И Эдмунд открыл глаза. Впереди маячил потолок пещеры, которую он не покидал, и тишину предрассветного часа нарушало лишь тихое дыхание спящих товарищей. Усталости не было, как и бодрости. Лишь на душе остался небольшой осадок от увиденного сна. Под его действием король и провел весь следующий день. До обеда он не сказал ни слова, занимаясь лошадьми и прилежно выполняя свои обязанности. Каспа пытался разговорить конюха, но успеха не добился и отстал, с сочувствием на него посмотрев. Питеру стало немного лучше: хотя рана и беспокоила его, идти Верховный король мог сам. О нарнийской подмоге ничего не было слышно. Неужели пение рога не достигло их ушей, не подсказало верный путь?.. Что ж, Эдмунд особенно и не рассчитывал на это.

В произошедшем были и определенные плюсы. Напряжение, в котором он жил последние дни, схлынуло, и сознание теперь было чистым и холодным. Его голос король и слушал, не отвлекаясь на чувства, что могут обмануть. Хотя Аслан и был плодом его воображения, он дал подсказку, за которую Эдмунд уцепился. Наверное, это подсознание, тихий шепот которого заглушался эмоциями, нашло выход во снах. Кто есть его истинный враг? До сих пор это были тельмарины, но не заблуждается ли он?

В связи с этим в обеденный привал король принялся осторожно распрашивать солдат, кто и как попал в армию. Те были несколько удивлены, что угрюмый и резкий конюх сам начал разговор, но поддержали его. Завязалась беседа, в ходе которой выяснилось, что судьбы у всех различные и лишь последний ее этап совпадает. Кто нанялся сам, дабы прокормить семью, кому было некуда больше податься… Среди первых был погибший воин.

- В деревнях работы особо не найти, да и платят там гроши, - пожаловались тельмарины. – А здесь и кормят, и оденут на казенные монеты, да и заработать удается неплохо.

Многими двигала чистая корысть и практические интересы: обеспечить семью, заработать на дальнейшую жизнь. Когда стоит такая цель и нет особых моральных границ, неважно, куда пошлют воевать и за что. Сделай то, что велено, и получи обещанное! Слишком принципиальными тельмарины, видимо, не были.

- И так ситуация неважная, так еще и этот год выдался неурожайным, - рассказывал Каспа. – Того, что на скалах и выросло, на всех не хватает. Купить у торговцев? У нас много камня, а золото не водится… Нарния же богатый край, вот и пошли на крайние меры. Деваться-то все равно некуда!

- Думаешь, захват государя Нарнии поможет исправить ситуацию? – скривился Эдмунд. – Даже если и удастся что-то выторговать, на Тельмар обрушится удар такой силы, что уничтожит и нововозведенное, и давно уже построенное.

- Хуже уже быть не может, хотя идея, признаюсь, так себе, - пожал плечами Каспа, утратив весь запал. Теперь он выглядел грустным, опечаленным. – А благо для одного всегда оборачивается худом для другого. Это закон жизни, и этого не изменить.

- А что будет, если Нарния выполнит поставленные вашим лордом условия?

- Государя отпустят… - ответил Каспа, но с явными сомнениями. – Наверное.

- Наверное? – прищурился Эдмунд. Что-то ему в это совсем не верилось.

- Нарния ведь не простит нам подобной выходки, а государь – прославленный воин и полководец. С ним бороться будет куда труднее, чем с королевами… Так что вряд ли, - Каспа вздохнул и добавил вполголоса: - Хороший вроде человек, хоть и нарниец. Только лев долго в неволе не живет. Жаль, что выходит так… Бесчестно с нашей стороны.

Да разве есть у тельмаринов понятие о чести? Эдмунд промолчал, ибо товарищ был, по сути, прав. Снаряжая коней в дальнейший путь, король раздумывал над этим. Если лорд Тельмар настолько сообразителен, что разработал план по захвату Питера, он должен понимать, что Нарния не закроет глаза на произошедшее. Этот конфликт не забудется, не канет в прошлое, и обе стороны не смогут сделать вид, словно ничего и не было. Не тогда, когда Верховный король пережил все тяготы пленения, а младший официально погиб! Такого Тельмар не простят, и лорд это обязан понимать. Государя не отпустят хотя бы потому, что военная мощь Нарнии мигом возрастет. Это невыгодно с точки зрения тактики, ибо развития конфликта не избежать. При этом не складывается ощущение, что Тельмар способны выиграть грядущие битвы. Заставу они взяли, подорвав стены, - на их стороне была сила огня и фактор неожиданности, но на что они надеются в дальнейшем? Шанса победить ведь у них нет никакого, ибо та же Люси сведуща в военном искусстве. Набралась от Питера, да и Сьюзен не кисейная барышня, к которой приезжают свататься самые знатные женихи материка. Королевы не хуже братьев способны защитить Нарнию, а есть еще Арханна и Кара…

Имя жены, проскользнувшее в памяти, больно резануло сердце. Поглощенный борьбой с Тельмар, Эдмунд практически и не вспоминал о ней. Он без тени сомнения избрал шкуру тельмарина, чтобы спасти брата, но тем самым наверняка пустил по Нарнии слух о собственной смерти. Как это сказалось на Каре и ее здоровье? Ведь она ждет ребенка… Ничего, с ней Люси и Арханна, они позаботятся о чуткой королеве. Эдмунд убедил себя в этом, чтобы не терзаться муками совести еще и за свой выбор. Он не мог поступить иначе и точка.

Но если здоровье Кары было неизвестно, то состояние Питера было прямо перед глазами, и не сказать, чтобы оно было блестящим. Он брел, явно не видя куда. Его шатало, на что обратили внимание командиры. Отряд остановился на кратковременный привал. Эдмунд то и дело поглядывал в сторону совещающихся Тельмар, не боясь быть замеченным. Это делали все солдаты, обеспокоенные задержкой.

- Эй! Иди сюда! – подозвал конюха командир. Король повиновался и выжидательно уставился на мужчину, нервно теребящего черную бороду. Тот покосился на целителя, который кивнул:

- Это жизненно необходимо. Если сейчас не оказать должную помощь и не дать отдохнуть, я не ручаюсь за его дальнейшую жизнь.

- Есть у тебя спокойная кобыла? – решившись на что-то, спросил командир.

- Могу освободить. А что случилось? – ответил Эдмунд, навострив уши.

- Освободи, - распорядился тельмарин, ничего более не сказав. Король ушел ни с чем, но поручение выполнил. Лошадь мягко ущипнула за пальцы влажными губами. Кони, не пресыщенные в суровой армии лаской, полюбили нового хозяина и всячески привечали его. Даже солдаты замечали, что животные на редкость покладисты и спокойны. Командиры тем временем подвели к кобыле Питера, который толком и не мог ступить на одну ногу. Ему приходилось опираться на пленителя, что явно задевало гордость государя, вынужденного искать помощи у врагов. Эдмунд ловко поднырнул под руку брата, избавляя его от этой обидной зависимости. Командир с облегчением выпрямился. – Теперь он верхом поедет. До вечера, думаю, доберемся до города, а там лекаря найдем.

- Как я его закину? – слабо возмутился Эдмунд. – Хоть руки ему развяжите!

- Хорошо, - после недолгой паузы согласился командир. Веревки упали с рук Питера, но тот выглядел слишком уставшим, чтобы не только воспользоваться долгожданной свободой, но и просто порадоваться ей. Младший король сквозь одежду чувствовал жар, идущий от брата, нездоровый, лихорадочный. Это явно было не к добру. Неглубокая рана, которую нарнийские целители заговорили бы в два дня, в условиях похода воспалилась и наверняка заразилась, из-за чего и возник сильный жар. Если немедленно не оказать должную помощь, болезнь может усугубиться и привести к летальному исходу. Волнение командиров было понятно: терять такого пленника было сродни катастрофе, особенно с учетом уже «погибшего» младшего правителя, запасного варианта.

Но как же обидно, черт возьми! Питер в седле лошади, готовой пуститься вскачь, с развязанными руками! Вскочи за спину, разверни кобылу и унесись прочь, к свободе и Нарнии… Но нельзя. Мало того, что придется продираться сквозь половину отряда, - не факт, что дело выгорит. Неизвестно, сколько продлится путь назад, сколько невзгод выпадет на долю братьев. Уж кем-кем, а целителем Эдмунд не был. Все, на что его бы хватило, - на перевязку, которую научился делать на собственной шкуре в военных походах. Была бы Люси, можно было бы сбегать в то же мгновение, а так – рисковать жизнью Питера ради призрачной надежды наткнуться на нарнийские отряды, где может и не оказаться столь необходимого лекаря. Умереть, вырвавшись из вражеского плена, - что может быть глупее? Эдмунд чуть зубами не скрипел, выпуская сладкую возможность удрать сквозь пальцы. Питер словно прочел его мысли и тихо произнес: