— А… — Ки шокированно открыл рот.
— Дабы показать свою истинную сущность, — не прерываясь продолжал Чжонхён, следя за его реакцией, — не боясь быть уличенными в неподобающем поведении.
— Что? — Ки нахмурился, выполняя поворот.
— Похотливые благочестивцы ищут наивных мальчиков и девочек — совсем как ты, — для своих забав. Знаешь, что это за забавы? — спросил Чжонхён у него и, дождавшись неуверенного качания головой, продолжил: Они их насилуют, — пояснил он, пребывая в полной уверенности, что Ки давно догадался обо всем сам. — То есть, насилуют — не совсем подходящее слово. Ебут. До потери сознания.
У Ки перехватило дыхание, и вопрос «Чьего сознания?» остался незаданным. Не в состоянии произнести ни слова, он старался переварить новость.
Фигура сменилась, и юноше пришлось вытерпеть еще целых девять человек, прежде чем он вновь оказался в паре с ухмыляющимся Чжонхёном. Тот продолжил мысль как ни в чем не бывало:
— Они наебываются всласть перед тем, как на целый год вернуться к своему излюбленному занятию — игнорированию, — прошептал он Ки в ухо, посылая дыханием мурашки вниз по спине. — Трахаются, до комнат не доходя. Соревнуются в извращенности своих фантазий. Режут друг друга и секут, чем попало, стеная при этом, словно бляди. И дела нет этим ебущимся лицемерам до мнения общества в этот день. Потому что они и есть это самое общество.
— Говоря про них, ты говоришь и про себя, — сдавленно прошептал Кибом.
— Я никогда не скрывал своих пристрастий, — раздался шепот в ответ.
— О! — испуганно выдохнул он. Хотя мог догадаться обо всем и сам.
— Наивный несмышленыш, ты, очевидно, не был наверху. Иначе давно бы подобру-поздорову убрал отсюда свою аппетитну…
— Кх-кх, хватит-хватит, у меня отпало желание туда подниматься.
— Неужто оно возникало? — Чжонхён театрально изобразил удивление. Его глаза за черной маской азартно засверкали. — Бомми! Не спеши рубить сгоряча. Мы еще можем все исправить.
— Да пошел ты! — воскликнул Ки. — Я имею в виду, спасибо за экскурс в ваши зоопаркские обычаи, но меня это дело абсолютно, никаким боком, никакой конечностью не касается! — Ки начал сопротивляться.
— Успокойся и не визжи. И перестань отдавливать мне ноги, я все понял.
— Прости.
— Ты обосабливаешься от этого общества, но все равно в него лезешь. Изображаешь из себя мамзель и все время что-то вынюхиваешь, да выискиваешь. Что тебя так интересует?
— Как будто ты не знаешь, — проворчал Ки под нос.
— Чего не знаю? — Чжонхён так резко к нему склонился, что он невольно дернулся назад и начал раньше времени выполнять необходимое движение — переход к следующему партнеру. Ему вслед полетел смех. К счастью, путаница довольно быстро разрешилась, и вот он уже находится в руках более безопасного человека — того самого, который напоминал ему профессора. Однако когда тот довольно сильно прижал его к себе, видимо, успев обрести уверенность, и в лицо Ки вновь дохнуло его несвежим дыханием, юноше вдруг подумалось, что в словах Чжонхёна есть резон. Все празднество было нацелено на одно. Все приготовления, вся вычурность, все в итоге вели к одному-единственному — тому, что в обычное время в обществе не просто умалчивалось, но что активно игнорировалось, как недостойное человека светского и воспитанного в старых добрых традициях.
Его передернуло при мысли о семьях. Дети, жены, мужья участвующих в этом знают обо всем и тоже молчат? Еще отвратительней было бы, если они во всем этом тоже участвуют и участвуют добровольно.
Танец шел на убыль, оставался последний круг. Фигуры в нем были довольно непродолжительными — секунд с двадцать в руках каждого партнера.
— Больше всего мне сейчас хочется оттащить тебя туда наверх, — горячо зашептал Чжонхён, воспользовавшись моментом, и сжал его талию. — Крепко привязать к огромной железной кровати. Задрать твою юбку и…
Подошло время смены, и Ки безумно порадовался своему новому партнеру, пусть от него и несло нафталиновой фабрикой вперемешку с запахом подгнивших овощей. С большим трудом он выдержал эти двадцать секунд, заполненные неудержимым вожделением, пропитавшим, казалось, весь зал.
Как только танец закончился, юноша опрометью бросился к стеклянным дверям, бесцеремонно расталкивая попадавшихся ему на пути назойливых официантов с хамскими улыбочками на лицах. Он облегченно прислонился спиной к прохладной стене, едва оказался в прохладе темного коридора, и перевел дыхание. Но неожиданная мысль не дала ему как следует успокоиться — пожалуй, следовало укрыться от чужих глаз. Добежав до самого безопасного на свой взгляд укрытия, Ки внимательно огляделся на случай, если злобный племянник Чжонхёна пришел с дядей и уже планирует каким-либо образом помучить Ки. Но здесь царила относительно безмятежная тишина.
Так вот, значит, на какой бал стремился попасть Тэмин! Ну, учитывая его пристрастия, скептически подумал Ки, оно и не удивительно. Он сожалел лишь о том, что притащил сюда своего старшего брата. Чжинки не стоило появляться в таком гнилом обществе.
Решив не тратить время впустую, Ки наобум двинулся по коридору, рассеянно рассматривая гобелены. Изредка на пути ему попадались массивные дубовые двери, но, подергав их за ручки, он разочарованно продолжал свое бесцельное блуждание по коридору. Полумрак селил по углам тени — затаившиеся в тишине шпионы. Звуки бала отсюда были почти не слышны.
— Не смей до меня дотрагиваться, — донеслось откуда-то из-за угла.
Он тут же со всех ног поспешил на знакомый женский голос, выражавший одновременно и возмущение, и тревогу. Вылетев из-за угла, он увидел как девушку, которая только недавно держала его под руку, теснит к двери один из участников бала. В своем маскарадном костюме мужчина походил едва ли не на шкаф рядом с хрупкой спутницей.
Атмосфера была напряженной, и весь вид девушки выдавал ее страх и нежелание, которое не замечал, либо предпочитал не замечать мужчина. Не тратя время на раздумывания, Ки сорвался с места и подбежал к мужчине. Грубо развернув его к себе, он со всей силы врезал кулаком по лицу, вкладывая в удар всю гамму накопившихся за последнее время эмоций. Не ожидав вмешательства со стороны, мужчина не успел сгруппироваться и тут же получил кулаком в живот, отчего согнулся почти пополам.
— Лия?.. — выдавил он, словно надеясь на ее помощь.
Онемевшая девушка, прижавшись к стене спиной, испуганно взирала на него, но не промолвила ни слова.
Рявкнув: «Пошли отсюда», Кибом схватил ее за запястье и бегом потащил дальше по коридору, не став ждать, когда мужчина достаточно придет в себя, чтобы ответить на его бесцеремонное вмешательство. О том, что ему вообще не стоило во все это вмешиваться, он с сожалением подумал только теперь, когда сделанного было не отменить. О том же, что своим необдуманным поступком он всего лишь выместил на том человеке свою злость, Ки предпочитал не думать.
Довольно скоро он начал задыхаться в узком корсете, и двоим пришлось сделать остановку в комнате за ближайшей открытой дверью. Этой комнатой оказалась библиотека. Просторная и уютно обставленная.
Ки посадил все еще молчаливую, но жадно хватавшую ртом воздух Лию на мягкую софу, а сам присел рядом, мечтая о том, чтобы снять ставший ненавистным корсет и заодно все платье.
— Для чего ты это сделал? — отдышавшись, тихо произнесла наконец девушка.
— Мне показалось, что ты была против, но тебя не желали слушать, — тщательно выбирая слова, ответил он так же тихо.
— Я была против, — кивнула она. — Но моего мнения действительно никто не спрашивал! — выкрикнула она.
Неожиданный выкрик заставил его отпрянуть от девушки, словно ошпарившись.
— Значит, я правильно поступил.
— Не нужно было вмешиваться!
— Почему же это? — сквозь зубы поинтересовался он, вновь начиная заводиться.
— Как ты не понимаешь! — Лия встала и принялась суетливо ходить перед софой взад и вперед, заламывая руки и растеряв всю свою уверенность. Неосознанно в его присутствии она оставила привычку говорить высокопарно и использовала простые и более незамысловатые обороты.
