока не воин, а вот с братом – вполне. Только вот где же Эдмунд?
Минуты казались часами, и Питер потерял счет времени. До боли в глазах он всматривался в темноту, вслушивался в тишину, нарушаемую тихим разговором Тельмар под боком да фырчанием лошадей вдалеке. Где же, где?.. Долгожданный силуэт мелькнул во мраке так мимолетно, что глаза его не уловили – сердце подсказало, замедлив свой ход. Государь наконец повернулся к своим пленителям лицом. Те продолжали обсуждать дела житейские, когда за их спиной бесшумно оголялся нож, когда он, занесенный, блеснул в свете костра и когда обрушился на первого стража. Воин тут же рухнул как подкошенный, и второй с хрипом свалился следом. Из груди его торчала рукоять того же ножа. Питер метнулся вперед и повалил сидящего рядом тельмарина. Бороться со связанными руками было жутко неудобно, но решительность и отчаянное стремление вырваться на волю перекрыли эту слабость. Мощным ударом Питер вырубил противника. Сзади раздался свист лезвия, рассекающего воздух, тут же сменился влажным хлюпанием, встретившись с препятствием. Шум упавшего тела, звон клинка, катящегося по земле. Искры кострища отразились в золотом льве на яблоке, и государь тут же метнулся к своему мечу, одиноко валяющемуся в пыли. Острое лезвие легко перерезало веревки, и вот уже ладонь сжимает теплую, родную рукоять. Питер круто развернулся, ища оставшихся противников. Теперь ему никто не страшен! В кругу света никого не было, зато из темноты доносились звуки борьбы и жуткий хрип.
Верховный король не колебался ни секунды. Ему хватило одного удара, чтобы снести голову мерзавцу, который прижал Эдмунда к земле и душил. Брат сел одним рывком, жадно хватая воздух и потирая горло. Питер помог ему подняться, озираясь и прикидывая, где должны держать лошадей, уже шагнул в ту сторону, когда младший король схватил его за руку и потащил в противоположном направлении. Куда?! Кони ведь не там! Однако Эдмунд не останавливался, и Питер решил довериться ему, раздобывшему и его меч, и рог Сьюзен, что висел на поясе, светясь белизной. Драка не произвела большого шума. Тревогу никто не поднял, и нарнийцы уходили из лагеря незамеченными. Питер понятия не имел, куда они идут в полной темноте. Усиливающееся журчание воды показало, что они приближаются к реке. Нужно будет плыть? Выбирать явно не приходилось. Главное – это выбраться отсюда, сбежать!
И все вроде бы шло гладко. Земля под ногами сменилась острыми камнями. Берег был близок, когда из полумрака им навстречу кто-то выскочил. Питер вздрогнул от неожиданности, сжал зубы и шагнул вперед. Никто не помешает им покинуть чертов лагерь! Зазвенел извлекаемый из ножен меч, который так и не пригодился. Пока тельмарин что-то выкрикивал, Эдмунд не терял времени зря и с некоторой задержкой ударил его так, что тот рухнул без сознания. «Лучше бы убил!» - подумал с раздражением Верховный король. Младший махнул рукой, и они крадучись продолжили путь. За спиной их раздавались сонные голоса – эта возня не осталась незамеченной.
Догадки Питера не оправдались. У берега их ждало не далекое плавание, а два коня, один из которых своей красой мог сразить даже заграничных правителей! Государь покосился на брата. В его характере было насолить тельмаринам напоследок за все унижения и преклонения, да так, что они запомнят на всю жизнь! Не каждый день ценнейший пленник ускользает прямо из-под носа у стражи, еще и верхом на коне доверенного лорда! Питер высказал бы свое восхищение, кабы не крики, что сменили голоса в лагере. Побоище у костра обнаружено! Конь всхрапнул и без команды на то всадника поскакал прочь, высекая копытами искры. Вслед за ним помчался и жеребец Эдмунда, на которого тот вскочил на ходу, оставив воинов с факелами ни с чем. Братья пришпорили лошадей и устремились в ночь.
