— То есть Вы не знаете, где сейчас находится Гэндальф? — Элронд, отпив из кубка сухого, задумчиво посмотрел в сторону. Сидя за широким столом, эльф достаточно часто бросал долгие взгляды на горизонт: кроваво-красный глаз солнца окунал земли Эннората в рубиновые волны.

— Он отправился по своим делам, оставив нас еще на подступах к Лихолесью, — не желая слишком уж распространяться, Торин старался выражаться фразами общими, всеобъемлющими. — Больше вестей от него мы не получали.

— Митрандир не из тех, кто в нужный момент друзей оставляет на волю случая, — Владыка Ривенделла выразился более обеспокоенно, чем можно было бы ожидать. Внимательно следя за собеседником, Торин прищурился. — Вы совсем не обеспокоились?

— Мне казалось, что волшебник сам способен за себя постоять, — медленно произнес гном. — Он ведь вел нас на битву с драконом, которой так и не состоялось. Неужели что-то могло навредить великому Гэндальфу Серому?

— Азог отобрал у Вас ключ, — оставив философский вопрос без внимания, Элронд отставил кубок с вином в сторону. Сложив руки на груди, вытянул губы в трубочку. Торин хорошо знал это выражение лица. Так хитрые и дальнозоркие давали понять своим менее удачливым партнерам, что помощи оказывать не собираются. — Как же вовремя, не находите?

— Если Вы считаете, что этому факту я могу обрадоваться, Вы сильно ошибаетесь, — едва сдерживая в себе праведный гнев, Король-под-Горой отвернулся. Не хотелось продолжать дискуссии, но с правилами дипломатии спорить было сложно. Элронд предоставил Торину и его друзьями временное, но все же убежище. — Мои намерения были тверды и неколебимы. Треклятый орк же сумел разнести их в пух и прах…

— Я ни в коей мере не сомневаюсь в Вашей отваге и чести, Торин Дубощит, — бессмертный, будто приняв замечание гнома за оскорбление, слегка поморщился. — Напротив, я сочувствую Вам и удивляюсь неотвратимой удаче Азога Осквернителя. Но позвольте спросить – откуда он узнал про ключ?

— Считаете, он причастен к отсутствию Гэндальфа? — не улавливая хода мыслей остроухого, Торин поджал губы. Ему никогда не нравились туманные беседы. Не зная, стоит ли ожидать от эльфа разъяснений, подгорный житель тут же добавил: — Вряд ли орк сумел бы навредить колдуну.

— Честно говоря, меньше всего меня волнует Азог, — признался Элронд нехотя. — Приведя Вас в Имладрис в первый раз, Гэндальф сообщил нам некоторые вести, которые многие сочли бы за дурное предзнаменование. Каюсь, я принял их к сведению, но не отнесся к словам Митрандира серьезно. Теперь у меня есть основания полагать, что в опасениях нашего общего друга было больше смысла, чем хотелось бы.

— О чем Вы говорите? — не желая более гадать, прямо спросил Торин. — Гэндальф не посвящал нас в свои дела, но у Лихолесья он уже выглядел обеспокоенным и усталым. Может ли этот факт как-то Вам помочь?

— Не знаю, но уверен: Митрандир после прощания с вами направился к Дол Гулдуру, — Элронд поглядел Торину в глаза, впервые глядя на него не как на назойливого гостя, но как на правителя, равного себе. — Тьма сгущается над Средиземьем, и мы никак не можем понять, где же находится источник наших бед.

Торин промолчал. Понятия не имея, о какой такой тьме ведет речь бессмертный, он подумал о Ниар. Вспомнились недавние слова Балина. Седобородый просил подопечного поразмышлять о таинстве бескорыстной помощи. И ведь действительно: кареглазая чаровница стала полноправным участником долгого похода как раз тогда, когда исчез Гэндальф. В таком совпадении не было ничего сверхъестественного и пугающего. Если бы не колдовство, которым Ниар владела. Торин с некоторых пор вообще не сомневался в магической сущности смертной красавицы.

«В доме у Беорна она успокоила Ори, — со скупой отстраненностью подумалось эреборцу. Разрастающаяся в душе вьюга сметала едва стоящие укрепления спокойствия. — Просто коснулась его и прогнала дурные сны прочь. Тогда мне чудилось, что в подобном не стоит искать предосудительного. Теперь я готов дуть даже на воду, лишь бы вновь не обжечься. Легче, правда, не становится. Да и не станет. Осталось лишь решить совпадает ли мое “хочется” с действительным “правильно”».

— Я зря накинулся на Вас с расспросами, — нарушая неловкое молчание, Элронд достаточно корректно сменил тему. — Вы вернули Арвен и Нанивиэль домой, сделав огромный крюк. Не получая вестей от родных, я не находил себе места. Только представьте испытанное мною облегчение, когда слуга доложил о возвращении дочери в целости и сохранности. Учитывая, какие натянутые отношения сложились между нашими народами, хочу выразить Вам мою благодарность. Просите, чего желаете – мы предоставим любую помощь.

Торин приподнял вверх правую бровь, так и желая сострить. Вряд ли за теплыми словами бессмертного действительно крылась готовность кинуться в бессмысленный бой бок о бок с гномами. Владыка Имладриса старался оставаться радушным и справедливым, вот только даже ради выплаты долга он не согласился бы отправить своих бойцов к Казад-Думу. И мотивы эльфа Торин прекрасно понимал.

— Нет, нам ничего не нужно, — холодно изрек Король-под-Горой. Глядя прямо в глаза Элронду, постарался изобразить искренность. — Мы завтра же отправимся далее в путь, назад, к Эред Луин. Только до этого проводим нашего милого хоббита в Шир. Мистер Бэггинс стал нам побратимом – теперь мы просто не можем бросить его на произвол судьбы.

— Вот как, — моргнув, эльф прищурился. — Неожиданно, если честно. Я ожидал от Вас чего угодно, но только не такого признания. И все же, впереди Вас ждет долгий путь. Вы можете остаться в Ривенделле столько, сколько захотите. Мои мастера помогут подлатать доспехи и наточить оружие. Только попросите, и я ручаюсь исполнить любое Ваше желание.

Торин на мгновение задумался, колеблясь. А потом все же решил высказать свою маленькую просьбу вслух:

— Есть одна вещь, о которой я смею вопрошать. С нами путешествовала юная девушка, повстречавшаяся нам на пути к Эребору. Она жила у оборотня по имени Беорн, быть может, Вам знакомого. Мы привели в Ривенделл Арвен и Илийю, но временем, чтобы вернуть Ниар домой, мы, к сожалению, не располагаем. Я хотел бы попросить Вас проследить за тем, чтобы наша спутница добралась до Каррока в добром здравии. Ее судьба тревожит мое сердце. Мне не хотелось бы обижать тех, кто помогал мне и друзьям моим в долгом путешествии. Признательность – черта мудрых и справедливых правителей.

♦♦♦♦♦

Признательность – черта мудрых и справедливых правителей. Трандуил не слишком жаловал Гэндальфа, но отказать магу в помощи не мог. Глядя на несчастного, эльф не ощущал жалости. Бессмертным руководило чувство долга. И прагматизма.

Волшебник попал в ловушку и Трандуил догадывался, в чью именно. Тауриэль, показавшая собратьям путь к Серому Страннику, очень туманно разъяснила обстоятельства своей встречи с чародеем. Пропадавшая все это время где-то в Лихолесье, лесная стражница упрямо не желала объяснять своему Королю причины излишнего беспокойства. Впрочем, Трандуил и не собирался давить на подчиненную. По крайней мере, пока. Забот и так хватало.

Обойдя стороной кровать, на которую добрые слуги положили Гэндальфа, бессмертный замер на месте. Спящий наместник Валар выглядел не умиротворенно спящим, но мертвым. Сильно похудевший, пепельно-серый, Олорин едва дышал.

— Как он? — зашедший в палату Леголас обратился к отцу. Легко вышагивая, юноша остановился рядом с южными вратами. — Ты можешь ему помочь?

— Я не знаю, — промолвил Трандуил. Обычно не признающий бессилия, в этот раз бессмертный не решился слукавить. Сковывающая Майа магия не имела ничего общего с теми чарами, с которыми привык иметь дело эльф. — Митрандир не слаб, он мог постоять за себя. То, что сломило его волю и погрузило в беспамятство, вряд ли может быть сломлено моими силами. Я постараюсь, но говорить уверенно не могу.

— Кто мог совершить такое? Разве Гэндальф желал кому-то зла? — Леголас всегда был честнее и благороднее своего отца. Возможно, отчасти благодаря мягкосердечности. Даже не пытающийся искать корыстных умыслов, которые мог бы скрывать Майа, он лишь удивлялся случившемуся.