— Я думаю, что «Разорителю» сегодня несдобровать. Более того, ваш впечатляющий военный опыт дает мне основания полагать, что вы и сами сознаете катастрофическое положение корабля. А поскольку официально именно вы являетесь командиром экипажа*, я полагаю, будет правильно, если вы и объявите всеобщую эвакуацию.

Райя Слоун принадлежала к числу тех женщин, в коих понятие «красота» не ограничивалось одной только физической привлекательностью. Можно даже сказать, что внешность не занимала в этом понятии лидирующей позиции, уступая очарованию необъяснимо притягательной улыбки и ослепительному блеску ее изящных глаз оттенка карамели, который можно было принять за след юношеской непосредственности, хотя на самом деле так заметно проявлялись в ее взгляде здоровый воинский задор и жертвенность. Райе было сорок пять лет, но на вид никто не дал бы ей больше тридцати шести. Статная, строгая и эффектная женщина, причем, строгость и эффектность являлись в ее случае как бы одним и тем же, потому что есть женщины, которым от природы необыкновенно идет и военная форма, и привычка разговаривать в приказном тоне. И все же, она умела улыбаться и шутить, что позволяло окружающим считать ее приятным собеседником. У нее была по-молодецки свежая оливковая кожа и кудреватые темные волосы, еще не знавшие седины. Невзирая на звание, сравнявшее ее с командиром, Слоун продолжала носить серый адмиральский мундир, изменив только нашивки.

Трудно поверить, что это живое, деятельное создание могло без замирания сердца войти в камеру пыток и распоряжаться процессом допроса. Однако, это правда. Как и большинству офицеров Империи адмиралу Слоун не раз случалось примерять на себя роль палача.

Говоря же о внешнем облике Брендола Хакса, прозванного «комендантом», можно не вдаваться в подробности. Достаточно упомянуть, что его сын, нынешний генерал Армитидж Хакс, удался целиком в отца — и фигурой, и лицом, и приметным светло-рыжим цветом волос. И еще — коль уж на то пошло, — своим вздорным нравом.

Что касается прозвища, оно закрепилось за капитаном Хаксом потому, что тот долгое время возглавлял кадетский корпус Имперской военной академии, что не для кого из его товарищей не являлось секретом.

Когда оба услышали распоряжение командира, их лица на долю секунды отразили первозданный ужас, хорошо известный любому, кто хоть раз стоял перед лицом неизбежного. Но уже скоро ужас рассеялся, подобно туману, и в глазах офицеров отчетливо показалась решимость и готовность стоять до конца.

— Будет исполнено, сэр, — отчеканила женщина.

Она, впрочем, была уверена, что ни один из стрелков, или пилотов, и уж точно никто из высшего состава, не станет бежать с гибнущего дредноута.

После Акивы те немногие, кто знали о скрытых методах, используемых гранд-адмиралом, по большей части осуждали их. Злые языки и вовсе поговаривали, будто командир «Разорителя» лишь избавился от предполагаемых конкурентов, нарочно стравив членов старого военного совета с силами Республики. Сама Слоун, едва услышав о том, что гранд-адмирал назвал «чисткой стада», была не просто смущена, она была совершенно оглушена этим известием. Однако сейчас, перед лицом гибели, Райя готова была возблагодарить своего командира за мудрость и находчивость. В это нелегко поверить, однако именно он первым заставил ее всерьез задуматься о соотношении морали и искусства выживать; о том, как круто эти понятия иной раз противоречат одно другому, и которому из них следует отдать предпочтение в условиях кризиса.

Увидеть истинное, глубинное значение «чистки стада» не так уж и трудно — стоит только оглянуться кругом. Эти люди — практически каждый из нынешнего их окружения, — прошли проверку на верность и стойкость принципов, на ловкость ума и умение находить выход из трудной ситуации. Притом, что многие так и не узнали об этом.

— Хакс, — промолвил гранд-адмирал.

Рыжий капитан невпопад отдал честь.

— Я намерен просить вас об особой услуге.

Сказав так, главнокомандующий достал из внутреннего кармана крохотную инфокарту. Эту вещь он уверенным движением — почти насильно — вложил в руку Хакса.

— Вашей задачей будет эвакуироваться вместе с чертежами новейшего супероружия. Нельзя допустить, чтобы эти планы погибли. Уверен, придет день — и грозный потомок «Звезды Смерти» нанесет сокрушительный удар этому сборищу клоунов, которые именуют себя «властью Новой Республики», — патетично окончил он.

Брендол Хакс не отвечал, глядя попеременно то на гранд-адмирала, то на карту в своей руке со смесью недоверия и разочарования. У капитана возникло ощущение, словно его на полном ходу вдруг выбросили на ближайшую платформу.

Это вовсе не значит, что он был сумасшедшим. Хакс, как и всякий нормальный человек, любил жизнь и не торопился на тот свет. Однако, согласившись, он поневоле прослывет трусом, а такая известность вовсе ему не нужна. Да и как быть с собственной совестью? Как глядеть изо дня в день на свое отражение в зеркале, зная, что за твоей спиной почти тысяча неупокоенных душ людей погибших там, где ты выжил — а стало быть, живешь как бы за их счет.

Брендол невольно поежился. Нет, подобного исхода он не желал. Но и спорить с командиром, тем более, в отчаянную минуту — дело почти такое же мерзкое и недостойное, как и трусливое бегство.

И все же, он спросил с очевидной робостью.

— Могу я задать вопрос, сэр?

— Для этого нет времени, — отрезал было гранд-адмирал. Однако секунду спустя милостиво добавил: — Впрочем, учитывая обстоятельства (ведь мы с вами, похоже, видимся в последний раз), я готов ответить на ваш вопрос, если только он не потребует особой обстоятельности.

Хакс отыскал взглядом мрачные черные глаза главнокомандующего, которые, казалось, могли любого заставить дрожать.

— Почему вы поручаете это задание именно мне?

Внезапно сильный толчок заставил корабль наклониться немного влево. Люди, находившиеся в передней части командной башни, едва удержались на ногах, инстинктивно ухватившись, кто за что сумел.

Новый перебой в энергоснабжении судна заставлял поторопиться. Если так пойдет и дальше, «Разоритель» может потерять управление еще раньше, чем двигатели полностью утратят мощность.

— Скажите, Хакс, правда ли, что у вас имеется родной сын? — неожиданно вопросил гранд-адмирал.

— Правда, – машинально кивнул тот. — Ему сейчас четыре года.

Незапланированный, незаконнорожденный ребенок, внезапно оказавшийся копией отца. И уже сейчас являвшийся его гордостью.

— Так воспитайте его достойным офицером. Привейте ему и другим ученикам академии основные ценности великой Империи. Этим вы послужите нашему делу куда лучше. Пески Джакку довольно кровожадны, капитан, но сегодня они будут сыты и без вас.

Хакс едва было не раскрыл рот от изумления. Невообразимо было слышать подобные слова от человека, снискавшего славу тирана и фанатика. Но так или иначе, приходилось признать состоятельность его доводов.

Когда Хакс ретировался, вновь настала очередь Слоун.

— Райя, в вашем случае я не имею морального права приказывать, – сказал главнокомандующий. — Поскольку вы капитан судна, только вам решать, когда покинуть его и покинуть ли вообще. Но что касается моих личных пожеланий…

На миг он смущенно умолк, чтобы собраться с мыслями. Женщина, стоявшая перед ним, была единственным существом, которому удалось пробудить в выжженной пустыне души человека, рожденного и выросшего на Джакку, некое подобие теплых чувств. Ему бы хотелось, чтобы она выжила.

— Полагаю, — вновь начал он, — что вы были бы ценны. Для будущего.

Но Слоун ответила:

— Вам известно не хуже меня, сэр, что будущее умрет вместе с вами и с этим кораблем.

Последний звездный суперразрушитель типа «Палач», один из самых совершенных судов за всю историю галактики. Единственный в своем роде корабль, само воплощение обреченного величия. С его гибелью должна была окончиться золотая эра кораблестроения не только для верфей Куата, но и для прочих компаний, ведь больше такой впечатляющей техники производиться не будет.