— Ты задаешь вопросы, Нанивиэль, — кареглазая девушка заговорила на синдарине. Произнося слова с легким придыханием, она распела фразу: — Ты другая, а это заслуживает похвалы. В тебе есть зерна сомнений, и мне не хочется губить их на корню. Напротив, я хочу, чтобы вопросы твои росли и множились, как множились сорные травы в лесах Дориата. Ты никогда не задумывалась о том, почему восточные люди такие подозрительные к чужакам? Почему в Мордоре всегда темно? Почему орки выглядят так, как они выглядят?

— Нет, никогда, — по коже бессмертной побежали мурашки. Не зная, стоит ли продолжать беседу, Илийя завороженно следила за Ниар, не смея оторвать от нее взгляда. — Это данность. Так сложилось, потому что некогда Вала Мелько отступил от слова Илуватара. Он исказил сущность бытия, сделал его ужаснее.

— Ну, так ты задумайся, кроха, — Ниар сделала шаг навстречу юной эльфийке. Протягивая руку вперед, подала ей свой бокал с красным вином, предлагая испить огненного напитка. Повинуясь, Илийя фужер взяла в свободную руку. — Задумайся, хотя бы разок. Я знаю, что ты еще совсем юна и подобные рассуждения покажутся тебе ужасно сложными. Тебе захочется услышать чей-то совет, опереться на чью-то мудрость. Но допусти на мгновение, что миром правит хитрая ложь, чей-то коварный план окутывает вселенную невидимыми цепями. Рассуди справедливо и сделай нужные выводы. Ведь каждый твой вопрос, адресованный мне, на самом деле ты задаешь себе. Ответь на них. И поверь: порой очень страшно совершить безумный поступок. Но только безумие имеет значение тогда, когда разум уже не в состоянии различать правду.

♦♦♦♦♦

Но только безумие имеет значение тогда, когда разум уже не в состоянии различать правду. Только оно и может диктовать правила поведения в те моменты, когда достоверность происходящего лучше всего поставить под вопрос. Торин полагал, что до безумия еще далек: он опустошенно бороздил взглядом собравшуюся толпу эльфов, механически улыбался друзьям, иногда даже шутил вполне впопад. Абстрактность мироздания давила на него не извне, но изнутри – с трудом понимая, что находится в Ривенделле, он мысленно прощался со своим неспокойным прошлым. Эребор вновь чудился гному далеким, истлевшим сном. Не существовало больше Одинокой Горы. Только океан безысходности и ничего больше.

Он заметил Ниар не сразу. Он вообще не желал бы видеть ее. Но она присутствовала на общем празднике. Веселилась со всеми, улыбалась, смеялась. Девушка отлично находила общий язык с новыми знакомыми – не прошло и получаса, как вездесущие Эльдар задорно беседовали с ней, давая жизненные советы. Одетая в эльфийский наряд, Ниар больше не походила на чудаковатую разбойницу. Теперь ее образ скорее напоминал какую-нибудь лесную нимфу из далеких королевств. Лишь повязка на глазах выдавала в ней существо ограниченное, смертное.

«Нужно подойти к ней и объяснить, что будет происходить дальше, — убеждал себя Торин, чувствуя, как желание покинуть маленький пир разрастается до небывалых размеров. — Нужно сказать ей, что Элронд согласился помочь. В конце концов, она имеет право знать».

Он все же сумел заставить себя шагнуть. Не торопясь, эреборец направился к кареглазой красавице. Не отрывая своего взгляда от Ниар, мысленно проклинал волнение, разгорающееся в груди. Приблизившись же к девушке, негромко окликнул ее, прося отойти на пару минут. Ниар, заслышав голос Короля, почтительно извинилась перед собеседниками и мягким шагом подошла к Торину. В движениях ее больше не было робости – лишенная глаз, она все же каким-то образом научилась ориентироваться в кромешной тьме.

— Я задержу Вас ненадолго, — в горле заклокотало и Торину пришлось откашляться. Он не терял контроля над собой и своими словами, но явственно ощущал, как эмоции предательски штурмуют цитадель его хладнокровия. Не радость и ласку испытывал теперь гном. Он ощущал боль и горечь. — Я поговорил с лордом Элрондом. Он любезно согласился помочь Вам добраться до дома. Эльфы Ривенделла сопроводят Вас в долгом путешествии на восток. Они защитят и помогут.

— Мне не нужна помощь, — Ниар подняла голову вверх. Она улыбалась, но теперь без нежности, без открытости. Ее лицо на безумно долгое мгновение показалось Торину чужим, диким, надменным. Высокие скулы, алые губы, тонко очерченные черты. — Я никогда о ней не просила, как не просила о милосердии. Вашему Величеству следовало рассказать достопочтенному эльфу о том, что случайная спутница оказалась могущественной ведьмой. Полагаю, тогда эльф не стал бы предлагать свои услуги.

— Я решил предоставить эту честь Вам, — не замечая, как холодеет голос, как он крепчает и становится звонким, Торин сжал руки в кулаки. — Вы помогли нам, а не в наших правилах платить за проявленное благородство подлостью. Лучше будет, если правду Владыка узнает из Ваших уст. Право, я и не знаю, в чем эта правда заключается.

Ниар пару секунд молчала. Она стояла рядом, выпрямив тугую спину, расправив плечи. В темноте огненные отблески ложились на ее кожу кровавыми лоскутами: окутанная незаметной аурой скрытой ярости, девушка широко улыбнулась. Сложив руки перед собой, впервые обратилась к Торину так, как он просил ее раньше:

— Ты многого не понимаешь, Торин Дубощит, да и не можешь многого понять, — она хохотнула. — Не тебе говорить мне, что делать, гном, не тебе указывать, как поступать. Там, у Гундабада, я спасла тебе жизнь, потому что посчитала, что ты заслуживаешь второго шанса. Больше такого дара тебе не суждено получить. Поэтому, распорядись оставшимся временем с толком.

— Расскажи мне, — он терял терпение. А может, просто впадал в отчаяние. Не понимая, чем заслужил презрение, схватил Ниар за руку. — Объясни мне, что происходит. Знаю, ты вряд ли поверишь мне, но я клянусь, что постараюсь помочь. Постараюсь понять.

— И что тогда, Король-под-Горой? — девушка мягко отстранилась. — Что будет, если ты узнаешь правду? Ты простишь мне мои прегрешения? Прости, но это не в твоей власти.

— Зачем так поступаешь? — он не понимал. Он терялся в догадках. Та тишина, которая царила между ними все время на пути к Ривенделлу, переросла в пропасть. — Зачем не позволяешь быть рядом?

— Затем, что я не желаю ставить тебя перед выбором, потомок Дурина, — она заговорила увереннее обычного. Не шепча, но проговаривая слова с дотошной четкостью, Ниар перешла на кхуздул: — А тебе придется выбирать, если ты узнаешь правду. Столько всего неизведанного существует в мире, столько чудесного и прекрасного. Раскрой свои глаза шире, Король-под-Горой. История проносится мимо тебя, а ты даже этого не замечаешь.

Она замолкла. Коротко кивнув Торину, пошла прочь. Складки платья зашуршали подобно птичьим крыльям, легкий медовый аромат пропитал воздух. Глотая возмущение и растерянность, эреборец проводил взглядом Ниар. Девушка не стала оставаться. Наверное, она и пришла то только чтобы поговорить. Во всяком случае, создавалось впечатление, что произнесенные слова лихая наездница репетировала множество раз. С точностью подобранные, они злили Торина, они смущали его и дразнили. Захотелось найти Элронда и поведать ему забавную сказку о несчастных путниках, шедших по хребту Гундабада.

«Она этого и добивалась, — догадался гном, едва сдерживая гнев внутри себя. Жар, сковавший тело, становился невыносимым. — Она знала, что я не стану ничего говорить. Знала, что захочу поступить мягко. К чему разжигать неприязнь? К чему погружать меня в ненависть?».

Он не знал.

♦♦♦♦♦

Он не знал. Не знал, вернется ли домой. Не знал, сможет ли вновь увидеть мать. Не ведал, возвратится ли в Ривенделл когда-нибудь. Ранее спланированный поход перерос в глобальную компанию и Кили, искренне сопереживающий своему дяде, теперь вообще не понимал, что происходит. Он наравне с братом желал спасти деда и забрать заветный ключ от Эребора. Но, порядком уставший за время бесконечных странствий, молодой гном мечтал об отдыхе, которого не предвиделось в ближайшее время.

Еще даже не светало, а гномы уже готовы были отправиться в путь. Собравшие всю свою поклажу, они стояли у гигантской арки на выходе из Карнигула. Сонные, едва ворочающие языками, подгорные жители обменивались короткими репликами и ругали полушепотом валивший с неба снег. Крупные белые хлопья пушинками летели к земле, облепляя здания и сады белым кружевом. Спящий Ривенделл не имел ни малейшего понятия о бедах гномов. Лишь Линдир, возжелавший проводить гостей Имладриса, сопровождал смельчаков.