Саурон фыркнул. Противопоставить Ниар Властелину Колец пока было нечего. Встреться он с Красной Колдуньей в бою один на один, погиб бы в первую же минуту. Повелевающая огнем, старшая Миас к тому же отлично владела мечом. Одаренная природой больше других детей Мелькора, маленькая и с виду хрупкая кареглазая девочка кулаком могла разбить железный пласт толщиной в пару конских корпусов, при этом особо не напрягаясь. Следовательно, не стоило даже мыслить о честной дуэли. В стратегии Саурон тоже уступал принцессе ангбандской: Моргот воспитывал свою наследницу, ясно осознавая, что когда-нибудь упрямая и веселая девочка сядет на трон, надев на свою голову корону Дор-Даэделота. Ниар с детства училась воевать, управлять и думать. Практики на ее веку было немало – прошедшая через все воины, что знало Средиземье с Первой Эпохи, Красная Колдунья имела представление о тактике. Саурон же, при Мелькоре пребывая в звании правой руки Темного Господина, имел честь наблюдать за работой Ниар собственными глазами. Чародейка прекрасно воевала, зная, когда следует наступать, а когда признавать поражение. Мелькор зря не давал своим деткам власть в руки. Вполне возможно, участвуй тройка Гор Пелори во всех военных действиях Ангбанда, Моргот бы по сей день властвовал над Белериандом. Впрочем, у Ниар были и определенные слабости. Как славный манипулятор, девушка могла заставить окружающих верить собственным словам. И, тем не менее, порой Красная Колдунья забывала, на чьей стороне сражается. Чуткое сердце нельзя ожесточить, а каменная его оболочка защищает далеко не от всех жизненных невзгод. Учитывая, что любимым музыкальным инструментом старшей Миас были чувства окружающих, Саурон решил, что попробует сыграть на эмоциях самой Ниар.
Чтобы переманить на свою сторону союзников Миас, нужно было иметь в руках запасные тузы, которыми Майрон по несчастью не обладал. Чтобы предложить союз, следовало располагать чем-то большим, чем голословные обещания власти. Ниар, Талрис и Анаэль владели врожденным могуществом – магией Амана, зиждущейся на свете Двух Древ Валар. К тому же, они могли поклясться новым соратникам в том, что вскоре смогут вернуть темным существам их старого Властелина. Аргумент, между тем, немаловажный. А что мог Саурон? Практически ничего. Сейчас Властелин Колец мог похвастать лишь жалкой кучкой орков с горы Гундабад да развалинами Лугбурза, которые, по сути, принадлежали тоже героям Дор-Даэделота. Обстоятельства вынуждали хитрить, что Саурон с удовольствием теперь и делал.
Надеясь, что Феанор с поставленной задачей справится, Майа проводил взглядом очередной орчий отряд, что направлялся на север вместе с Больгом. Времени на все про все, однако, было мало. И хоть торопиться не следовало, Саурон в нетерпении подошел к мечу Талриса, оглядывая клинок. Хорошее оружие, крепкое. Меченное старой, забытой всеми магией. Схватив клинок призрачными руками, Майрон поморщился. Огненный ветерок прошелся по всему телу Айну, резкими уколами боли впиваясь в темную сущность колдуна. Саурон, глотая громкий крик, криво ухмыльнулся.
Хотелось бы верить, что пришедшая на ум идея не была глупой.
♦♦♦♦♦
Хотелось бы верить, что пришедшая на ум идея не была глупой. В любом случае, Ниар надеялась, что гномы заботу оценят. Зайдя в Лихолесье эти маленькие подгорные жители наверняка будут бродить по темным опушкам не день и даже не два. А значит все запасы, что с барского плеча даровал гномам Беорн, должны были вскоре закончиться. Так что прихваченные тюки с едой, взваленные на крепкую спину Арго, не казались лишними. Поэтому, вновь проверив крепления на седле, старшая Миас довольно улыбнулась. Пока все шло по плану.
Девушка покинула дом оборотня четверть часа тому назад. Попрощавшись с косолапым человеком, Красная Колдунья выехала из сада и теперь направлялась к Черному Лесу. Напевая себе под нос незатейливую людскую песенку, старшая дочь Мелькора беззаботно подставляла лицо навстречу ветерку, вспоминая с горечью наполненные слезами глаза оборотня. За пять лет Беорн впервые выказал по отношению к своей сожительнице некую привязанность. Крепко Ниар обняв, он поднял чародейку на руки и пару мгновений просто сжимал в своих могучих объятиях. Владычица Тангородрима другу не перечила, но лишь мягко похлопывала хозяина пчелиных угодий по спине. Когда короткая сцена прощания, наконец, закончилась, Беорн быстро ушел к себе в дом. Не пожелав чародейки удачи, оборотень громко хлопнул дверью, скрываясь в полумраке своей избы. Ниар не корила друга за бестактность. Беорн не одобрял (да и не мог одобрить) замыслов Красной Колдуньи, а потому обошелся без прощального напутствия.
Как бы то ни было, теперь могучий оборотень был частью прошлого. Принцесса ангбандская давно научилась отпускать людей, находя тоску горькой на вкус. В конце концов, всегда оставались теплые воспоминания, опорой служившие для Ниар. Порой, когда на душе бывало совсем скверно, девушка закрывала глаза и вспоминала свое веселое, светлое детство. Иногда память услужливо подкидывала старшей дочери Мелькора картины встреч с Алдором. И хоть минуты уединения с Королем Рохана были редки, прелесть их от этого не становилась меньше. Теперь вот в истории жизни Ниар появилась новая глава под названием «Беорн», славная и пахнущая медом повесть о пяти годах, проведенных подле пчел.
Ухмыльнувшись, старшая дочь Мелькора представила себе предстоящий путь, проходящий через высокие Мглистые горы, ветвящийся по кряжам Эфель Дуата на перевале Кирит Унгола, огибающий зубчатые горы Мордора с востока и нисходящий на запад, к Гондору. Именно туда вела тропа трех Миас, далеко-далеко к Рас Мортилю, пустой земле, покрытой вечным туманом мятежных душ. Скрывшись среди холодных каменных утесов Друвайт Иаур, можно было начать петь песнь, что силой своей и пламенеющей мощью могла бы поднять с океанского дна Белерианд. И тогда расступилось бы море пред заснувшей землею, и забытые королевства вновь обрели жизнь. Солнце осветило бы поросшие водорослями изломанные стены Ангбанда, а луна священным поцелуем коснулась бы трезубца Тангородрима. Наступила бы Новая Эра и Средиземье бы вновь склонилось перед своими истинными повелителями…
— А запросы у тебя скромные, да? — легко узнаваемый голос раздался со стороны. Ниар, от неожиданности дрогнув, повернула голову к упрямой гномке. Королева Эребора легкой поступью вышагивала подле, приподняв полы своего платья над низко стелящейся травой. Красная Колдунья, раздраженно поморщившись, крепче схватилась за поводья. — Хочешь и отца вернуть, и Белерианд со дна морского поднять, и Саурона проучить. Не надорвешься, деточка?
— Слушайте, Ваш сын характером явно в Вас пошел, — Ниар, пропустив мимо ушей язвительный вопрос, безразлично пожала плечами. — Как и Вы, он не сдается даже в случае очевидного проигрыша. Такое упрямство многие считают положительным качеством. Однако в некоторых обстоятельствах его лучше рассматривать как крайнюю степень глупости.
— Я предпочитаю думать, что Торин просто не любит потакать превратностям судьбы, — мягко заметила гномка, не сбавляя шага.
— В войне существует лишь два варианта возможного итога: либо выигрываешь, либо проигрываешь. В проигрыше нет ничего достойного, потому что важен лишь положительный результат, — Ниар повторяла давным-давно выученные постулаты ровным голосом. — Но проигрышем нужно считать только смерть, потому что капитуляция противника не может быть признана полноценной победой. Враги обычно возвращаются. А Торин поступает крайне неосмотрительно, кидаясь к Эребору, когда оппонент еще силен. Он умрет и проиграет, хотя мог бы припеваючи жить в Синих Горах. Когда речь идет о чем-то большем, чем возвращение богатства, время не имеет значения. Терпение, мудрость, тактика.
— Он просто не считает нужным ждать момента, но предпочитает создавать его, — парировала гномка. Ниар, удивленно покосившись на собеседницу, ухмыльнулась. Язык у Королевы Эребора был хорошо подвешен. — Поступает как ты, между прочим.
— Неужели? — старшая Миас широко улыбнулась, находя в словах маленькой подгорной жительницы искорку привлекательности. — Я создаю момент нападения, за спиной имея сильных союзников в лице сестры и брата. Они могут соперничать в силе с огромной армией. Серьезными противниками для нас могут оказаться лишь Валар, и то, поодиночке владыки Амана не смогут долго нам сопротивляться. Действуя сейчас, я осторожно ступаю вперед, медленно, но верно продвигаясь к своей цели. Для меня важно лишь одно – не допустить чужого вмешательства в происходящие события, а в случае же вмешательства, обратить допущенные ошибки в преимущество. И я с такой задачей справлюсь, потому что слышу и вижу много больше, чем люди вокруг. А что делает Ваш сын? Он просто мчится к Эребору, не зная, жив ли еще Смог, не имея союзников, не воспринимая отступление как продолжение войны. Глупо.
