— Я полагаю, ты шел на восток, разыскивая меня, гном. И, судя по тому, как ты держишься за Индо, с Миас ты состоишь в дружеских отношениях, — темная фигура выступила вперед. — Я известен тебе под именем Саурон, хотя дети Мелькора чаще звали меня Майрон. Можешь обращаться ко мне так, как тебе удобно.
Совершенно пораженный, гном широко распахнутыми глазами оглядывал высокий силуэт собеседника. Явно широкоплечий, некогда крепкий и сильный, мужчина в невесомой мантии из летучего шелка стоял недвижимый. Закутанный во тьму, сливающийся с ночным пейзажем, назвавшийся Сауроном не юлил и держался храбро. Последнее, впрочем, не слишком поражало.
— Ты, должно быть, растерян, — вновь зазвенел в тишине переливчатый бас. Темный опустил голову, прищурив пылающие огнем глаза. — Не стоит, гном. В твоем положении не престало поражаться присутствию подле древних владык мира. Ты носишь белый клинок целительницы Ангбанда, твой сын путешествует с Красной Колдуньей, а жизнь твою спас величайший чародей из мне известных. Разве может моя скромная натура затмить впечатление от общения с пелорийской тройкой?
— Направляясь в Мордор, я надеялся на кровопролитную аудиенцию с орками, а не на мирную беседу с Властелином Колец, — признался Траин, превозмогая страх. — Если бы ты хотел убить меня, давно поступил бы так.
— Верно, — тон Саурона изменился, из повелительного обратившись в доброжелательный. — Но мне незачем лишать тебя жизни, к тому же, теперь мне ведомо больше. Кто прислал тебя ко мне, эреборец?
— Азог, — Траин напрягся. Не расценивая ложь как достойное оружие, подгорный житель, однако, помнил, что Миас частенько лукавили в своих речах. Ожидать подобного стоило и сейчас. — Белый орк находится в Мории, вместе со своей армией, под командованием Анаэль. У него не было возможности как-либо связаться с тобой, и потому он отправил в Мордор меня.
— А у тебя, значит, такая возможность была, — с насмешкой на устах проворковал Саурон. — Если мы с тобой беседуем об одних и тех же людях, то следует признать, что ты пытаешься меня обмануть, смертный. Я был учителем Миас, я точно знаю, что они не допускают таких нелепых промахов. Быть может Анаэль и добра, но она не стала бы проявлять милосердие сейчас, когда на кон поставлен Белерианд. Значит, она послала тебя с заведомо злым умыслом.
— Бессмертная отпустила меня, сказав, что я не найду с твоей стороны поддержки, — Траин зарычал. Ему не нравились беседы подобного рода, когда каждое слово приходилось взвешивать с опаской и вдумчивостью. Привыкнуть к осмотрительности и предприимчивости Миас гном все еще не мог. — Но все же я здесь, на подступах к Мордору. Отступившись от опеки ангбандцев, отказавшись от их защиты.
— Чего же желает Азог в этот раз? — Саурон грубо прервал гнома. Отвернувшись, ссутулился. — Сложно поверить, что он сохранил мне преданность. А даже если и так, вряд ли будет толк… впрочем…
Он развернулся к Траину. Долго глядя на него своим холодящим душу взглядом, приподнял голову. Подгорного жителя обдало волной удушающего жара.
— Я хочу, чтобы ты вернулся в Казад-Дум, гном, — Темный Властелин заговорщицки подмигнул подгорному жителю. — Ни я, ни Гэндальф, ни уж тем паче Галадриэль не способны остановить Ниар в ее священном походе. Каждый из нас по своему уязвим, а Красная Колдунья умеет находить брешь в обороне противника. К счастью ли, но в этот раз она сама допустила крупный промах. И этим грех не воспользоваться. Полагаю, тебе известно, что к древнему гномьему царству чародейка ведет твоего сына, желая заполучить сокровище, хранимое родом Дурина с незапамятных времен. Передай Азогу мое послание слово в слово. Пусть подготовится…
За теми словами последовал короткий, но четкий сказ. Саурон говорил о воинстве Мордора и о своем кольце, полностью отрешившись от эмоций. Будто глядящий на мир сверху вниз, со стороны ни в чем не заинтересованного наблюдателя, колдун отдавал Траину понятные и сжатые указания. Гном же, слушая Темного Властелина, пытался для себя решить, кому и в чем следовало доверять.
Вся беседа длилась не больше четверти часа. Убедившись в том, что подгорный житель точно уяснил все нюансы задуманной стратегии, Владыка удалился восвояси, растворившись во тьме. Ни прощальных слов, ни напутствий не произнес Саурон. Явившийся в облике тени, он покинул Траина так же неожиданно, как появился подле.
Теперь, возвращаясь назад уже знакомым путем, подгорный житель задумчиво глядел вокруг себя, мыслями пребывая рядом с Анаэль. Эльфийка предрекала своему подопечному тяжести и испытания, которых и так было слишком много в жизни Короля-под-Горой. Она видела предательство и искушение, но не сказала, что сможет оградить от них друга. Не зная, чего ожидать в дальнейшем, Траин не торопился исполнять волю Саурона.
Получив свободу, смертный сын Аулэ теперь не знал, что с ней делать. Он был волен поступить так, как желает: покинуть земли Рованиона, отправиться к Эред Луин через Арнор, собрать армию гномов и вернуться на подмогу сыну, который добровольно путь свой направил в смертельный капкан. И вовсе не был обязан Траин исполнять поручения Азога, служа посыльным на побегушках у чернокровых.
Однако растущая тревога не отпускала храброго сердца. Гном, пересекая очередную речушку на своем пути, буквально физически ощущал, как жилы тянет истошное волнение. Не смея нарушить даденного обета, не помышляя о внезапном нападении, старый Король-под-Горой лишь вновь и вновь возвращался к мыслям о драгоценных камнях, которые так часто мелькали в рассказах Анаэль. Сильмариллы.
Лишь добравшись до восточных врат Мории, Траин, наконец, сумел избавиться от навязчивых размышлений. Так и не решившийся свернуть с дороги, чтобы свои планы воплотить в жизнь, гном замер напротив широко распахнутых створ Казад-Дума. Веками остававшиеся запечатанными, теперь они зияющей жерловиной черноты виднелись в серой и блеклой стене скал. Приглашая отчаявшихся путников войти, монолитные врата сверкали отполированной поверхностью на строгих узорах гномьей резьбы.
— Каналья, — ругнулся Траин, направляя варга в обход одиноко лежащего валуна. — Что она задумала теперь?
Не пришлось долго гадать. Выехав на едва виднеющуюся тропинку, когда-то широкую дорогу из гранитных пластин, гном увидел вдали то, что никогда и никому не пожелал бы увидеть. В проеме двухстворчатых врат стоял громадный демон, пышущий огнем. Замерший, подобно каменному изваянию, пламенный дух глядел вдаль, щуря угольки глаз. Ставший стражем Мории, балрог без устали обозревал владения своей новой хозяйки. Держа в руке длинный хлыст из языков огня, он щерил пасть и тяжело дышал, выдыхая из носа гигантские черные облака. Воистину, ожившее пламя Удуна.
— Проклятие Дурина, — онемев, Траин резко остановил варга. Волк, ощутивший страх хозяина, утробно зарычал. — Балрог…
♦♦♦♦♦
Балрог… Он напугал Траина. Дух, некогда низвергнутый Валар и отринутый Аманом, действительно производил сильное, ужасающее впечатление на существ, не привыкших к стихийным формам хроар. Анаэль ожидала такой реакции от гнома с присущим Миас азартом. Теперь, глядя на Короля-под-Горой, бессмертная широко улыбалась, наслаждаясь маленькой победой.
— Зачем ты разбудила его? — Траин, раскрасневшийся от злобы, рвал и метал. Рукой указав в сторону Патао, зашипел. — Он же чудовище, с которым не дано справиться никому. Неужели тебе дракона мало?
— Патао рыцарь моего отца, верный и преданный друг, соратник, — нараспев произнесла Миас, наслаждаясь глубиной и циничностью момента. Стоя на малахитовом помосте, она взирала на вернувшегося в цитадель гнома и улыбалась, представляя, как расскажет Траину новые правила поведения. — Ты не смеешь указывать нам, как поступать должно, а как – нет. Я дозволила тебе покинуть крепость, зная, куда и зачем ты направишься. И сейчас с моих уст не сорвется недозволительного вопроса. Твои дела остаются твоими, в них мы не станем лезть.
— Саурон говорил с твоей сестрой, Анаэль, — ссутулившись, Траин неловко шагнул вперед. Заметив, как балрог переступил с ноги на ногу, замер, не желая искушать судьбу. — Он не хочет войны и пытался договориться с Ниар о мире…
