Чтобы управлять валараукарами требовалась духовная сила и сдержанность. При Мелькоре, еще в Ангбанде, все трое Миас отлично ладили с веселым народом балрогов. Последние, вопреки внешней суровости, обладали характером беззаботным и жизнелюбивым. Обычно шутящие, поющие песни и любящие танцы, валараукары с удовольствием проводили время за карточными играми с чашей вина в лапах. Надежные защитники, балроги множество баталий провели с детьми Моргота, бок о бок сражаясь с врагами Дор Даэделота. И никогда они не заставили Миас усомниться в своей надежности и силе.

Однако дружить с балрогом и давать ему приказы – совершенно разные вещи. В первую очередь народ валараукар являлся народом духов, стихий, природной силы. Властвующий над ними Мелькор являлся полноправным предводителем огненных воинов. Ниар, в свое время часто ведущая балрогов в битву, обладала той волей, какой обладал Моргот. Анаэль, однажды поинтересовавшаяся у сестры сложностями общения с демонами, услышала от Ниар весьма интересную, но при этом не лишенную смысла гипотезу.

«Чтобы подчинить себе балрога, нужно сражаться с ним, — Красная Колдунья, начищая доспехи, загадочно улыбалась, поучая младшую Миас. — Твое общение с любым валарауко в конечном итоге сводится лишь к одной простой истине – к поединку стремлений. Как любая стихия, балрог требует порабощения себя. Отдавая приказ, вверься сердцу балрога и попрощайся со своей жизнью. Если ты окажешься способна всей своей сущностью погрузиться в душу демона, он отплатит тебе доверием. Стань частью его, растворись в нем без остатка. И ты окажешься его хозяином».

— Патао, проснись, — вспомнив уроки наследницы ангбандского трона, Анаэль остановилась напротив шумно дышащего балрога. — Очнись ото сна, дух.

Валарауко потянулся, но не поднялся. Перевернувшись на другой бок, развернул голову к волшебнице. Огромную морду чудовища покрывал извилистый узор тонких огненных линий. Рога, обрамляющие лицо демона черной короной, зловеще поблескивали в красном свечении. Сильные лапы, угольно черные, мускулистые, Патао сложил пред собой. Просыпаться он явно не желал. Сглотнув, Анаэль решила сменить тактику. В ход пошел старый язык Амана. Язык Первой Песни.

— Поднимись, Валарауко, дети Владыки взывают к тебе, — голос волшебницы наполнился звоном. Прокатившись по заброшенному чертогу, отразился от высоких потолков. — Я Анаэль, целитель Дор Даэделота, покровитель Ангбандской Крепости. Вспомни меня, добрый друг.

Последние слова сделали свое дело. Балрог потянулся. Приоткрыв глаза, недобро зарычал, поднимаясь на ноги. Пышущий от чудовища жар волной тепла окатил волшебницу, чуть не сбив с ног. Земля затряслась под весом демона, застонала, надрывно запела. Оглушительный гомон плавящегося камня и дробящихся скал заполнил уши Анаэль. Полностью выпрямившись, Патао склонился над волшебницей.

— Что делаешь тут, чародейка? Зачем тревожишь мой покой? — глас валарауко прогремел в ушах как рык Ородруина. Пламя Удуна, спящее в демоне, заполыхало в его чреве.

— Силы вражеские пробуждаются на западе, угрожая нашим планам, Патао, — Анаэль кричала что есть мочи, вкладывая в каждое слово всю доступную ей ярость. — Как дети твоего хозяина, претендующие на трон Дор Даэделота, как полноправные наследники широт Белерианда, мы взываем к последнему из валараукар. Ты был другом нам в Ангбанде, ты поддерживал нас в победе и поражении. Встань на нашу сторону и теперь, а мы приведем тебя домой.

— Где же Владыка? — взревел демон. — Его нет рядом с тобой? Как смеешь?!

— Мы его наместники в Эннорате! — не унималась Анаэль. В последнее время переживавшая за сестру с братом все больше, отступать от задуманного волшебница не хотела. Сумрак сгущался на юге, мир изменялся под гнетом западных ветров. Балрога нужно было разбудить давно. И мешкать больше смысла не было. — Преклони свое колено предо мной и поклянись в верности, как когда-то клялся моему отцу! Мы набираем армию для битвы за Белерианд, Патао, и ты встанешь в ее авангарде, как хотел бы того Мелькор! Ты подчинишься мне сейчас и позже подчинишься Ниар, Красной Колдунье, повелительнице огня. Так встань же на колени, демон!

Терпеть непокорность не следовало. Поступая так, как должно поступать любому хозяину, бессмертная пальцем указала в пол. Демон, громко зарычав, вначале ощерился. Завопив Анаэль прямо в лицо, несколько секунд испепелял ее своим пламенным взглядом. Поняв же, что страха Миас не испытывает, азартно ухмыльнулся.

— А я помню тебя, дева с солнечной кровью, — валарауко опустился на одно колено. Огонь, стелящийся за ним тенью, окружил Анаэль со всех сторон. — Ты самая младшая из пелорийской тройки. Всегда заботливая и добрая… Что ж. Говори, чего желаешь, чародейка. Обсудим.

♦♦♦♦♦

Обсудим. Подумаем. И примем меры. Так обычно решались дела в Ангбанде. По крайней мере, так старался решать проблемы Моргот. Смог, задумчиво глядя вдаль, вспоминал.

Когда случалось нечто страшное, нечто выходящее за рамки нормального, на помощь приходил именно этот мятежный Вала. Вряд ли кто-то соглашался с ним во взгляде на мир, но почти все в Ангбанде смотрели на Мелькора как на гарант спокойствия и постоянства. Дети его, любимцы варгов и оных демонов, верой и правдой служили стране. Стоило на горизонте замаячить врагу, Миас оказывались в нужном месте и в нужное время.

Последний бой Мелькора оказался решающим не только для Владыки. Падение одного укрепления за другим, гонения с родных земель, бесконечные убийства, издевательства, жестокость и насилие – вот что свалилось на головы верноподданных Моргота. Мало кто помнил, но Войны Гнева можно было избежать. И, что самое главное, существовала возможность ее выиграть. Как полагал Смог, Мелькор сдал свои позиции только с одной предельно ясной целью – спасти своих детей. Такую цену заплатил Великий Властелин за жизнь пелорийской тройки. Мелькор видел в Миас спасение не только для своего народа. Но и для всего Белерианда.

Поэтому, заслышав зов Ниар, Смог безоговорочно принялся исполнять ее приказы. Дракон помнил своего прежнего хозяина смутно, но и оставшихся воспоминаний хватало для немого подчинения Красной Колдунье. Последняя, так не похожая на отца внешне, теперь действовала в точности, как когда-то действовал Мелькор. Единожды ставший единовластным правителем в Средиземье, дерзкий Вала поставил под сомнение власть Амана. Вероятно, Ниар была способна и на большее.

Смог знал, что хозяйка путешествует с гномами из Одинокой Горы. Он знал, что чувствует Ниар и понимал, почему поступает так, а не иначе. Но дракон ведал и о другом. Так ему было известно, что творилось на юге, на западе, и на востоке. Смог слышал и видел, как растет и крепнет армия Мордора. Порой до него доходили слухи о пробуждении сил, гораздо более древних, чем он сам. Дети же Мелькора не обладали армией. За их спинами не громоздились каменные стены крепких цитаделей. Ничего не защищало наследников Дор Даэделота от недругов.

И дракон решил, что пелорийской тройке может понадобиться помощь. Поэтому, сидя на вершине Эребора, змей разминал крылья перед долгим и сложным полетом в белые пустыни. Эребор оставался неприступным даже без защиты извне: отвесные стены горы внушали опаску храбрецам, а запечатанные пламенем врата отгораживали сокровища от алчущих взглядов. Король Эльфов в сторону гномьего королевства даже не глядел – лесные стражи занимались своими делами, разыскивая пропавших сестер. Люди из Озерного Города вообще не подозревали о происходящих у них под носом военных хитростях. Поэтому без боязни Смог решил нарушить предписание Ниар.

Растянувшись на скале, вскинув крылья, змей взметнулся к небесам под покровительством ночи. Одетый в золотую чешую, сверкающий и быстрый, он растворился в облаках, устремив свой полет к давно покинутой родине всякой темноты.

Дракон летел на Север.

♦♦♦♦♦

Дракон летел на Север. Видимо торопящийся, он едва различимой искоркой огня впорхнул в снежные тучи и исчез из виду быстрее, чем Талрис сумел сфокусировать на нем взгляд. Качнув головой, маг прикусил нижнюю губу.