— Подождите, подождите! — заартачился Ки, упершись пятками в землю и вырвав руку из хватки Чжонхёна. — Куда это «пойдемте»? — закряхтел он недовольно. — Я никуда не хочу идти! Я вообще есть собирался!

— Ай да Малыш Бомми, — рассмеялся Балда Билл. — Ай да ворчун! Я-то думал, ты уже успокоился, а ты все такой же прожорливый узкоглазый старый пенек Бомстер!

— Сам ты старый пень, старый дурень! — буркнул он. — Что получается, ты уже не собираешься никого насиловать? — обратился Ки к Чжонхёну, словно предъявляя претензии по неисполнению супружеского долга.

— Я раздумал, — махнул тот рукой.

— Насиловать? Так вы жулики? — в выцветших глазах загорелся огонек любопытства.

— Еще какие! — все с той же театральной радостью сообщил ему Чжонхён, разворачиваясь и увлекая нового знакомого в нужную сторону.

— Не удивлен! Малыш Бомми всегда был еще тем пронырой!

— Не сомневаюсь, друже! — воскликнул Чжонхён до того фальшиво, что Ки громко фыркнул. — Уверен, у тебя скопилось множество историй про этого лиса!

— Скопилось! — подтвердил Балда Билл. — Я вот давеча тоже, как и вы, хотел вечерком в темном переулке одну девку того… А она как развизжится: я, мол, под шапкой, да у меня местная шишка в поклонниках ходит, да ты зубов оставшихся не досчитаешься. Как-то струхнул, зубы-то действительно последние… Хотя она вся кожа да кости, шкура серая, волосища висят, каблуками стучит, что твоими костяными пятками. Ай, видать, выбил он уже своим молотком из ней-то всю душу. А ну, думаю, связываться с такой! И того гляди — от одного ейного вида повиснет все в штанах на остаток моего века. Так и остался несолоно хлебавши.

— Не боись! Мы тебя шустро научим, как нужно правильно, — Чжонхён поиграл бровями, обхватывая Балду Билла за плечо одной рукой. — Особенно Бомми у нас мастер перевоплощений. Недавно Королеву изображал.

— Королеву — этоть не отнять! Только дайся в его лапищи — будешь бегать на поводке!

Ки, плетшийся в одиночестве позади новообразовавшихся приятелей, не успевал фыркать на все новые и новые глупости, которыми парочка без устали обменивалась. Чжонхён словно специально перетянул все внимание Билла на себя. Вместе с тем Ки ясно ощущал, насколько сильно издевается над его старым приятелем Чжонхён и насколько искренне тот ему поддакивает. Оттого на душе становилось вдвойне противно. Хотя особой радости от встречи со старым другом Ки не испытывал, все же это был человек, связывавший его с прошлым. Один из тех, кто придумал ему идиотскую кличку. Один из тех, кто немало в свое время его поддерживал. На кого, — вот тут Ки перекрестился бы, если бы вообще как-то был связан с религией, — на кого он когда-то пытался равняться.

Они устроились в том пабе, где одним не очень приятным вечером произошла загадочная встреча Ки и сегодняшнего седовласого мужчины. Заставив стол пустыми кружками, двое новоявленных приятелей не уставали пополнять свою стеклянную коллекцию, но если Балда Билл с каждой испитой кружкой все сильнее косел и еще обильнее сыпал историями из своей с Ки жизни, Чжонхён же оставался удивительно трезв, несмотря на литры поглощенной жидкости. Он не уставал задавать новые вопросы, явно что-то выпытывая из вконец опьяневшего мужичка и впитывая узнанное, точно губка. Ки недовольно сверлил его взглядом, не переставая краснеть из-за наиболее пикантных фактов своей жизни, о которых и сам, оказывается, не подозревал.

— А он вообще петух! — промычал Балда Билл, давясь смехом. — Ужрался однажды в доску, даром, что семнадцатилетний пацаненок был, и пошел всем доказывать, что «малыш» для его мальца в трусишках — дюже неуважительное обращение.

— Да ну?

— Замолчи! — прошипел Ки, но его попросту проигнорировали.

— Ходил и перед всеми попадавшимися мужиками и бабами тряс Малышом Бомми, — громко засмеялся Билл. — Хорошо тряс, на совесть. Всех наших баб распугал.

Ки стыдливо заозирался. С Чжонхёном он, так и быть, как-нибудь справится, но стать центром всеобщего веселья ему вовсе не хотелось. К его радости, гул в пабе стоял такой, что никому ни до кого не было дела.

— Ну и как? Поверили?

Билл еще раз громко рассмеялся и закашлялся.

— Еще бы, — в перерывах между кашлем выдавил он. — Меня б так природа одарила — и жизнь почти что удалась!

Ки фыркнул, в душе гордый за себя самого.

— А что? — поинтересовался Билл, выдув очередную кружку до дна. — Малыш все такой же большой или его уже укоротила какая-нибудь ретивая кобылка?

— Еще какой большой! — не дал ответить Кибому Чжонхён. Юноша негодующе зыркнул в его сторону. — Недавно в этом убедился собственными… глазами.

Билл вновь зашелся в смехе. Ки покраснел еще сильнее и с такой же силой собой загордился.

— Но не больше моего, — тотчас с сожалением развел руками в стороны Чжонхён.

Балда Билл поглядел на Чжонхёна с чем-то, напоминавшим пьяное уважение. А Кибом мог поклясться, что отчетливо слышал звук, с которым медленно сдувалось его раздувшееся от гордости самомнение.

Он даже припомнить не мог, видел ли когда-нибудь Чжонхёна без одежды, не говоря уже о том, чтобы разглядывать его причиндалы!.. Но вместе с тем не верить ему не мог.

Заметно сникнув, Ки перестал прислушиваться к разговору и только хмуро взирал на того, кто осмелился сесть напротив него, осмелился вновь его унизить, осмелился смеяться над друзьями его отрочества. А тот как ни в чем ни бывало сыпал пошлыми двусмысленными шуточками, сверкал фальшивыми улыбочками и без устали его раздражал.

Какой там план А! Какой там план Б! Да он прямо сейчас на месте собственными руками и придушил бы этого!.. Но вот печаль — стол мешает и перед глазами двоится, будто Ки самолично вылакал все содержимое запрудивших стол пустых кружек.

Голову вновь повело и картинка съехала чуть в сторону, но все вернулось в норму, стоило только Ки тряхнуть головой.

Надышался сивушного духа, подумал он сердито.

— Моя беда! — покаялся Билл, доставая из кармана пачку самокруток. — Научил мальчонку на свою голову дымить, так он как-то сдымил весь мой запас, пока мы не схватились за головы. Шустрый пацан был. Поспорил с моими парнями и сиську себе проколол, а потом расхаживал яки курица середь петухов. Вот смеху-то было! А пощупать не дал!

— Бомми умеет оставлять с носом, — хмыкнул Чжонхён, принимая протянутую ему сигарету.

Ки услышал в этих словах завуалированный упрек.

Камень в его тщательно прополотый огород! Когда он успел провиниться? Да еще настолько незаметно?

— А мне? — возмутился он, видя, как уплывает пачка обратно в карман.

— А ты бросил, — проинформировал его Чжонхён.

— Правда, что ли? — язвительно переспросил его Ки.

Чжонхён демонстративно подпалил кончик сигареты и умело затянулся на зависть Кибому. Ки так усердно в него вглядывался, что даже почувствовал, как немедленно начал действовать дым, попавший в чужие легкие.

Юноша уже хотел было позволить зудящим рукам придушить все-таки этого гада, так откровенно над ним измывающегося, но от грешных мыслей его отвлек Билл, вернее, его голова, пьяно упавшая на его же сложенные на столе руки. А затем всем вниманием Кибома вновь завладел Чжонхён, поймавший чуть окосевший взгляд карих глаз в ловушку. В голове Ки один план по захвату вожделенной сигареты сменял другой, каждый — изощренней предыдущего. Одновременно воображаемый дым заполнял его всего без остатка. Под конец он настолько опьянел, что ему недоставало сил даже думать — только нечленораздельно мычать, грозя жуткой расправой за все издевательства. Чжонхён глядел на него и улыбался, снова и снова на его глазах затягиваясь… Но не пьянея.

— Иди сюда, — поманил он его к себе пальцем и протянул руку через стол. Рука перед глазами Ки раздвоилась и вновь соединилась. Мотнув головой, юноша ухватился за нее, как за спасательный круг, пока она не удумала в очередной раз заиметь близнеца. Пошатывающейся походкой он обошел стол и, оказавшись на коленях Чжонхёна, первым же делом попытался вытянуть дым из его легких через губы. — Не так быстро, — засмеялся тот, подсовывая под него руки и поднимаясь в свою очередь на ноги. — Я не против расположиться прямехонько тут, но ты мне потом попытаешься голову оторвать за то, что я не подумал о тебе в сей ответственный момент.