Ошарашенный Ки невольно открыл рот, ошалело слушая издевательства над своим именем.

— Ким Кибом, — вновь назвался юноша, настаивая на правильном произношении своего имени.

— Бомми, — как ни в чем не бывало произнес собеседник, приподняв Ки за подбородок и внимательно рассматривая его лицо.

— Ким Кибом, — упрямо выдвинул челюсть Ки, при этом угрожающе нахмурив брови. Он встретился глазами с ледяным взглядом черных глаз оппонента, в которых уловил едва заметный огонек любопытства.

— Бомми, — последовал бесстрастный ответ. — Сотри с лица это упрямство, — молодой Господин повернул голову Ки вправо, затем влево. — Так ты распугаешь всех клиентов.

— Меня зовут Ким Кибом! — проигнорировал Ки милостиво и в то же время равнодушно сделанный совет. Если его сейчас попросят еще и рот открыть, то он взорвется и даст волю рукам. Втайне он даже надеялся на это, на миг позабыв про все доводы, удерживавшие его ранее от этого опрометчивого поступка.

— Я знаю, Бомми, золотце, — задумчиво кивнул молодой Господин и, к неподдельному разочарованию Ки, отпустил его. Приложив палец к губам, он продолжил обходить юношу по кругу, вновь рассматривая того со всех ракурсов. — Ты мне только что уже об этом сказал. И я принял твои слова к сведению.

— Какой я вам на х… к черту Бомми?! — юноша честно старался сдержать свой нрав и не наломать дров. — Я Ким Кибом, — произнес он, предварительно до отказа наполнив легкие воздухом.

Молодой человек никак не прокомментировал едва не вылетевшее изо рта Ки ругательство и лишь тихо хмыкнул.

— И каково это, Бомми? — поинтересовался он.

— Что «каково»? И зовите меня Кибом, пожалуйста.

— Каково это — иметь такую внешность?

— Что? — второй раз за день открыл рот Ки, изворачиваясь, чтобы взглянуть на стоящего позади человека.

— Каково это быть тобой, Бомми? — терпеливо пояснил собеседник. — Неужели не досаждают старые хрычи, толпой ковыляющие сюда пощупать малолетние мягкости и округлости? — он похлопал ладонью по ягодицам Ки, отчего тот весь рефлекторно сжался. — Уверен, что щупают. Это невозможно не пощупать, — и обдав юношу терпким запахом своего одеколона, молодой Господин направился к креслу.

Ки растерялся. Он не знал, как реагировать на слова и действия вновь усевшегося в кресло человека. Во-первых, ему отчаянно хотелось что-нибудь разбить, разрушить, сломать, дабы показать насколько его раздражает уменьшительно-ласкательные обращения и телячьи нежности, а особенно — издевательское искажение его имени. Во-вторых, он терпеть не мог, когда богачи, возомнив себя пупами земли, распускали руки, считая, что им все сойдет с рук. В-третьих, ему показалось, что незнакомец сделал ему плохо завуалированный комплимент.

Гремучая смесь противоречивых эмоций разъедала Ки изнутри. Ему хотелось рвать и метать. Одновременно с этим он ощущал легкую благодарность, в которую вплеталась доля уважения. Ки необычайно впечатлила проницательность молодого Господина.

— Вижу, что досаждают, — бесцеремонно ворвался в его мысли собеседник. — Не хмурься, Бомми, морщинки появятся. Подойди, — он поманил Ки пальцем.

Находясь в своеобразной прострации, Ки повиновался. Господин тем временем резко развернул крутящееся кресло к нему спиной и поглядел на очумевшее отражение юноши за своей спиной. Откинувшись на мягкую спинку, он расслабился, и звон, маячивший прежде где-то на периферии сознания Ки, вновь вышел на первый план.

— Сделай мне свой массаж, — попросил сидевший в кресле, прикрыв глаза.

— Что? — Ки удивленно поглядел на темноволосую макушку.

— Что непонятного я сказал? — молодой человек приоткрыл глаза и недовольно сверкнул в зеркало черным взглядом.

Проглотив вертевшееся на языке язвительное слово, Ки запустил руки в тщательно уложенные волосы, снова взлохмачивая их, и принялся выполнять просьбу-приказ. Покусывая губы, он чувствовал, как медленно начинает ломить в пальцах, а по предплечьям разливается знакомая ноющая боль.

Тишина казалась звенящей. В окно с противным звуком билась какая-то муха. Часы на стене тихо тикали, отсчитывая секунды до окончания пытки Ки. Время словно растеклось по полированной поверхности рабочего стола. Оно волочилось медленно и неохотно, будто желая подольше помучить Ки, сполна насладиться его болью.

И все же в этот раз юноша был хорошо сосредоточен на происходящем, поэтому сумел мимоходом обнаружить отсутствие тяжелой вибрации, давившей на него ранее. Он бессознательно поглядел в зеркало на отражение своего пациента, вполне справедливо полагая, что тот задремал. Это предположение звучало намного правдоподобнее варианта об обмороке, грешным делом пришедшего ему в голову, но тут же отметенного в сторону за смехотворностью.

Он не сразу понял, на что смотрит, осознание приходило к нему резкими толчками. Сначала его мозг отметил и зафиксировал блеск интереса, затем был идентифицирован цвет, за которым последовали уже сделанные ранее ассоциации. Когда все соединилось воедино, Ки вдруг понял, что немигающим взглядом смотрит в черные глаза, и на какой-то момент его накрыл неподдельный страх за себя.

Он бросил вызов. Пусть и ненамеренно, но дело было сделано.

Как только к юноше пришло полное осознание совершенной им случайной дерзости, которую этот человек вполне мог истолковать неверно, он резко опустил глаза, радуясь, что ни один мускул не дернулся при этом на его лице. Ки ожидал, что его вновь обступит со всех сторон чужая сила. Однако этого не последовало. Сидящий в кресле был расслаблен, он не восстанавливал свою защиту, очевидно, чувствуя себя комфортно в компании Ки, что немало льстило последнему. Возможно, тот делал это осознанно, но Ки склонялся к тому простому варианту, что этот человек, подобно Тэмину, даже не подозревал о том, какие способности были ему дарованы. Что, естественно, чертовски играло Ки на руку.

Кстати, о руках. Поняв, что вытянул весь негатив из чужого тела, он хотел было убрать руки, но не успел сделать и движения, как его кисти были схвачены руками посильнее. Стальная хватка не оставляла Ки ни единой возможности высвободиться. Человек потянул его за руки к себе, и юноша был вынужден склониться над темноволосой макушкой, упершись коленями в спинку стула. Поза была неудобной, но он не посмел проронить ни слова.

Незнакомец беспрепятственно рассмотрел его ладони, с любопытством провел пальцами по синим венам на предплечьях. Мурашки бежали по коже юноши всякий раз, когда ее касалось чужое горячее дыхание.

— Тебе больно, — был вынесен бесстрастный вердикт.

— Нет, — буркнул Ки.

— Это не вопрос, Бомми.

— Я понял.

— Молодец.

Ки раздраженно скрипнул зубами. Черт бы побрал всех этих богачей.

Он испуганно дернулся, когда прохладные пальцы вновь прошлись по синим венам, проступившим под тонкой кожей. Молодой господин поднес его запястья ближе к лицу, заставив Ки еще сильнее нависнуть над собой, и, юноша не был в этом полностью уверен, но ему показалось, что тот втянул носом его запах. Ки закусил губу. Именно на предплечья случайно и вылилось утром полфлакона его одеколона. Забежав утром в уборную, он долго тер руки мыльной мочалкой, но так и не сумел сбить сильный запах, который вскоре и вовсе перестал бить ему в нос.

Ки дышал тяжело, он почти что пыхтел в чужую макушку. И спроси его кто-нибудь, из-за чего, он не смог бы дать четкий ответ в том, что было причиной: его злость или вынужденная неудобная поза.

— Бомми, да ты волшебник, — Ки с трудом удалось уловить в чужом голосе что-то, похожее на восхищение. На эмоциях держащего его за руки человека стоял прочный блок. Это была уже не та защита, под которую он мог пролезть. Вскрыть этот блок ему не представлялось возможным.

И вновь он не нашелся с ответом. Юноша растерянно застыл, то открывая рот, чтобы сказать что-нибудь, то вновь закрывая его, поскольку сказать ему было решительно нечего. В этот момент он сам себе напомнил рыбу, выловленную опытным рыбаком и небрежно брошенную в пустое ведро.