— Ниар подарила мне книгу, — неожиданно даже для себя, Бильбо обратился к Элронду. Ровный и холодный тон напугал хоббита: сила, исходящая изнутри, обрамляла произносимые слова в тернистые рамы иронии. — Еще по дороге в Эребор. Маленькая такая книжка, истрепанная. Мы читали ее с друзьями у костра. Кажется, она была написана много лет назад. В ней рассказывалось об эльфе по имени Феанор, о его детях, о других героях ранних эпох. Старые истории породили во мне множество вопросов. Гэндальф посоветовал адресовать их именно Вам. С Вашего позволения я так и поступлю. Не думайте, я не займу у Вас много времени. Как по-Вашему, Феанор был злодеем или спасителем?

Элронд, казалось, пришел в замешательство. Сильно удивленный, он поднял брови, отпрянул от балюстрады, вытянулся в струнку. Его красивое и мудрое лицо потемнело, яркий взгляд померк.

— Был ли Феанор злодеем? Право, не ожидал услышать этот вопрос от хоббита, — Владыка Имладриса, спустя пару секунд гробового молчания, все же выдавил из себя мучительную фразу. Криво улыбнувшись, бессмертный опустил взгляд к Бильбо. Последний, блеснув глазами, лихо убрал волшебное колечко в карман. Не хотелось мистеру Бэггинсу дозволять чужим взглядам касаться чудесной вещицы. — В нем было столько же хорошего, сколько и плохого. Мне сложно судить Феанора, ибо я могу оказаться предвзят. Но кажется мне, что его прегрешения вполне можно простить. Не каждый из нас, столкнувшись со злом лицом к лицу, сумеет удержаться от соблазна. Конечно, Кузнец повинен во многом, но и я не безгрешен.

— Считаете, что любой может при определенных обстоятельствах отойти от священных наветов правильного? — Бильбо вначале не собирался напрашиваться на беседу о спорных вещах. Но что-то переменилось в нем. Что-то мешало маленькому хоббиту видеть справедливость и благо в вещах, казалось бы, совершенно невинных. — Каждый из нас может стать по-своему Феанором? Поднять руку на братьев своих, чтобы достичь поставленных целей?

— Никто не огражден от духовных болезней, мистер Бэггинс, — теперь говорящий совершенно спокойно, Элронд будто и не заметил грубых намеков в тоне собеседника. Поджав губы, эльф отстраненно поглядел вниз. Музыка флейт, доносящаяся с атриума до говорящих, убаюкивала. — У каждого из нас свой собственный взгляд на мир. То, что кому-то кажется совершенной истиной в последней инстанции, другому может показаться чистейшей ересью. Мне кажется, Феанор просто запутался в своих суждениях и ослеп от овладевших его сущностью страстей.

— Или прозрел благодаря им, — буркнул Бильбо себе под нос. Владыка Элронд вздрогнул как от удара хлыста, заслышав короткую реплику храброго Ширца. Будто ужаснувшийся подобной мысли, эльф посерел и ссутулился. Мистер Бэггинс, поняв суть своей ошибки, коротко поклонился хозяину Ривенделла и попятился назад: — С Вашего позволения я, пожалуй, пойду, посплю. В последнее время мой сон стал совсем дурен. Быть может, сладкий воздух Имладриса исправит положение. Блаженные грезы многое могут исправить. Даже горькая реальность оказывается вполне приемлемой тогда, когда разум проигрывает последний бой вечной и старомодной покорности.

♦♦♦♦♦

Блаженные грезы многое могут исправить. Даже горькая реальность оказывается вполне приемлемой тогда, когда разум проигрывает последний бой вечной и старомодной покорности. Но Илийя не хотела больше оставаться покорной. Ее возмущала извечная стать, извечное хладнокровие. Ей нравились спонтанность и ярость, бойкость и страсть. Она упивалась чужой способностью принимать мир таким, каков он есть – несправедливым, грязным, подлым, нелепым. Эльфийка наслаждалась иронией кратковременности и ставила в укор своим собратьям их дар познавать вечность.

Она наблюдала за гномами. Они ели и пили как в последний раз в жизни. Они пожинали простые плоды существования и радовались каждому мгновению. Они грубо шутили, ругались, мирились и снова шутили. Порой они даже заигрывали с эльфийками, забывая об их чопорности. И Нанивиэль это нравилось. Жаль, но она не имела смелости танцевать наравне с друзьями, распивать с ними игристое вино, бурчать и гоготать вместе с ними.

— Ты чересчур серьезна сегодня, Илийя, — Ниар появилась из-за угла. В руках держащая небольшой хрустальный фужер, она плавно вышагивала вперед. Свежая, умывшаяся и переодевшаяся, теперь девушка походила на настоящую принцессу. Темно-зеленое платье, дарованное эльфийскими барышнями, великолепно подчеркивало яркость лица смертной девы: алые губы отливали багрянцем граната, отросшие локоны волос медными лентами спускались с плеч Ниар.

— Мне грустно осознавать, что наши приключения окончились, — призналась юная квенди. Поморщив нос, бессмертная кивнула в сторону широкого бельведера. — Совсем скоро лорд Элронд присоединится к пиршеству. Он не так давно разговаривал с Бильбо. Наш добрый друг минут пять назад отправился к своим покоям. Наверное, ему предложили остаться в Ривенделле подольше. Видимо милого хоббита такая перспектива не слишком обрадовала.

— Скорее всего, его пугает перспектива остаться тут во время снегопада, — Ниар негромко расхохоталась. — Слышала я, в Ривенделле зима просто чудесна. Еще цветущие растения закрывает снегом, и мир погружается в белоснежную сказку. Наверное, выглядит действительно изумительно.

— Такой пейзаж может быстро наскучить, — решилась высказать свое мнение Илийя. Отпив воды из бокала, она опустила взгляд к своим ногам. Ступню больше не сдавливали истоптанные сапожки – вместо них на ножках бессмертной появились чудесные матерчатые туфельки, расшитые серебряными нитями. — Во всяком случае, тем, кто вынужден любоваться им всю свою жизнь.

— Глупо жаловаться на красоту и благополучие, — тон Ниар изменился. Заметив это, Нанивиэль вздрогнула. Отблески огня, пляшущие на лице Ниар, придавали образу скромной девушки черты острые, хищные. Статность виднелась в позе смертной, мудрость скользила в ее едва заметной, загадочной улыбке. — Многие люди, подобные мне, вынуждены жить в грязи, нищете, разрухе. Нет ничего плохого в достатке, если этот достаток нажит честным трудом.

— Никогда не задумывалась над этим, — Нанивиэль расхотелось говорить с Ниар. Последняя, то и дело отпивая из бокала, вновь хохотнула. Двигаясь пластично, подобно кошке, она обошла эльфийку стороной. — Говорят, Вы останетесь с нами, а не пойдете вместе с гномами. Торин замолвил за Вас словечко перед лордом Элрондом.

— Вот как? — правая бровь Ниар взметнулась вверх. Нотка хитрости мелькнула в заливистом тембре ее голоса. — Как приятно осознавать, что мою судьбу решают за моей спиной. Конечно, Владыке Имладриса не понравится моя история. Но, будь уверена, я ее поведаю. Всему свое время.

— Позвольте спросить, — не решаясь судить, о чем вела речь собеседница, Нанивиэль прищурилась. Вглядываясь в лицо смертной девы, пыталась понять, что изменилось в нем. — Вы так яро и честно помогали храброй гномьей компании. Неужели теперь Вы покорно отступите прочь? Я смотрела на Вас и пыталась угадать, откуда в столь хрупком создании столько истового жизнелюбия. Вы не похожи на тех девиц, с которыми мне доводилось общаться. И уж точно у Вас нет ничего общего с моими любимыми подругами. Вы умеете бороться. Вы отлично владеете оружием. И Вы можете подчинять. Кто Вас этому научил?

— Природный дар, — Ниар ухмыльнулась. Чуть вздернув голову вверх, надменно приподняла подбородок. — Хотя, надо признать, у меня были достойные наставники. Воины, чей дух подобен ураганному ветру, неутихающему, смертоносному. Они рассказывали мне, как нужно держать лицо в моменты, когда все из рук сыпется и мир рушится, словно карточный домик. Они привили мне привычку до конца стоять на своем и не сомневаться в некогда утвержденной истине. Мой разум открыт для идей и размышлений, но способность оценивать чуждые устои критично позволяет… оставаться честной.

— Почему Вы отвечаете на мои вопросы? — Илийя вдруг возжелала громко расхохотаться. Шар волнения распирал ее изнутри. Эльфийка с отстраненной ясностью осознала, что Ниар всегда была на порядок умнее и дальнозорче своих компаньонов. — Вы говорили, что родом с непознанного востока. Мне казалось, люди оттуда не питают доверительных отношений к эльфам.