Выбор не был продиктован собственными желаниями, то была скорее попытка угодить Чжинки, все еще принимавшего его, судя по всему, за отпетого альфонса. Чжинки и раньше считал его любовные победы чем-то, выходящим за рамки приличия, но ранее его отношение скорее походило на умиление мамочки проказами своего любимого сына. Теперь же в глазах Чжинки виделось презрение, сильно ранившее младшего брата. Пару раз у них даже случались стычки, но Тэмин так и не набрался храбрости высказать старшему брату свою обиду.
Бывало, после очередного магического провала, он надолго пропадал в местной библиотеке, которая, впрочем, не могла похвастаться каким-то особым выбором книг. С упорством фанатика ворошил он страницы старых книг, с безумным блеском в глазах наседал на несчастного библиотекаря с просьбами заказать ту или иную книгу, название которой ему попалось на прочитанных страницах. Он старался изо всех сил, однако проблема заключалась в том, что таким не подкованным в магии, как он, ритуалы возможно было проводить только в определенные фазы луны. Зачастую случалось так, что месячная, полная надежд подготовка Тэмина сводилась на нет всего лишь за одну ночь, после чего ее сменял очередной месяц отчаянного ожидания.
Младший не подозревал, насколько в это время был похож на Ки, год назад так же остервенело ворошившего старые фолианты, терроризирующего перепуганных библиотекарей и своим безумным видом доводящего до истерик юных посетителей библиотеки.
Досадные промахи в поисках вбивали клинья в и без того шаткие отношения между Тэмином и Чжинки. В те дни, когда Чжинки бывал дома, что случалось с завидной редкостью, когда бывал дома и Тэмин, что тоже редкостью было не меньшей, старший брат придирался к каждой мелочи и устраивал сварливые скандалы почти на пустом месте. Благодаря долгим одиноким, а иногда и полным разборок месяцам Тэмин стал потихоньку уставать. И чаще всего пропадал либо в школе, либо временами нанимался разгружать вагоны проходивших мимо деревеньки продуктовых составов.
Потихоньку их родственные отношения приближались к бездонной пропасти и ухнули бы в нее безвозвратно, если бы одним тихим вечером не разразилась внезапная гроза, во время которой перед Чжинки, сидящим за столом, накрытым красной клеенкой, из ниоткуда на этом самом столе не появился Кибом, абсолютно голый, покрытый капельками влаги. Его темные волосы завивались во влажные колечки, тело отливало идеальной белизной, не испорченное ни одним пятном, не сохранившее ни одного прокола. Лишь черная родинка на животе делала его похожим и в то же время отличала его от людей.
Ки глядел на Чжинки с испугом. С таким же испугом он переводил взгляд на вбежавшего в кухню шокированного Тэмина, прилетевшего из ванной комнаты на истеричный возглас старшего. Разинув рот, такой же мокрый, как и Ки, Тэмин пытался засунуть руку в рукав халата, но каждый раз промахивался.
— Он-но раз-ы-ы-зверзлось, прямо в воздухе, дыра, — зажестикулировал Чжинки, — и он упал оттуда. На-а с-а-а-а-стол, — неуклюже сообщил старший брат Тэмину. И тут же вскочил на ноги.
Ки, так и не промолвив ни слова, горько разревелся.
========== Часть 57 ==========
— Послушай, это было настолько великолепно, что зал до сих пор рукоплещет! — восторженно восклицая, Тэмин ворвался из запруженного людьми коридора в гримерку, оторвав Ки от задумчивого созерцания пышного букета белых цветов, одного из присланных ему на завершающий спектакль. Они стояли повсюду — белые букеты, поскольку Тэмин однажды проболтался в интервью о том, что юноша питает слабость к белым цветам.
Сам Ки с поразительным упорством отказывался давать интервью, отказывался встречаться с поклонницами и поклонниками, отказывался раздавать автографы, отказывался от всего, к чему стремилось сердце Тэмина. Фактически именно Тэмин выступал везде от его фальшивого имени, разве что автографы не раздавал — хотя бывало, что и у него юные ценители красивой внешности требовали его на память. К слову, все трое братьев пользовались фальшивыми именами. Чжинки как-то заявил, что так поклонники Ки не смогут отыскать их, если им придется от них улепетывать. Ки принял такой ответ, хотя и чувствовал беспокойство старшего брата, что толкало его на мысль о наличии другой причины смены имен. Тэмин на этот счет промолчал, но имя выбрал себе крайне цветастое и долго потом тренировался выводить свой автограф красивыми завитушками.
— Хватит, Тэмин, — строго одернул разошедшегося младшего Чжинки. Ки перевел взгляд на зеркало и увидел отражение старшего брата, сидящего на диванчике у противоположной стены. Чжинки нервно сжал развернутую на какой-то интересной новости газету.
— Что там? — поинтересовался у него Ки, кивнув на помятое средство массовой информации.
— Года три назад в городе, где мы жили раньше, пропала целая родовитая семья, в том числе и дочь, собиравшаяся под венец. Сообщается, что никого так и не нашли. А богатый жених сидит с носом, лишившись возможности попасть в дворянскую прослойку. Вот и истерит месяц от месяца так, что его вопли через океан доносятся.
— И не найдут, — сердито выплюнул Тэмин, но замолк под недовольным взглядом Чжинки. Несколько лет назад, сразу после волшебного появления Ки на покрытом красной клеенкой кухонном столе, было решено отчалить на корабле в новый свет, оставив тревожное прошлое с его чудными обитателями позади. Путешествие, во время которого юноша валялся в каюте, мучимый приступами морской болезни. С тех пор ни один из двух братьев о нем не упоминал ни разу. А к Ки память и вовсе отказывалась возвращаться.
— Что за семья? — спросил Ки скорее для вида.
— Понятия не имею, — пожал плечами Чжинки. — Собирайся, едем домой.
— Ты… — хотел было спросить Тэмин.
— Нет, Тэмин, он едет домой и точка, — грозный взгляд пресек всякие попытки пререкаться. Чжинки назвал младшего его настоящим именем, а это означало, что старший доведен до точки кипения. Чжинки имел свойство довольно легко приходить в ярость, временами его побаивался даже безразличный ко всему Ки.
Ки равнодушно пожал плечами, бросая на стол очередную подписанную карточку, выуженную из букета.
Потеряв память, он прошел через несколько долгих лет, полных неконтролируемых слез, необъяснимого отчаяния и желания уйти из жизни. За это время он привык доверять Чжинки, почувствовав в нем несгибаемую опору. Временами деспотичность Чжинки доходила до абсурда, но Ки она ни разу не принесла неудобств. В руках Чжинки он беспричинно плакал днями напролет, усилиями Чжинки он пытался припомнить хоть какие-нибудь факты из прежней жизни. Волею Чжинки он начал заставлять себя жить.
Тэмин иногда рассказывал, что прежде Чжинки был совершенно другим.
— Такой тюфяк-добряк, — смеялся юноша в отсутствие старшего брата. Ки верилось с трудом, что этот человек, способный взглядом пригвоздить человека к месту, мог проявлять в прошлом подобную слабость. Но Тэмин настаивал на правдивости своих слов и Ки со своим недоверием отступал. В конце концов, Тэмину лучше знать.
Юноша безоговорочно поверил в то, что Тэмин и Чжинки его братья, хотя тому даже внешнего подтверждения не отыскивалось: Ки видел, что все они трое абсолютно разные. Но теплота, которой окружали его эти незнакомые люди, согрела его обледеневшее сердце. Когда ночами он просыпался в очередных слезах и рядом не обнаруживалось старшего брата, его всегда крепко обнимали заботливые руки младшего. Поначалу его кормили с ложки, словно пациента, страдающего тяжелой болезнью. Его с трудом, но вытягивали на разговор. Со временем он начал припоминать отдельные слова, а потом враз заговорил.
На сцене он оказался случайно — Тэмин попросил подсобить в школьном спектакле. Однако результат привлек к нему внимание верхушки местного театра. Он неосторожно принял приглашение на прослушивание, впервые пойдя вопреки советам затревожившегося Чжинки. Прослушивание он прошел, как и ожидалось, с немалым успехом, после чего ему выделили для пробы эпизодическую роль. Но юноша настолько очаровал персонал своей непревзойденной игрой, что вскоре получил роль главную.
