— Ты обвиняешь меня в том, что я верила своим предкам просто потому, что так положено? — гномка сделала большие глаза. — А как мне судить тебя, Ниар? Ты сражаешься на стороне тех, кто желает испепелить Средиземье. Разве Саурон засадит пустыни зелёными цветочками и с эльфами в обнимку начнёт распевать гимны о самом себе? Согласись, что это невозможно. Он скорее все земли к западу от Мордора покроет черным саваном.

— Несомненно, — Ниар подхватила полотенце, начав обтирать тело. Сухая ткань быстро впитывала влагу. Локоны вьющихся волос, подсыхая, медной короной обрамляли суровое лицо ангбандской воительницы. — Вот только Аннатар, могу спорить, нацелился не на запад.

Осаа прищурилась. Уследить за мыслями Красной Колдуньи было сложно. Не ведая, о чем ведёт речь Миас, гномка опешила, силясь сообразить, что крылось за шарадами чародейки. Саурон, выковав своё колечко, преследовал одну единственную цель – стать единовластным властелином всего Средиземья. И врагов у него было немало.

— Мордор находится на юге, лишь севернее и западнее Тёмный Властелин имел врагов, — Осаа нахмурилась, сложив руки в замок на груди. — О чем ты речь ведёшь, дитя?

— Я говорила тебе, я не дитя, — Ниар отбросила в сторону мокрую тряпицу. Схватив со стула рубашку, накинула её на себя. — И что же происходит в ваших маленьких черепушках, существа Средиземья? Всегда было интересно, о чем думают такие крохи как вы. Лишённые возможности смотреть на мир с разных сторон, ограниченные, невнимательные, глупые. “Мудрые” правители.

— Прекрати паясничать, — мягко попросила Осаа, найдя в себе силы улыбнуться. Старшая дочь Мелькора снова начала козырять своим неординарным умом. Добрый знак. — Я зову тебя так, потому что… не могу иначе.

— А то как же, — Ниар рассмеялась, протирая глаза кулаками. — Ты меня сыну своему сватала. И – о великий Илуватар – у тебя это почти вышло.

— Ещё выйдет, — поправила Осаа.

— Возможно, но маловероятно, — Красная Колдунья выпрямилась, потягиваясь. — Пока я в здравом уме и полностью контролирую свой разум, чувства не возьмут верх над самоконтролем. С другой же стороны, ты отдаёшь дань старым привычкам, называя меня подобным образом. Пытаешься сократить дистанцию, привязать к себе образ волнующейся матери.

— Так и есть, — не стала отрицать гномка. — И, заметь, судя по всему работает, ибо ты со мной разговариваешь, подувшись всего два дня. Мелочи. Дис единожды устроила мне полугодовое молчание просто потому, что я не разрешила ей завести щенка в стенах крепости.

— В нашей семье в принципе разговоры не считались обязательными, Осаа, — Ниар, прошествовав к кровати, потянулась к небольшому окну. Вырезанное прямо в стенах горы, оно уходило глубоко в камень. Лучи восходящего солнца золотили стекло, возвещая о начале нового дня. Чародейка, недолго колеблясь, приоткрыла ставни. — Общение не является основой прочных уз. Доверие не строится на банальных словах, оно основывалось между нами на действиях. Согласись, вряд ли можно усомниться в преданности какого-то члена семьи, проверив на прочность волю и разум путём вверения жизни в чьи-то руки.

— Полагаю дело не в доверии, а в дисциплине, — гномка сделала скучающее лицо, приложив руку к щеке. — Мелькор видимо так вас зашугал, что милые детишки и пикнуть то ничего против не могли. А без разговоров какое может быть веселье?

— Ну, мы паукам животы вскрывали, — поведала Ниар, обернувшись к подгорной жительнице. — А ещё иногда подсовывали балрогам бочки с уксусом вместо вина. Поверь, ядрёная смесь действовала на демонов почище всякой выпивки. Забавно было наблюдать за тем, как надравшиеся валараукар гоняются за своими хвостами.

— Да уж, великолепная детская забава, — язвительно заметила Осаа.

— Забава для будущих королей, — парировала чародейка.

— Дурь в голове, — не унималась гномка.

— Ну, может чуть-чуть, — согласилась Ниар.

— Мы уже начинаем говорить с тобой на одном языке, — Королева Эребора широко улыбнулась. Почему-то ей нравилось болтать с ангбандкой, рассуждая о пустяках. А быть может, дело было в таинственности, оплетавшей образ Ниар тонкой паутиной. Никто из ныне живущих не мог похвастать возможностью выпить чаю с наследниками Дор-Даэделота. К тому же, Торину Ниар нравилась. В смысле, действительно нравилась. С этой мыслью нужно было свыкнуться.

— Это я начинаю говорить с тобой на одном языке, посланница Эру, — заметила Ниар.

— Никто не посылал меня к тебе, — возмущённо возразила Осаа. Она прекрасно помнила, как сбежала из Чертогов Мандоса. Вряд ли бы кто-то из Валар обрадовался, узнав, что гномьему духу удалось удрать в Арду.

— Это ты так думаешь, гномка, — Ниар, схватив с прикроватного столика глиняную трубку, начала забивать её табаком. — Правда состоит в том, что тебя подослали ко мне умышленно. Первый Певец все ещё присматривает за своими детишками, наслаждаясь той комедией, что творится в Средиземье. Уверена, получает при этом немалое удовольствие. Если брать в расчёт его причастность ко всему происходящему, не остаётся сомнений, что длинный нос Эру в скором времени покажется и в моих делах.

— Глупости, — зашипела гномка, даже не представляя, как такие речи могли срываться с уст Ниар. — Ты говоришь глупости, колдунья.

— Так ли глупости? — поднеся лучинку к трубке, Ниар закурила. Вот уж точно не женская привычка. Осаа никогда не любила запах табачных изделий, тем более если раскуривали их в маленьком помещении. Миас же, опустившись на кровать, явно наслаждалась моментом. — Сама рассуди, моя названная матушка, глупы мои речи или нет. Ну, допустим, что мы забудем на время о присутствии на землях Эндора таких существ, как я. Предположим даже, что ничего плохого не происходит. Все счастливы. Все живут долго, радостно, безгрешно. Скажи, если бы жизнь была такой, кому нужен был бы Эру и вся его свита? На чем бы строились верования эльфов, этих надменных, глупых, горделивых созданий?

— Вот уж не думала, что ты к ним так относишься, — вставила Осаа.

— Я действительно их недолюбливаю, — Ниар провела рукой по воздуху, выпуская изо рта струйки дыма. — Но суть не в них. Суть в происходящем. Забава в том, что наш достопочтенный создатель намеренно допускает зло, ибо без зла такого понятия, как добро, существовать просто не может. Какой смысл в чёрном цвете, если нет белого и наоборот? Никакого, ответ очевиден. Счастливые не могут быть таковыми, если нет несчастных, иначе жизнь будет похожа на фарс и грош ей будет цена. Борьба определяет ценность наших душ, наш выбор, наши действия. С самого рождения, почти с пелёнок, во мне воспитывалась одна мысль – свобода выбора является важным составляющим духовного начала. Но разве можно выбирать, если твой выбор предопределён? И почему предопределён? Потому что какому-то безмозглому скупердяю-творцу захотелось поиграть в куклы. А я не кукла, как и ты таковой не была.

— Ты что-то перегибаешь палку, Ниар, — Осаа натянуто улыбнулась, видя, как сияет чистотой лицо чародейки. — Илуватар не может говорить нам, как поступить, а как не поступать.

— Тогда скажи, откуда берутся предсказания? И откуда мы с тобой знаем, что Торин, твой милый сынок, погибнет в скором времени? — Ниар изогнула дугой одну бровь. Её голос наполнился состраданием, ранее никогда не проявляемым. — Пойми одну вещь: мы с тобой лишь пешки в огромной шахматной игре. Мой отец хотел сойти с доски, перестать играть по правилам и жить свободной жизнью. Я хочу того же. За это дерусь. В это верю. И буду верить до конца своих дней.

— Твой бунт может оказаться частью навязанной игры, — Осаа помрачнела. — К тому же, Моргот мог внушить вам эту мысль только для того, чтобы заручиться поддержкой детей, которых в одиночку сам победить бы не смог.

— Твоя правда, — Ниар задумчиво вглядывалась в расползающийся по комнате дым. Сизые струйки вились в воздухе, точно змеи. — Я часто размышляла над этим. И часто подвергала сомнению все слова близких, сказанные мне в то или иное время. Мой гарант безопасности – моё недоверие окружающим. Оно позволяет мне замечать те вещи, на которые бы остальные люди просто не обратили бы своего внимания. Как и выходит с Дол Гулдуром.