Встав на ноги, Ниар отряхнула одежду. Её все ещё колотило от волнения, и горечь подкатывала к горлу всякий раз, стоило вспомнить лицо Короля-под-Горой. Его синие, глубокие глаза и морщинку между бровей. Старшая Миас в ярости сжала руки в кулаки. Не нужно было привязываться к гному. В конце пути Торина ждала смерть, как и обоих его племянников. Так или иначе Хозяйка в Чёрном должна была найти путь к эреборцу, с помощью Миас или же без оной. Вставать лишний раз на пути у судьбы Ниар желания не имела.
— Ниар, послушай… — Осаа притихла, побледнев. Гномка явно растеряла весь свой пыл, услышав голос наследницы Ангбанда таким, каким привыкли его слышать орки – бездушным, рокочущим, властным. Ниар с радостью ухмыльнулась, понимая, что не зря сбила спесь с подгорной жительницы.
— Нет, это ты послушай, бесплотная тень, — старшая дочь Мелькора ступила вперёд, сверкая глазами. Ноги подкашивались от усталости и волнения, но Ниар приказала себе стоять прямо, широко расправив плечи. — Ещё хоть раз заикнёшься о своём сыне, я испепелю тебя. Ты не вернёшься в Чертоги Мандоса, не будешь бродить по свету как призрак, ты просто исчезнешь на веки вечные. Я проявила уважение и великодушие, позволяя тебе быть рядом со мной, но ты забылась. Я тёмное существо, моему терпению существует предел. Не переступи за грань.
Досказав последнее слово, Ниар развернулась и пружинистой походкой направилась к себе в покои. Предстоящий день казался тяжёлым, нужно было выспаться, а на душе скребли кошки. Множество планов следовало продумать, большая часть которых не казалась Красной Колдунье лёгкой. Приступать к работе не хотелось, а стратегию поведения нужно было срочно менять.
Потому что исполнять любовную комедию дочь Мелькора более была не в силах. Слишком уж велик был риск заиграться.
====== Глава 7.2: Бильбо Бэггинс ======
♦♦♦♦♦
Приступать к работе не хотелось, а стратегию поведения нужно было срочно менять. Потому что исполнять любовную комедию дочь Мелькора более была не в силах. Слишком уж велик был риск заиграться. Ниар явно боялась оступиться, допустить ошибку, проявить лишний раз свою врождённую доброту. Она не желала играть по чужим правилам, а потому решила изменить свои. Осаа не могла в чем-то упрекнуть принцессу ангбандскую. Дитя Моргота не умело проигрывать, как не умело признавать собственных ошибок. Зато упрямства Ниар занимать не нужно было.
Тяжело вздохнув, гномка посмотрела на спящую Миас. Чародейка, плотно укутавшись в одеяло, всю ночь вертелась и что-то шептала себе под нос. Иногда вскрикивала во сне и тотчас забывалась, вновь погружаясь в свои кошмары. Плохие дрёмы всегда преследовали колдунью, но последние два дня просто не давали ей покоя. Ниар просыпалась ни свет, ни заря, уставшая и сердитая. Мрачнее тучи она присоединялась к компании гномов, изредка отшучиваясь и ещё реже улыбаясь им. Так бежали долгие часы, безмолвные, страшные. Будто перестав замечать гномку рядом с собой, всю свою силу и волю Ниар сосредоточила на предстоящем бое хоббита. Королеве Эребора изменения в Миас не понравились. Ничего хорошего они не предвещали.
До ушей Осаа донёсся протяжный стон. Зашуршали простыня и одеяло, послышалась ругань на чёрном наречье. Красная Колдунья неохотно сползла с кровати. Опустив босые ноги на холодный пол, поморщилась, начиная пальцами массировать виски. Гномка хотела бы как-то помочь девушке – смотреть на мучения пусть и злого, но живого создания Осаа долго не могла. Только вот как помочь тому, кто любую помощь отвергает?
— Снова ты, — надтреснутым голосом произнесла Красная Колдунья, упирая свой взгляд в каменную стену. Под глазами чародейки темнели синяки. Осунувшееся лицо в приглушенном свете утра казалось мёртвым. — Что ж, ладно. Я дождусь рассвета, при котором тебя рядом не окажется.
Встав на ноги, девушка принялась застилать постель. Резкими движениями оправив простынь, поверх накинула серое одеяло. Взбила подушку и, убедившись, что кровать убрана идеально, направилась к свечам. Несколько секунд поглядев на восковые башенки, Ниар взмахнула рукой: магия ветерком разнесла огонёк по фитилям. Тёплый свет наполнил комнату уютом. Осаа стало полегче. Удивлённая внезапным проявлением внимания к собственной персоне, гномка испытала радость. Успев привыкнуть к обществу ангбандки, подгорная жительница начинала искренне сочувствовать положению Ниар.
— Прогони меня, если желаешь, — коротко процедила Королева Эребора. Потянувшись, последовала за Красной Колдуньей. Последняя, сбросив с себя ночную рубаху, направлялась к ванной комнате. Бледное тело молодой девушки тонким абрисом виднелось в полумраке умывальной. Осаа, оглядывая Ниар, прекрасно понимала, насколько чудесной была стать старшей дочери Мелькора: людская конституция, прочная, гибкая. Эльфийским девам было далеко до чародейки – их нежность и невинность нельзя было сравнить с дикой природой наследницы Дор-Даэделота.
— А смысл? — ступив под ниспадающий к земле холодный горный ручей, Ниар принялась умываться. Серебряные струи стекали по рукам и ногам Миас, вырисовывая забавные узоры на её белой коже. — Ну, уйдёшь ты, что изменится? Через тебя я хотя бы получаю свежие новости. Вряд ли кто-то сможет рассказывать мне каждое утро о завтраке Даина и кухонные сплетни. Пользы нет, но есть веселье.
— Тебя сплетни забавляют? — Осаа искренне удивилась. Гномке казалось, что чародейка остаётся равнодушной к любым проявлениям чувств. Ниар старательно делала вид, что не интересуется чужими увлечениями, обидами и радостями. И, надо признать, преуспевала в своём желании казаться подчинённым и близким холодной, как чёрная сталь.
— Они многое объясняют, — пояснила ангбандка. Промывая короткий волос, устало улыбнулась. — Чтобы понять, как следует действовать, нужно слышать и видеть больше, чем остальные. Ты мне помогаешь, за что я тебе остаюсь благодарной.
Повернувшись к гномке спиной, Ниар замолчала. Осаа, не понимая, чем это утро отличается от других, пыталась как-то объяснить такую разговорчивость чародейки. Старшая Миас не казалась человеком, способным бросать слова на ветер. Будь воля принцессы Дор-Даэделота чуть-чуть слабее, о пелорийской тройке знали бы все, включая детишек в добром и теплом Шире. Однако сотни лет подряд Ниар умудрялась скрывать факт своего существования от целого мира, не лишённого светлых умов и гениальных полководцев. А вопрос оставался открытым – что изменилось?
— Тебе снятся кошмары, — констатировала Осаа, как бы между прочим. Ответа от Ниар гномка не ожидала. — Каждую ночь я вижу, как ты мучаешься. Не представляю даже, что может так изводить твоё сердце.
Старшая Миас обмерла. Опёршись руками о скалу, опустила голову. Мышцы у плеч напряглись, словно девушка одной только силой пыталась отодвинуть стену прочь от себя. Пальцы чародейки впились в шероховатую плоть камня.
— Я не думаю, что тебе действительно хочется узнать, что творится в моей голове. Полагаю, гнёт моих воспоминаний может сильно изуродовать твой разум.
— Так тебе война снится? — догадалась Осаа. Хмыкнув, качнула головой, будто в досаде. Жалости гномка к Миас не испытывала. Напротив. Ликовала. — С чего бы? Неужели тебя мучает совесть за тысячи погубленных жизней? Не думала, не гадала.
— В это так сложно поверить? — прорычала Ниар, разворачиваясь на месте. Боль, отражённая в карих глазах, на миг испугала гномку. Ещё не приходилось видеть подгорной жительнице в чужих очах не истлевающий пожар войны. — Думаешь, что такие, как я, совершенно бесчувственны? Ты ошибаешься, призрак. Заблуждение, передаваемое от сына к сыну, из поколения в поколение. Зло однозначно, совершенно, имеет острые края и никогда не касается белых стен благородства и созидания. Разве ты была тысячи лет тому назад в местах сражений, где проливали свою кровь мои собратья? Разве можешь ты сказать, кто был прав, не основываясь на чужих толках?
Ниар поморщилась. Осаа, сглотнув, отпрянула в сторону от чародейки. Без лишних намёков и рассуждений подгорная жительница уловила ход мыслей ангбандки. Возразить было нечем, потому что в словах Ниар скрывалась горькая правда. Летописи, сказки, легенды и придания – все это в Средиземье основывалось лишь на гласе тех, кто некогда видел былые сражения. Историю пишут победители, а не побеждённые. Последним остаётся лишь кануть в небыль, молча, смиренно, покорно. Вряд ли ныне кто-то может различить между собой ложь и правду, воедино слитых в исторических трактатах.
