Мужчина и девушка переглянулись.

— Вас не посвятили неспроста. Неужели Вы думаете, что мы нарушим приказ?

«Значит, я был совсем рядом с братом!» — позже размышлял Ки, задумчиво идя по пешеходной дорожке. Странно, но голова его была абсолютно ясна. Ни тревоги, ни беспокойства, ни желания нестись во весь опор и спасать Тэмина. А теперь и Чжинки. В том, что братья сейчас вместе, он не сомневался, также как и в том, что они находятся в относительной безопасности. Он это просто знал.

Получается, все-таки не зря жизнь как будто умышленно все время сталкивает его с Чжонхёном и заставляет против воли сближаться с ним. Прав был тот мужчина, с которым он когда-то разговаривал в прокуренном насквозь пабе. Вот и пошла хоть какая-то информация.

Признаться честно, до того как дворецкий обмолвился о Тэмине, Ки в который раз собирался сбежать. Бросить работу, бросить жилье, скрыться в неизвестном направлении и вести поиски тайно. Чтобы не отвлекаться и не пугаться странных неожиданностей вроде утренней «Смерти». Ну и чего греха таить, чтобы не позволить свершиться непоправимым ошибкам, подобным сегодняшней, все еще отзывавшейся щекочущими мурашками по всему телу. И ему даже не в чем обвинить самого Чжонхёна, разве что в том эффекте, который он на него производил. Молодой человек к нему толком не притрагивался, только прижимался и целовал. А что Ки? А ставший крайне озабоченным в последнее время Ки добровольно продул бой. Несколько раз за раз.

Теперь план побега не даст тех же плодов, сколько казавшееся когда-то бессмысленным наставление втереться в доверие Чжонхёна. Да, его пугала собственная реакция. Да, ему хотелось бежать без оглядки. Да, он чувствовал в собственных руках какую-то пока невидимую власть. И вместе с тем ощущал себя марионеткой. Его положение было зыбким: одно неосторожное движение и он утонет. Хотя… он уже тонет, поскольку успел натворить с миллион этих неосторожных движений.

У Ки скопилось миллион вопросов к дворецкому, но действовать нужно было с умом, дабы не выдать своей неосведомленности. По всей видимости, мужчина не знал, в насколько глухом информационном вакууме находился Ки. Поэтому юноше необходимо было подержать в нем его заблуждение: заставить думать, будто он знает почти все о Тэмине — кроме адреса, несомненно, — следовательно, таиться перед ним не стоит. Желательно провернуть все втайне от самого Чжонхёна, который наверняка, узнав обо всем, надерет им обоим уши, если вообще в пылу злости не лишит их этих ушей. Кажется, самого Ки он даже обещал выпороть. Правда, юноша никак не мог припомнить, когда успел от него услышать подобные слова. Вместе с тем, он не сомневался, что тот, не моргнув и глазом, способен выполнить свою угрозу, и беспрестанно гадал, на что он вообще Чжонхёну сдался.

Ки вышел к набережной и уселся на ближайшую пустую скамью.

Что он ощущал теперь, зная, что был очень близок к пропавшему брату?

Ничего. Ни радости, ни огорчения. Ничего. Абсолютная пустота.

Что чувствует теперь после сегодняшнего утра?

Такое же «ничего». Внутри пустыня. Из него высосали все. Его выжгли начисто.

Глядя на воду, Ки признавал, что это, скорее всего, лишь временная апатия. Оставалось надеяться, что совсем скоро ее сменит период активного энтузиазма и веры в лучший исход, который подтолкнет его к правильным действиям.

Ведь один раз он уже становился участником развернувшегося сегодняшним утром неприличного спектакля, просто в тот раз подоспел почти к его завершению — на рассвете, едва продраив глаза поле странного сна. Теперь же он попытал сомнительного счастья в качестве полноценного участника, пройдя через все от начала до конца. Если думать о произошедшем в таком свете, становилось немного легче. Впрочем, как бы философски он ни пытался ко всему относиться, происходящее одновременно его и пленяло, ставя чуть ли не на колени перед неизбежным, и приводило в ужас, вновь и вновь возрождая желание нестись прочь без оглядки.

В этот миг, вопреки только что подуманному, Ки снова захотелось увидеть Его. Захотелось так сильно, что будь он посумасброднее — сорвался бы с места и во весь опор побежал обратно к дому, а оттуда искать. Искать, искать и искать.

Он упрямо тряхнул головой.

Солнечные лучи, отражавшиеся от поверхности воды, весело плескались и завораживали взгляд своей неугомонностью, погружали в состояние, близкое к прострации. На один единственный момент Ки вдруг привиделась забавная картина: растрепанный и морщащийся Чжинки, лежащий на огромной темной куче, сваленной неподалеку от раскидистого дерева, тянущего свои толстые ветви к окнам какого-то дома.

Вот ведь удачно упал, подумал Кибом не свою мысль и мигом нахмурился. Но проанализировать чужую мысль не успел: к нему подсел уже знакомый седовласый мужчина. Своим внезапным появлением он вызвал смятение в душе юноши. Сейчас, как никогда раньше, Ки отчетливо понимал, что не хочет принимать ни одну из сторон. Он сам по себе.

Эту мысль он тут же и выдал человеку, открывшему было рот, дабы что-то ему сообщить.

— Я и не думал вас ни к чему склонять, — немедля отозвался мужчина, выглядя при этом донельзя смущенным. Впрочем, Ки тут же раскусил фальшь в его словах.

Юноша смешался. Насколько он помнил, именно этого мужчина желал в прошлый раз. Или он недопонял? К чему тогда нынешний спектакль?

— Я всего лишь собирался разузнать, как у вас идут дела.

От резкого ответа Ки удержало окончательное недоумение. Несмотря на полумрак забегаловки, в которой они сидели в тот вечер, Ки неплохо запомнил лицо мужчины, потому что оно по-своему было выдающимся и в какой-то степени красивым. Особенно невероятно выглядели ярко голубые глаза. Ему ни разу не доводилось встречать настолько чистый голубой цвет.

Теперь же этот мужчина казался немного другим. Юноша не мог понять, в чем состояло отличие, но оно определенно существовало. Тонкое, почти невидимое, но назойливое, как голодный комар, кружащий в толпе потных, разморенных людей. Даже лицо его казалось иным, сохранив при этом все прежние черты.

— Разузнали? — фыркнул Ки, раздражаясь из-за невозможности дать какой-либо определенный ответ. Никак у него дела не шли, он только сильнее вязнул в болоте.

Последнюю мысль он благоразумно предпочел не озвучивать.

— Я рад, что у Вас все идет удачно.

— Ну, это как посмотреть, — раздалось в ответ недовольное хмыканье.

— Как… как ваш подопечный?

— Жив, здоров, а что? — Ки с подозрением глянул на мужчину, усиленно, но довольно непрофессионально старавшегося выглядеть беспечно. Ради пущей убедительности он даже отмахнулся от несуществующей пчелки, якобы кружащей рядом с его лицом.

— Любопытство, — улыбнулся старый плут.

— План А не дает результатов?

— План А? — совершенно ненатурально изумился мужчина. — Не понимаю, о чем вы, — он отвернулся от сверлящего его взглядом Кибома и уставился в другой конец тропинки, мягко вьющейся вдоль набережной. — Кажется, Вас ищут, — с этими словами он поднялся и стряхнул с брюк пыль.

— Меня? — растерялся Ки.

Мужчина промолчал и двинулся в сторону, противоположную той, в которую некоторое время назад смотрел.

— Подождите, — взлетев на ноги, крикнул Ки ему вслед. Тот остановился и вопрошающе обернулся, ясно давая понять, что торопится. — Вы же знаете, где мои братья, — прищурился Кибом. — Всегда знали, но все равно разыграли сцену…

— А как иначе Вас можно было заманить? — слабо улыбнулся тот в ответ, что ничуть не обмануло юношу.

— Где они?!

— Копайте, Кибом, все в ваших руках.

Первый порыв рвануть к старикашке и удушить его прямо на виду у всех Ки с большим трудом подавил, до последнего продолжая пялиться в прямую спину. Пока вдруг не почувствовал у уха чужое отрывистое дыхание. Руки, скользнувшие по его талии, крепко прижали его спиной к тому, с кем он расстался всего несколько часов назад и по кому уже скучал безмерно.

— Не хмурься, иначе я за себя не отвечаю, Бомми.