— Тэмин увяз даже хуже. Он работал на три стороны. Хотя должен признать, вихлял он мастерски, изображая из себя чистого ангелочка, но его ум — это нечто невероятное, работает как часы. Твой брат очень красив и выглядит весьма невинно, Бомми, котенок, и этим желали воспользоваться многие. Однако то, как он проставлял охочих до легкой добычи, восхитило даже меня. Такая увертливость достойна грандиозных аплодисментов. Жаль, что зрители у спектакля оказались немногочисленными.

— И?

— И в итоге, он увяз по самые ушки. Больше я тебе ничего не скажу, зайка.

— Жмотина.

— Потанцуй со мной.

Ки метнул в Чжонхёна угрюмый взгляд. Где-то под потолком зазвучала музыка, проснувшаяся от устроенного ими шума. Мелодия плавно, словно молочный туман за окном, опускалась на них тонкой вуалью. Ки никогда до этого не приходилось слышать подобные мелодии, но отчего-то эта не казалась ему незнакомой. Ритмично отбивали беззаботные секунды, ветреные аккорды медленно пропитывали тело, заражая его нестерпимым желанием потихоньку двигаться. А вскоре послышался и голос, напевающий нечто… что — Ки не сумел разобрать, поскольку умноженные эхом слова вдруг теряли четкость, а с нею ускользал и смысл.

Не дождавшись от Ки каких-либо действий, молодой человек обернулся через плечо. Позабывший обо всем Ки выглядел весьма забавно, с открытым ртом прислушиваясь к словам, льющимся сверху и даже не подозревая, что музыка звучит у него в голове. Чжонхён знал, что Ки она нравится, хотя бы по тому, как в предвкушении дергаются узловатые пальцы.

Бомми должен помнить их маленькие уроки танцев, хотя… кто знает, что его память скрыла от него, а чем решила его пристыдить. Однако, даже если подводит временами память, тело все равно подскажет.

Чжонхён поймал теплую ладошку, потянул за нее юношу к себе. Ки даже и не заметил, что задерживал дыхание, а понял это, только оказавшись нос к носу с Чжонхёном. На его памяти им приходилось всего раз танцевать, но в тот раз молодой человек был выше него и своей внушительностью вытряхивал из него все нервы. В этот же раз Ки немного превосходил его ростом, что впрочем, не помешало Чжонхёну устроить одну из его ладоней на своем плече и своим поведением спутать рационально мыслящую часть его. Другой рукой молодой человек сжал вторую теплую ладонь Ки. Взволнованный юноша был слегка сбит с толку, но пока не решался перечить.

Первым делом поцелуем Чжонхён властно стер следы, оставленные на губах его мальчика той девчонкой, а затем сделал один шаг, увлекая партнера за собой, после — второй шаг, дальше последовал третий шаг. Кибом с изумлением почувствовал, что с каждым шагом обретает уверенность. Как и в случае с музыкой, никогда ему не приходилось делать в танце движения в такой последовательности, но знание этих движений настолько легко вливалось в него с музыкой, что держать их в себе казалось ему кощунством.

Победная улыбка появилась на его губах.

— Бомми, что ты скажешь об этих конфетках? — с видом фокусника Чжонхён умудрился вытащить не иначе как из рукава сорочки пузырек таблеток, прописанных врачом, и не прервать при этом танца. Пузырек тут же перекочевал в ладонь Ки.

— Они уже сделали свое дело, — небрежно отмахнулся юноша, не уделив ему и сотой доли своего внимания. Слова вылетели по собственному желанию, так словно он знал, о чем говорит, хотя на деле не имел об этом и понятия. Но Чжонхёна его слова, судя по его виду, более чем удовлетворили.

Тотчас позабытой детской погремушкой пузырек полетел на пол. Плохо завинченная крышка соскользнула с гнезда, и белые капсулы, словно цирковые мыши, весело запрыгали по полу, ловко петляя между ногами, заразившись беззаботностью танцующих. Вторя музыке, они закатывались под парты, стулья и не замеченные никем притаились в своих убежищах.

— Думаю, я разгадал, кто ты такой, — хитро улыбнулся Ки, увлекая Чжонхёна за собой в поворот.

— Да? И кто же? — на лице Чжонхёна не было и следа удивления, он перехватил движение Ки и вновь повел сам.

— Демон, — Ки, подготовленный к этой хитрости, вместо того чтобы обескуражено повиноваться, обернул ее в свою пользу. И вот вновь танец ведет он.

Чжонхён хмыкнул. В этот момент одна зазевавшаяся капсула попалась под ноги и резво отскочила к стене, решительно отбрасывая в сторону всякую претензию на серьезность.

— Это знание дорого тебе обойдется, солнышко.

— Тебе еще дороже, — Ки вздернул подбородок, но заигравшись, потерял главенствующие позиции, вследствие чего вновь последовал за движениями Чжонхёна.

— И то верно, — согласно кивнул молодой человек, крепко прижимая его к себе за талию одной рукой и стискивая в другой руке теплую ладонь. Его глаза налились осязаемой чернотой, наэлектризованной и будоражащей. В ожидании лишь знака она затаилась на поверхности густой и пульсирующей пеленой.

Ки опустил глаза.

— Ты наверное знаешь, что, — он проглотил внезапное раздражение, — Тара здесь лечится.

— Наверное, знаю.

Ки затих в ожидании чего-то. Объяснений. Даже танец их потерял прежнюю небрежную элегантность. Его беспокоил уверенный взгляд.

— Бомми, как долго ты будешь пытать мое тело на дыбе, если я скажу, что всего лишь ошибся, приняв за шпионку не ту девчонку? Кто же мог знать, что твоя подружка окажется настолько смелой, что будет батрачить и на меня, и на… моих оппонентов.

— И ничего она не моя подружка.

— Судя по тому, как красотка на тебя вешалась сегодня, она совсем не прочь оказаться на свободном месте. Да и ты, я смотрю, не очень противишься.

— Ишь ты, глазастый.

— Свято место пусто не бывает, уж кому, как не мне, об этом знать, — хмыкнул Чжонхён ему в ухо, щекоча дыханием покрасневшую кожу. — Или не пусто?

Смекнув, к чему тот клонит, Ки тут же перевел тему, пока дело не зашло слишком далеко и из него не было хитростью выужено новое обещание. Молодой человек весьма наловчился в этом предприятии. Хуже всего то, что юноша отдавал свои обещания добровольно, хотя и не совсем осознавал в тот миг, что творит. Слова срывались с языка легко и просто, вернуть их уже не представлялось возможным — как свободолюбивых птичек, выпорхнувших в открытое окошко.

— Что будет с Тарой? Не собираешься как-то компенсировать свою ошибку?

Чжонхён издал какой-то звук, содержащий одновременно и насмешку над собой и злость.

— Не имею понятия, что с ней будет. Может, иссохнет, как яблоко под солнцем. А может быть, твоя шпионистая киска попросит своего доброго дядюшку о настоящей помощи. Говорят, у него крайне обширные связи в разных иных кругах. Безусловно, при условии, что он сумеет открыть рот.

— Опять приложил к его рту лапу, — ворчливо констатировал Ки.

— И приложу еще не раз, если вы посмеете заводить интрижки у меня под носом.

Ки задохнулся от несправедливости высказывания. Он попытался вырваться, вместе с тем зная, что занимается бесполезным делом. Чжонхён остановился.

— Бомми, ну в конце концов!

— Так накажи меня, если у тебя так зудит от моих интрижек! — заорал Ки. — Зачем наказывать ни в чем не повинных людей?

— Ни в чем не повинных? — Чжонхён громко и неприлично расхохотался. — Хаха, зайчик, насмешил! А насчет твоей просьбы… Накажу. Когда-нибудь потом, когда ты этого не будешь ждать.

Эти слова, произнесенные с тихой угрозой, возобновили их танец.

— А давай мы из тебя блондинчика сделаем? — игриво спросил Ки, наматывая темную прядь на палец свободной руки и усиленно делая вид, что не произошло ничего из того, что все же произошло ранее.

— Только тронь мои волосы, Бомми, и твоя задница пострадает.

— Тогда мы сделаем из тебя платинового блондинчика.

— Двойной кары решил огрести?

— М-м, платинового блондинчика со светлыми бровями! — сверкнул глазами юноша и ловко увернулся от захвата в каком-то замысловатом па, вновь подсказанным собственным телом. Он и не знал, что умеет двигаться так, что, пожалуй, пусть Чжонхён и впрямь ведет, а он будет руководить его движениями исподтишка. И поцелуи красть тоже будет невзначай.