Безумно уставший, но не потерявший способности трезво воспринимать окружающее, Больг принялся чеканить шаг. Заметив, что уруки неосознанно отступают назад при взгляде на Талриса, улыбнулся. Вот она, многотысячная армия клыкастых чудовищ, коей так гордился Хозяин Лунатурко! Вроде бы выглядит устрашающе: десятки сотен вооруженных тяжелой сталью чернокровых вояк, одетых в броню, готовых убивать и глумиться. Бравые, смелые, они даже взгляда не могли поднять к одному из Миас без дрожи в коленках. Захлебываясь омерзением, Больг поморщился. Не желая больше лицезреть парад темных сил, всем сердцем возжаждал побыстрее оказаться вдали от злобных взглядов. Стоявшая в переполненном зале тишина угнетала – напитанная чужими страхами и ненавистью, она непробиваемым куполом накрыла морийское царство.
Двести ярдов вперед. И еще двести ярдов по прямой – зоркий взор Больга различил вдали одиноко стоящую фигуру молодой девушки. Ряженая в ослепительно-белые шелка, она горделиво обозревала свои владения. Ее волос, спадающий на плечи серебряным водопадом, лоснился в страстном свете факелов. Едва заметная улыбка растягивала губы красавицы. «Анаэль, — догадался вновь рожденный. Оглядывая новую хозяйку Казад-Дума, заметил, что неосознанно выискивает общие черты лица у белокурой эльфийки и Талриса. — Осанка. Вот что отличает их от нас всех. Никто в этом мире не может обладать подобной осанкой. Миас не ходят по земле. Они шествуют по Эннорату, созерцая свои владения, присматривая за просторами смертного мира. Не удивительно, что орки расходятся перед ними». На Больга отчего-то накатило счастье. Не испытывавший ранее ничего подобного, он, под гнетом эмоций, сам вытянулся в струнку. Подняв голову, глубоко вдохнул терпкий, прогорклый воздух Мории – вбиравший в себя каждую секунду происходящего, ловящий каждый момент странного торжества, Авари старался увековечить в памяти окружающее. С неподдельной, практически монументальной гордостью Больг ступал за Талрисом, сыном Мелькора, наследником затонувшего Белерианда. Путь к Казад-Думу оказался долгим и сложным. Но последние шаги давались вновь рожденному легко. Судьба даровала сыну Азога возможность присутствовать при возрождении цивилизации, исчезнувшей столетия назад. Разве мог он ее упустить?
♦♦♦♦♦
Разве мог он ее упустить? Удачу, что впервые за долгое время одарила Смога улыбкой? Нет, ни в коем случае не мог. Дракон зарычал, расправляя крылья. Потоки холодного воздуха щекотали тело змея. Лед под исполинскими лапами застонал, покрываясь мелкой сетью трещинок. Могучий пламенный дух, летучей тенью он проник на далекий Север. Там, где почти никогда не рассветало солнце, и лишь алмазная россыпь неба освещала бескрайние белые просторы, он стоял пред своими собратьями, держа слово за тех, кто мог примерить титул Владык Эндора. — Ты желаешь, чтобы мы полетели с тобой, Смог Великолепный, — старший из последних урулоки взглянул на собрата с горечью и пренебрежением. Гигантский черный Король Севера, покинувший Белерианд задолго до падения Дор-Даэделота, он не понимал яростной преданности Смога старым наветам. — Ты говоришь, что дети Владыки вернулись в Средиземье. Что же нам до их дел? Старые хозяева забыли о нашем существовании. Их не волновали наши судьбы. Мы выжили только потому, что поступились приказами Миас, осквернив их слово мятежным решением. Зачем же теперь нам защищать ангбандских героев? Зачем, спустя столько лет тишины и покоя, вновь проливать кровь? Ожидая такой реакции, Смог выдержал паузу. Оглядывая найденных собратьев, опустил голову, всматриваясь в глаза тем смельчакам, что рискнули покинуть свои холодные убежища и явиться на встречу. Были среди тех немногих храбрецов и старые, и молодые. Были прославленные, а были и безвестные. Большие, маленькие, крохотные – многие драконы примчались на далекий зов чудака, что много лет назад покинул снежную обитель и отправился навстречу приключениям. Они смотрели на него и видели перед собой странника, повидавшего мир, ставший для отшельников сказкой в устах бури. — Да, я хочу, чтобы Вы полетели со мной, — громогласно заявил Смог, чувствуя, как огонь в сердце начинает разгораться сильнее. Смертоносное пламя обогревало змея, разгоняя кровь по жилам. Как никогда остро ощущавший желание жить и бороться, он оскалил клыки. — Хочу, чтобы вспомнили, какого это, быть одним из нас. Одним из тех, кто готов биться за собственную правду, честь, достоинство. Представьте на минутку, что за снежными равнинами лежит мир, который вы успели забыть. Вечная вьюга остудила ваш дух, лишив последних воспоминаний о свободе. Неужели вам не хочется расправить крылья и отправиться к тем, что подарили нам жизнь? К тем, что боролись за наше право властвовать в небесах Эннората? Смог поморщился. Моргнув, направил свой взор за спины старых друзей. Там, под балдахином вековечной зимы, ждали своего часа покинутые укрепления Дор-Даэделота. Огромные замки на востоке великого государства, отстроенные в безмолвии севера из чистого льда. Взор дракона стал жестче. Хорошо знакомый холод выпустил на свободу заключенные в склепах сознания призраки прошлого. Много времени утекло с тех пор, как еще молодому дракону приходилось облетать далекие уголки угодий Темного Владыки. Тогда Север, темный и непознанный, всеми считался необитаемым. Не сказать, что этот толк был совсем уж безосновательным: просторы, выбранные Мелькором для обитания, отличались от остального Средиземья строптивым нравом. Ближе к горам, там, где, по мнению коренных жителей Дор-Даэделота, жили уже южане, погода оставалась достаточно спокойной и тихой. Остальные земли походили на ледяные долины, сплошь покрытые снежным пухом. Беспощадные ветра севера сбивали с ног тех, кто отчаялся идти проклятым путем навстречу смерти. Безбрежные дали никого не щадили: слабые погибали в объятиях царствовавшей на Севере зимы. Но в диком крае тьмы, объятом безумной стихией, таилась своя особенная прелесть. Смог, много повидавший за свою жизнь, с нарастающей болью вспоминал те пейзажи, что в юности лицезрел лично. Те гигантские горы, растущие прямо изо льда. Их голубую, чистую красоту – острые вершины покрывали снежные шапки, в неясном ночном свете искрящиеся ярче всех алмазов мира. Ровные блики на склонах безликих гигантов, мерцающие остротой и холодом. Монументальные, несокрушимые колонны изо льда, возносящиеся прямо к небесам. Хоровод отражений, пляшущих в ровных, как зеркала, северных озерах. Высоченные цитадели, замки и укрепления, остропикие, сплошь покрытые кристаллами инея. Горизонт, сливающийся с радужными огнями Севера. Ровные ряды сосулек, свисающих с насквозь промерзших деревьев. Лиги и лиги лесов, скованных холодом на веки вечные. И огонь, который несли с собой мятежники Амана. Яркий красный свет чародеев Миас, обращающий мертвые просторы в кипящие жизнью равнины, сокрытые от глаз врагов. — Вы, жалкие пережитки прошлого, попрятались вдали от бури, сметающей на своем пути все нами любимое, — гортанно проговорил Смог. Лапами впиваясь в снег, поймал взор старшего дракона. Черный змей с изорванными в сражениях крыльями молчал. — Мир забыл о вашем существовании. Те существа, что ныне правят Средиземьем, полагают вас умершими. Навеки сгинувшими со светлого лика Эндора. Посмотрите на себя. Вы ведь живы! И прячетесь! Прячетесь во льдах, которые некогда служили домом всем нам. Обитаете на руинах той великой державы, что мы вместе отстроили на пустом, бесплодном месте! Думаете, вы всегда сможете здесь жить в покое и мире? Нет, братья, нет. Придет тот день, когда неверные осмелятся преодолеть свои страхи и ступят на просторы Севера. И тогда никто не придет вам на помощь. Оглянитесь – здесь пусто. Только призраки шепчут в заваленных снегом крепостях. Разве за это мы боролись? За это погибали наши друзья, любимые, родные? Зачем нам жить так? Ведь есть еще те, кто может возродить былую славу Дор-Даэделота. Смог замолчал, задыхаясь от возмущения. Сам не ожидавший от себя такой пылкости, он все вспоминал те дни, когда его чешую еще не покрывало гномье золото. Дни величия и гордости, дни грандиозных побед и громогласных поражений. — Я вернулся сюда не для того, чтобы убеждать вас в чем-то, — пробасил дракон, выпуская изо рта густые клубы дыма и искр. — И ушел я отсюда не для того, чтобы охотиться за чужим богатством. Так много веков минуло со времен нашей былой славы, что мы успели забыть, кем являемся и для чего были созданы. Впервые с момента падения Белерианда у нас появился действительный шанс показать вселенной, что духи Дор-Даэделота еще способны бороться. Вот что я скажу вам, братья и сестры: я лучше погибну в огне битвы, покрытый пиками и стрелами, чем буду прозябать здесь. В моей груди еще теплится огонь Утумно, в голове еще живы образы великих сражений. Мой выбор прост. Я не знаю, какой выбор сделаете вы… Смог смолк на мгновение. Настала тишина, нарушаемая лишь завыванием вьюги. Север бесновался, север поднимал восстание и раздувал свои тайные меха, поднимая в воздух мириады жалящих снежинок. Молчаливый предводитель урулоки, дракон всех драконов, ступил вперед. Земля содрогалась под его весом, тень от его крыльев затмевала звездное небо. Смог, чувствующий себя ребенком в глазах Черного собрата, принудил себя стоять смирно. Казалось, минула целая вечность прежде, чем старший змей произнес вслух волю своего крылатого народа: — Ты, Смог Великолепный, говоришь правильные вещи. Не суди нас, и мы не станем судить тебя. Прежде, чем окончательно решить, стоит ли вступать в битву, мы хотим увидеть ту, что поведет нас в бой. Покажи нам хозяйку Дор-Даэделота. Мы хотим услышать голос Ниар, принцессы ангбандской. Ее воля и слово окажутся решающими.
