Страха Олорин не испытывал, хотя ощущал трепет перед своим собратом. Всегда мятежный, Майрон по обыкновению своему стоял к врагу спиной. Видимо не считая Гэндальфа достойным противником, бывший Майа выжидал, пребывая в чудесном спокойствии и безмятежности. Туманная сущность собрата-колдуна растворялась в мягком полумраке Лихолесья, но к удивлению Олорина не омрачала ее. Быть может даже, Саурон не хотел битвы. Впрочем, в это верилось с трудом, учитывая его нападение на Радагаста. Вряд ли бы Бурый поднял тревогу из-за пустяковых вещей. К тому же, горькое прошлое не позволяло Гэндальфу надеяться на цивилизованный диалог. Слишком уж часто Саурон обманывал своих бывших друзей, надеясь отвоевать власть над Средиземьем.
Поглубже вздохнув, Серый Странник сделал еще один уверенный шаг к старому приспешнику Моргота. Саурон все еще не двигался, судя по всему оглядывая окрестности и любуясь ими. Забавно, но окружающая атмосфера благоприятствовала легкому времяпрепровождению. Будь обстоятельства иными, Гэндальф и сам присел бы на землю, дабы насладиться теплым летним деньком. Но, к сожалению, впереди мага ждал лишь мрачный бой с еще более мрачным оппонентом.
— Майрон, — лишь спустя пару минут Олорин решился первым начать разговор. В слова колдун не верил, но нападать первым на сильного противника не собирался. Шансы на победу и так были малы, о самоуверенной браваде речи даже не шло. Спокойствие, хладнокровие, выдержка – вот что действительно могло помочь в такой ситуации. — Ты снова в Эннорате, как и прежде сильный. Зачем ты вернулся на золотые земли Эндора, старый друг? Неужели уроков прошлого тебе было мало, и снова по глупости ты решил попробовать разрушить мир, коим мы его любим и чтим?
Молчание в ответ. Темный Владыка явно никуда не торопился. Медленно оглянувшись через плечо, он окинул Гэндальфа холодным взглядом. От взора этого старого Майа бросило в дрожь. Нервно сглотнув, Серый Странник приподнял в руке меч. Не ради бахвальства, нет. Лишь для уверенности, что таяла и испарялась все быстрее и быстрее.
А Саурон, нужно отдать ему должное, практически не изменился. Без учета того, что Темный Колдун потерял свою физическую оболочку, духовная составляющая осталась прежней. Рокочущий в груди Майрона огонь бесновался, плясал и искрил, как недра Ородруина. Неспокойная душа его казалась пропитанной ненавистью, горьковатый привкус кровавых слез ветерком несся к Олорину со стороны приспешника Моргота. Не узнать Саурона мог только слепец или глупец: Радагаст оказался прав, в облике Некроманта признав старого недруга. Впрочем, кое-что во Властелине Колец все же изменилось. Внутренняя сила, горящая в каждом живом существе Эннората, преумножилась, стала ярче, свирепее. А ведь своего Кольца Саурон так и не нашел…
Не зная, как объяснить сей удивительный факт, Гэндальф просто ожидал удара. Он не верил, что Майрон вдруг решит снизойти до приветствия, и уж тем более до беседы. Дрожь проходила по телу Серого Странника, а тягучее чувство скверны подавляло. Страха Олорин все еще не испытывал, хотя ощущал нечто, схожее с опаской. Видимо мысли о возросшем могуществе Саурона гнусно действовали на сознание. Они селили в сердце панику, сравнимую по силе лишь с ураганами, что порой носились над пустынными землями всепоглощающим дыханием бездны.
Вытянув вперед эльфийский клинок, Серый Странник другой рукой оперся о магический посох. Против Саурона любое оружие могло пригодиться. Кто его знает, какие хитрости были в запасе у Темного Владыки Мордора. Надеяться на лучшее никто не запрещал, но Гэндальф никогда не позволял себе полагаться на оптимизм. Слишком шаткими порой оказывались надежды.
Стоявший впереди Майрон, наконец, зашевелился. Нехотя разворачиваясь на месте, приподнял руки, испепеляя некогда своего соратника огненным взглядом. Сумрачная сущность Властелина Колец затрепетала, из груди его донесся рокот, похожий на гром. Воздух вокруг правой ладони Саурона затрепетал, потеплел, начал меняться. По призрачным рукам черного колдуна поползли тонкие ленты искорок, набухающие и ширящиеся. Магическое пламя разгоралось и превращалось в фурию, вылезшую из преисподней.
Чуть подавшись назад, Олорин принялся читать заклинание. Старый язык Амана клубился в тишине. Слова слетали с губ, чары начинали действовать. Легкая световая завеса окружила Серого Странника голубым палантином, окутала его, защищая от нападок недруга. Саурон же тем временем перешел в атаку. Яркое пламя в его руках обратилось в пылающий шар. Сверкающей звездой соскользнувшее с пальцев Властелина колец, оно полетело навстречу Майа, разрезая тишину страшным грохотом…
Вспышка света, удар, душераздирающий гвалт в ушах. А потом темнота, легкая и мягкая, как пуховая перина. Гэндальф, теряя сознание, даже не понял, что произошло. Лишь много позже он сумел догадаться, почему защитное заклинание не помогло в битве. Но пока чародей оставался в сладком неведении и понятия не имел, какой враг повстречался ему на тракте Мен-И-Наугрим.
Падая на землю, Серый Странник краем глаза заметил высокую тень над собой. Услышал, как поют птицы в высоких ветвях деревьев. Ощутил сладковатый запах темной травы. Мир превратился в калейдоскоп звуков, запахов и шумов, а потом смазался в единый темный шар, пустой и холодный, как смерть.
♦♦♦♦♦
Мир превратился в калейдоскоп звуков, запахов и шумов, а потом смазался в единый темный шар, пустой и холодный, как смерть. Нанивиэль гнала коня, не надеясь уже когда-нибудь выбраться из леса. Краем глаза видя несущихся позади врагов, юная Синдар глотала страх и пыталась взять себя в руки. С трудом, но выходило.
Впрочем, совсем скоро Илийя почувствовала, как чаща отступает прочь, а на дороге появляются светлые просеки. На открытом пространстве мереас должен был с легкостью умчаться от орков, хотя и среди них попадались умелые наездники. Вооруженные копьями, некоторые серокожие воители бежали за своей добычей верхом на огромных волках. Последние же, высокие и сильные, развивали скорость, несравнимую со скоростью гнедого жеребца Нанивиэль. Ловко изворачиваясь на крутых поворотах, огибая деревья и перемахивая через кусты, громадные варги не отставали ни на шаг.
Особенно ужасным казался Илийе белый волк, что бежал по правую руку от молодой Квенди. Рослый, могучий, сухопарый, он без устали преследовал свою жертву, сверкая глазами, изрыгая из себя время от времени долгий, протяжный вой. От криков снежного существа бессмертную бросало в дрожь. Высокие ноты волчьего воя пронизывали воздух, разрезали собой мягкую тихую сущность Лихолесья. Заслышав очередной дикий зов странного светлого варга, Илийя вздрагивала. Понимая, что вряд ли сможет избежать смерти в его когтистых лапах, эльфийка лишь сильнее прижималась к телу мереаса.
Оковы глухой чащобы спали с Илийи крайне неожиданно. Густой покров листвы расступился в стороны, в глаза ударил яркий солнечный свет, приятная свежесть овеяла эльфийку теплыми ласками ветерка. Скакун, которому бессмертная целиком и полностью доверила собственную жизнь, вырвался из цепких лап Лихолесья в один огромный прыжок. Перескочив через поваленный ствол древесного исполина, что преграждал путь, мереас выбежал на поляну, громко фыркая и тяжело дыша.
Впереди блистала яркая лента Келдуин. Режущий глаза свет нагонял слезы, и Илийя, несколько секунд пораженно смотревшая на покатый взгорок перед рекой, какое-то время не могла понять, что произошло. Осознав же, что выехать из Лихолесья ей все же удалось, юная Квенди широко улыбнулась, подстегивая гнедого скакуна. И хоть момент опасности еще не миновал, на душе стало легче.
Развернув коня к северу, Нанивиэль поскакала вдоль реки. Торопясь оторваться от орков, эльфийка буравила взглядом Одинокую Гору, что возвышалась над речной долиной. Владения Трандуила начинались чуть дальше: чтобы добраться до убежища эльфийского Короля Илийе следовало преодолеть тянущиеся на север зеленые холмы. Расстояние небольшое для резвого коня, но не тогда, когда за спиной вышагивает орчья армия.
