Бессмертная напряглась. Метнув взгляд в сторону, сжала руки в кулаки. Таких вестей эльфийка не ожидала. Майрон, так долго и упорно пытавшийся доказать всему Средиземью свою независимость от чужих указов, вряд ли бы стал столь резко менять свои принципы. А даже если бы и стал, много ли смогло изменить его побуждение к воссоединению? Нет. Да и не было никакой возможности заключить мирный договор с бывшим союзником – силы переменились, как время, как обстоятельства. У Саурона был шанс искупить вину перед детьми своего хозяина, но он решил поступить вопреки здравому смыслу. И Анаэль понимала, что теперь никто из них – из наследников Мелькора – не имел никакого права на жалость или великодушие.

— Уверена, Красная Колдунья отвергла все мольбы Майрона, гном, — бессмертная сложила руки перед собой в замок. — И поступила правильно. А наш друг, ныне царствующий в Мордоре, теперь пытается извлечь из крайне неприятной ситуации даже самую пустяковую выгоду. Я не стану мешать ему, так будет правильно. А значит, не стану мешать и тебе.

— Он хочет забрать у вас Гуртанг, — выпалил Траин, вновь отходя от Патао. Огромный балрог, заметив непокорность своего заключенного, истошно завопил, громко иссек воздух хлыстом. Кончик огненной нити резанул камень у самых ног подгорного жителя, выбив сноп искр из скалы.

— Было бы странно, если бы он этого не хотел, — приосанившись, Анаэль медленно прошла в сторону. — Ныне все будут желать завладеть говорящим мечом, такова воля рока. И не только от Майрона нам следует ждать сюрпризов, но и от иных врагов. Ты не удивил меня, Траин.

— Но у него есть приспешники, гораздо более властные, чем твой демон, — хмуря брови и пылая глазами, сын Аулэ громко расхохотался. — Хотя, что тебе до моих слов, ведь так? Всего лишь ветерок, не больше.

— Ты гость, Король-под-Горой, в доме своих предков, — Анаэль не стала обращать внимание на угрозы. Дел и так было много, а беспокоиться относительно Саурона бессмертная пока не желала. Майа оставался в тени, как призрак, и не представлял опасности, даже с армией Мордора за спиной. — Можешь располагаться, есть из наших запасов, пить из наших чаш. Никто не обидит тебя, Траин, никто не посмеет поднять руки.

— И какова цена за радушие, Анаэль? — гном не сомневался, что заплатить придется. За прошедшие годы он многому научился. И эльфийку радовала растущая мудрость Короля-под-Горой.

— Ты сам ее назначишь, друг мой, — эльфийка оправила платье, вспоминая наветы отца. — Плохое решение лучше очень плохого решения. Выбирать следует с осторожностью.

♦♦♦♦♦

Плохое решение лучше очень плохого решения. Выбирать следует с осторожностью. Больг это осознавал, а потому подходил к Ниар с опаской. Он нашел Красную Колдунью в компании гномов, прямо на подходах к эльфийским землям. Улучив время, орк покинул Мордор, заблаговременно убедившись в том, что хозяин не имеет желания общаться со своим нерадивым подчиненным. Саурон, скитавшийся по Средиземью почти целую луну, вернулся в Барад-Дур в крайне дурном настроении. Уединившись в своих палатах за огромными вратами, Владыка размышлял о чем-то своем, не интересуясь делами государственными. Больг же, решив, что наступил подходящий момент, поспешил навстречу с Миас.

Гномий дух, ставший посредником между орком и бессмертной, все путешествие оставался рядом с чернокровым. Бестелесный, не чувствующий усталости и сонливости, он провел Больга к Ниар по короткому, пусть и сложному пути. Немного строптивая и острая на язычок, гномка, однако, отнеслась к уруку с терпением и завидным добродушием. Подгоняющая чернокрового, Осаа то и дело ругалась на кзуздуле, миловидно качая головой всякий раз, когда Больг начинал отставать.

Так или иначе, но утомительное путешествие окончилось. Теперь, стоя напротив Ниар, орк колебался.

— Твое согласие необходимо, — повелевающий тон принцессы обезоруживал. Стоящая в тени, укутанная в огненную мантию магии, девушка едва улыбалась. Вновь ее глаза наполнял свет, вновь все ее естество пестрило красками зари. — Если будешь бояться, ничего не выйдет. Мои чары сильны, но они не сильнее чар Эру. Исправить волю Творца сложно, если владелец слова не хочет перепевать песнь.

— Будет больно? — искренне поинтересовался Больг, переминаясь с ноги на ногу. Не то, чтобы он действительно боялся. Просто услышав от Осаа суть сделанного Ниар предложения, с трудом воспринял его серьезно. Чародейка, впрочем, даже не думала шутить. Видимо ей было по силам задуманное.

— Не стану обманывать тебя, боль будет ужасающей, — лед зазвенел в словах колдуньи. Улыбка сошла с ее лица. — Суть волшебства будет лежать в первой песни, к которой я обращусь. Мироздание вещь тонкая, хрупкая, нежная. Любое вмешательство в реальность бытия, так или иначе, найдет отражение в настоящем. Ты начнешь меняться, очень быстро. Твои кости будут гореть огнем, кровь закипит, жилы и связки будут рваться. Сердце начнет стучать в груди точно бешеное. Поверь, я преуменьшаю весь кошмар того процесса, о котором говорю. Ты не захочешь жить.

— Но я стану бессмертным? — Больг сглотнул, теряя контроль над собой. Крупные капли пота скатывались со лба. — Точно, как эльфы? Не стану болеть, окажусь ловчее, сильнее, быстрее?

— Физическая составляющая не так важна, как духовная, — Красная Колдунья покосилась на гномку. Последняя, молча слушая, коротко кивнула. — Начнешь меняться ты. Твой разум, твои чувства, твое мировоззрение. Вместе с моим даром ты получишь утерянное наследие предков, о котором никогда не помышлял, о котором никогда не задумывался. Ты станешь смотреть на жизнь иначе, и прошлые твои деяния покажутся тебе смертельными ошибками. Ты готов к этому?

Больг закрыл глаза. Он понятия не имел, каким в действительности окажется предостережение Ниар. Одно он понимал: после – назад дороги уже не будет. Он окажется свободен от воли Саурона, но будет обязан Миас не только возможностью жить без страха перед смертью. Он окажется обязан ей своей судьбой. Согласие с дальнейшим перечеркивало прошлое, размалывая его в труху. Хотел ли Больг избавиться от навязчивых воспоминаний, постоянного голода и ненависти к окружающему миру? Вероятно, хотел, раз оказался рядом с принцессой Дор Даэделота.

— Делай свое дело, — произнес урук поспешно. Прокашлявшись, встал на колени перед Ниар, готовясь. — Постарайся закончить побыстрее.

— Хорошо, — ангбандка хищно улыбнулась, глядя на орка исподлобья. — Все начнется незаметно, и поначалу ты даже не поймешь, что меняешься. Но боль придет, не сомневайся. Будь к этому готов.

Он кивнул и смиренно опустил голову. Миас какое-то время просто молчала, потом бросила короткую фразу Осаа, после чего встала напротив урука. Гномка, в чем-то заверив наследницу Мелькора, торопливо удалилась, оставив Больга наедине с Ниар. Чернокровый такому повороту событий был не рад. Все еще ощущая трепетный ужас, он пытался побороть в себе желание сорваться с места и убежать, куда глаза глядят.

Страх ушел тогда, когда Красная Колдунья начала петь. Вначале орк даже не ухватил мотива – настолько тихо шептала слова заклятья Ниар. Они слетали с ее губ и тонули в ночной тишине едва различимым шепотом. Потом в песнь начали проникать краски, и мир вокруг Больга зазвенел музыкой, постепенно нарастающей, живой, яркой. Голос чародейки преисполнился силой, слившись с гулом вселенной. Больг не понимал, о чем повествует песнь Ниар, но чувствовал весомость и мощь произносимых слов. Каждый звук, каждое придыхание и каждая пауза имели смысл. Трели ночных птиц проникали в призыв волшебницы, стрекот насекомых и даже далекое журчание воды вкладывались в общую картину музыки…

Больг не знал, как долго пела Ниар, когда тела его коснулась магия. В этот раз она не таила в себе опасности: золотые струи чар обхватили его шелковыми нитями, накрыли голову звездной паутиной, оплели руки лентами света. Глядя на ладони, орк зачарованно следил за искорками огня – будто живые мотыльки они оседали на серую кожу и впитывались в нее каплями росы. Так продолжалось до тех пор, пока все естество урука не заполнил чарующий своей красотой и вечностью свет, вслед за которым пришли упомянутые Ниар страдания.