- Долбанный конец света – это несколько слов, - начинает она, но умолкает под его взглядом. Потом поднимается и указывает на один из высоких стульев, что стоят вокруг стола-бочки. На столе она расставляет аккуратно свечи, которые переносит с барной стойки, раскладывает флакончик с антисептиком и пакет с перевязочными материалами, которые прихватила с собой из Александрии. Потом долго стоит, не решаясь снять бинты с его раны.

Потому что увидеть то, что под бинтами, для нее сейчас как сковырнуть еле засохшую корку с собственной раны на сердце. Снова заставить ее кровоточить…

- Мы будем что-то делать или нет? – теряет терпение Дэрил, и только тогда она аккуратно разматывает бинты. С каждым слоем, правда, застывает на какую-то секунду. А еще старается по возможности, как можно меньше касаться его обнаженной кожи.

Порез глубокий. Она видит ровные аккуратные швы, которые наложила чья-то рука – рука Джи, скорее всего, и ее сердце падает куда-то в живот со всего маху. Она смотрит на этот порез, темно-красной полосой тянущийся на пару дюймов в длину чуть пониже ключицы. И чувствует, как перехватывает дыхание в горле из-за комка слез, что мешает свободно вдохнуть.

Если бы он все-таки попала выше… прямо в его шею…

- Швы не разошлись, - пытается улыбнуться Бэт дрожащими губами. Вытирает влажной тряпкой кровь с его раны, стараясь не повредить ее лишний раз. – И у тебя точно будет шрам….

- Одним больше, одним меньше, - безразлично говорит он в ответ, пытливо глядя в ее глаза. Она смаргивает навернувшиеся слезы.

Он просто не понимает. Не понимает. Да, у него есть шрамы. И их немало. Но этот шрам для нее равнозначен тем, что он носит на спине. Этот шрам точно такой же, как и те, остальные. Следы, причиненной ему боли человеком, который даже руку не должен был на него поднять…

- Всей этой херни повязывать не надо, - говорит хрипло Дэрил, вырывая ее из мыслей. – Просто залепи пластырем.

Бэт приходится прикусить губу, чтобы удержать собственные эмоции, когда она впервые касается пальцами его кожи вокруг раны. Она совсем ничего не помнит из того момента. Память надежно прячет все в своих укромных уголках, оставив ей только момент с прыжком на него с ножом в руках. И если бы не рана, которую она сейчас обрабатывает, она никогда бы не поверила, что способна на такое.

Только не он. Кто угодно, но только не он… после всего, что им довелось пережить вместе. После всего, что она узнала.

По просьбе Дэрила она не делает плотной и тугой перевязки, какая у него была до того. Ей кажется вполне достаточным сейчас просто приложить тампон из марли и надежно закрепить его полосками пластыря. Но Бэт предупреждает, что если и дальше будет кровоточить, то она сделает утром перевязку, как была до того.

- А там уже решат с тобой делать, - добавляет Бэт, собирая антисептик и перевязочные материалы обратно в свою импровизированную аптечку – пакет из плотного пластика на шнурках. – Может, оставят так. Может, все переделают…

- Где – там?

- В Александрии, Дэрил, - она видит, что он открывает рот, чтобы ей ответить. Видит, как снова сверкают зло его глаза в свете свечей. Поэтому спешит переменить тему.

- Чье это имя? – спрашивает и при этом касается татуировки у него груди кончиком пальца.

- Отца.

- Отца?

- Чтобы не забыть. Ничего не забыть. И чтобы знать, что я не такой. Никогда не буду.

- Ты не такой, - улыбается она ему, с трудом сдерживаясь, чтобы не обнять его в этот момент. Как всегда, когда чувствует, что ему это необходимо. – Ты не такой… и для того, чтобы знать это, тебе не нужны татуировки…

- Для этого мне нужна ты.

И снова что-то больно, но в то же время так сладко сжимается внутри при этих словах, произнесенных в тишине винодельни. Он сейчас так смотрит на нее, что у нее даже мурашки побежали вдоль позвоночника, словно подуло прохладой. Бэт замечает, что он поднимает руки, чтобы привлечь ее к себе. Понимает, что стоит сейчас слишком близко к нему, оттого и так горячо желание просто поддаться этим рукам, качнуться вперед и уткнуться лбом в местечко между плечом и шеей, как когда-то в домике у озера.

Забыть обо всем в его руках. Навсегда вычеркивая прошлое.

Но теперь есть вещи, которые не стереть… никогда… как грубые шрамы на коже.

- Не надо, - Бэт успевает перехватить его руки до того, как они ложатся на ее талию. Знает, что настаивать он не будет. Тут же отведет руки в стороны, как только наткнется на ее сопротивление. – Не надо. И ты должен сам всегда помнить об этом. Без меня. Ты должен обо всем помнить без меня. Потому что… потому что такова жизнь…

Дэрил молчит. Только покусывает губу в задумчивости. Потом он резко слезает с высокого стула и, накинув рубашку на плечи, отходит к дверям, где в щель между досками наблюдает за полем.

- Ложись. Тебе нужно поспать. Я не понимаю, как можно спать, сидя долбанной птицей на дереве.

Он явно ее провоцирует ответить. Бэт видит по напряженной линии плеч, что он все еще на взводе, и ему просто необходим выплеск эмоций, скопившихся внутри. Но она не поддается. Просто молчит. Молчит, когда упаковывает аптечку в свой рюкзак. Молчит, когда собирает грязную одежду из туалетных комнат в большой мешок, чтобы оставить здесь как мусор. Молчит, когда устраивается на сдвинутых кожаных кушетках на ночь, положив себе под голову свернутую парку и укрывшись этим вязаным пледом.

Ей кажется, что она не заснет. Но, на удивление, она быстро проваливается в черноту сна без каких-либо видений. Просто отдых для мозга и организма в целом, как она помнит из уроков биологии. Она выныривает из этой темноты, сама не понимая, что ее разбудило. Нервы почему-то взбудоражены. Значит, был звук. Именно звук разбудил ее. Потом в гриле, служившим им очагом, снова раздается громкий треск, когда огонь яростно вгрызается в одну из досок, и она расслабляет мышцы.

Опасности нет. Это просто огонь…

Она слышит еще, как шуршит по крыше дождь. Несильный и, как ей кажется, теплый летний дождь. Такой дождь – отличная возможность уйти, не оставив следов. И никто никогда не найдет ее в лесу. Потому что дождь смоет их все, сровняв с землей.

А потом Бэт находит взглядом Дэрила. Он сидит возле барной стойки. Заряженный арбалет стоит рядом. Возле руки Дэрила стоят две бутылки из-под вина, из третьей он то и дело яростно отхлебывает. Так, что пару раз вино не попадает в рот и падает каплями на его рубашку. Но со стороны кажется, что он совсем не замечает этого, погруженный в чтение.

Яркая красная обложка. Ее дневник. Копилка ее воспоминаний. Ее прошлое…

Интересно, о чем он уже прочитал? Скорее всего, уже миновал воспоминания о госпитале. Горман, который почти сделал ее своей собственностью. Который почти взял ее…

Ноа, который помог ей в попытке бегства. Или это она сама помогла ему, подготовив основу для побега? Теперь она уже не могла понять – не было ли и с его стороны только лишь следование собственным интересам, следуя девизу Мемориального госпиталя Грейди. «Используй все, что возможно в своих интересах».

О’Доннел… ее первый убитый О’Донелл. Убитый как выплата долга за жизнь Кэрол… «Ты должна нам»…

Доун, которая заставила ее потерять веру в себя и заложила фундамент для горького разочарования в своих близких. «Мы и есть что-то значимое… все мы. Все мы!». Так когда-то говорил Рик. Но именно Доун была права, когда утверждала Бэт обратное. «Ты не стоишь жертв… Ты не что-то значимое… там, за стенами ты либо мертвячка, либо чье-то бремя… ты не значимое…»