«Разоритель»: https://d919ce141ef35c47fc40-b9166a60eccf0f83d2d9c63fa65b9129.ssl.cf5.rackcdn.com/images/233247.max-620x600.jpg

========== XVII ==========

«Вот так сюрприз! Значит, ты прежде была знакома с Беном…» — растерянность в звучании призрачного голоса — искренняя, с едва уловимым эхом тревоги — позволила Рей предположить, что Скайуокер, скорее всего, не ожидал подобного поворота событий.

Девушка готова была спорить, что ее наставник опасается того же, что и она сама; опасается, не ведая, приведут ли открывшиеся обстоятельства к добру или к новой беде. Теперь, когда ей стала известна правда об их изумительной встрече на Джакку, сможет ли она ненавидеть Кайло Рена, как прежде? А Рей по-прежнему хотела бы его ненавидеть — ненавидеть так же решительно и убежденно, как еще день или два назад. Это чувство совсем недавно казалось ей настолько естественным, настолько очевидным после всего, совершенного этим типом на ее глазах и по отношению к ней самой, что девушка даже не задумывалась о том, насколько сама идея ненависти как флагмана в противостоянии с врагом противоречит убеждениям джедаев.

А что же они сами — два сильнейших одаренных? Верные товарищи столько лет бывшие друг для друга опорой. Учитель и ученик. Дядя и племянник. Отец и сын. Почему же они сейчас так люто ненавидят друг друга? Что произошло между ними? Это ли та самая огненная, бескомпромиссная ненависть, которая недалека до искренней и сильнейшей привязанности? Так жестоко люди ненавидят тех, кого поневоле еще любят.

Люк, кажется, услышал ее безмолвный вопрос; и замешательство, скрытое в этом вопросе, заставило последнего джедая волноваться еще сильнее.

«Ты уже жалеешь его, верно, «никто»? Ты хочешь знать, что подвигло его на предательство — значит, ищешь оправдания ему и его злым поступкам».

Рей тотчас отметила для себя присутствие в голосе Скайуокера особенной нотки, которая способна упразднить грань между осуждением и восхищенным изумлением.

Девушка ответила с достоинством: «Теперь я знаю, что Кайло Рен убил еще одного дорогого мне человека».

«Не лги себе, девочка. Я знаю, какая соблазнительная мысль бьется в твоей голове. Но имей в виду, что роль спасителя — не то, что следует пробовать на вкус просто из любопытства. Это вино способно тотчас ударить в голову».

«Почему бы и нет?» — неожиданно в мыслеречи Рей появилось что-то агрессивное; необъяснимое желание идти наперекор всему. Ответ на горькую насмешку наставника, на тяжелую иронию в его голосе.

С мгновение Скайуокер медлил, а после отозвался с глубокой печалью: «Один человек как-то сказал мне: «Есть истории, которым не суждено повториться». Прежде я сам не верил в эту истину и полагал в своей надменности, что сумею вытащить Бена, как вытащил отца. И ты видишь, чем это обернулось».

На последних звуках голос магистра сошел на гневный, как бы сквозь зубы, шепот. Люк по-прежнему злился на себя, на свою самоуверенность, которая оказалась роковой для них обоих — для самого Скайуокера и для его ученика. Один из них потерял собственную душу, промотав ее в погоне за властью и могуществом; другой лишился надежды на будущее. Возможно, каждый получил лишь то, что заслужил?

«Запомни хорошенько, «никто», одержимость состраданием ходит рука об руку с гордыней. Ты мыслишь спасти того, кто идет ко дну, не допуская возможности, что принц твоего детства, вместо того, чтобы позволить вытащить себя назад, к Свету, сам умыкнет тебя за собой. Ты думаешь, что можешь одолеть его? Сломить, заставить подчиниться? Ты ведь уже совершила это однажды, так отчего бы не попробовать еще раз? Это Тьма говорит в твоем сердце голосом жалости».

«Я и не думала о том, чтобы пытаться спасти его, — сердито подумала Рей. — Я не его мать и не должна относиться к его преступлениям столь же слепо».

В этот момент в ее голове царил такой сумбур, что еще немного — и впору говорить о сумасшествии. Правда оказалась слишком абсурдной. Подлинное лицо ее детской фантазии имело слишком мало общего с тем, что представляла себе несчастная девочка на протяжении минувших лет. Больше всего ее коробила даже не та мысль, что «принц» оказался «монстром в маске», а то, что она сама стала куда ближе к Кайло Рену, чем представляла себе прежде, и уж точно ближе, чем ей бы хотелось.

Глуп тот, кто не верит в силу детства, ведь сила эта огромна. Пока человек мал, мир кажется ему больше, ярче и восхитительнее; все события в этот период значат куда больше, чем во взрослом возрасте, и воспринимаются острее. Можно смело утверждать, что в любом ребенке живет великий мечтатель, способный поистине свернуть горы. Детская игра — это прообраз будущего, которому часто уделяется слишком мало внимания со стороны старших. Воспоминания о детстве священны для каждого, даже для самого пропащего негодяя.

Рей вспоминала — вспоминала почти помимо воли — что тогда, десять лет назад, Бен вовсе не был озлоблен. Лишь опечален и растерян. Он не принадлежал злу, ведь зло не властно над живой душой, способной кровоточить и сострадать — девушка, выросшая в условиях нищеты и безнадежности, лишенная любви и семьи, была знакома с этой простой истиной лучше, чем всякий джедай. Из года в год она видела, как под натиском постоянных невзгод, отчаяния и голода сердца окружающих черствеют и становятся похожими на пустыню, где властвует нескончаемая засуха. Рей знала, как никто другой, что такое истинное зло — это безразличие. Безнадежно разумное — с виду — существо, которое пройдет мимо умирающего от жажды ребенка, не предложив ему воды лишь из страха перед пустой флягой. Суровые законы нищеты, способные обеспечить мало-мальски сносное существование, гласят, что перед лицом смерти каждый сам за себя, а вода и пища — не то, чем стоит делиться.

Большинство обитателей Джакку, которых знала девушка, как раз из тех, кто способен видеть лишь собственные несчастья. Да чего греха таить, она и сама в какой-то момент своей жизни порядком ощетинилась на окружающих, зная, что каждый из них может быть опасен, и разжилась иссохшей деревянной палкой, которой научилась пользоваться, словно настоящим оружием.

Однако Бен таким не был. Тогдашний Бен Соло проявил жалость к детям из лавки; и он же стал одним из немногих, кто подарил одинокой девочке истинное сокровище дружбы.

Это — тот самый человек, который всего через три года после их знакомства оставил академию, чтобы перейти на службу в Первый Орден. Через четыре года он зверски расправился с бывшими соучениками и мыслил убить самого Люка Скайуокера. Он и его подельники (именно таким неприятным словом назвали бы в Нииме этих темных убийц) разграбили храм джедаев и разрушили его до основания, похоронив под обломками между изувеченных детских тел само будущее ордена.

Наконец, через десять лет, охваченный безумным желанием во что бы то ни стало уничтожить своего прежнего учителя, он терзал разум той, с кем прежде обращался так ласково. Он предательски погубил единственного человека, способного заменить Рей ее собственных родителей (теперь, по прошествии времени, девушка почти готова была согласиться, что в самом деле не желала себе лучшего отца, чем Хан).

Выходит, что чудовище существовало в нем уже тогда, десять лет назад? Но как она не угадала этой опасности своим отточенным чутьем побитого жизнью существа, которому поневоле пришлось научиться худо-бедно разбираться в людях? Возможно ли, что свалившиеся на голову чудеса — временный кров, хорошая еда, дивный корабль и повстречавшийся ей юный джедай — вскружили девочке голову, притупив осторожность?

Интересно, способен ли еще темный рыцарь Первого Ордена вспомнить о маленькой нищенке с Джакку? Или он переступил через память об этой встрече так же бездумно и решительно, как переступил через свои родственные связи?

Внезапно она подумала: «Знай Рен, что мы встречались прежде, он точно убил бы и меня тоже».