— Вам действительно неведом страх? — вопрос сорвался с языка быстрее, чем Торин сумел понять, что именно спрашивает. Перед глазами пронеслась картинка – Ниар, скачущая на огромном вороном жеребце, быстром, как сам ветер.

— Слишком многого я боюсь в этом мире, — призналась кареглазая красавица. — Слишком многое мне неведомо и как беспризорный ребёнок я странствую по широким далям Средиземья, пытаясь найти свой дом. Я видела многое, и многое пережила, но страшно мне каждый день, каждую минуту и секунду. Однако дело Ваше правое и за него я готова побороть собственные слабости. У Вас чистое сердце, Король-под-Горой. Такое сердце способно даровать надежду тем, кто погряз в унынии. Даже таким существам, как я.

Ниар смолкла. Подняв руку, положила свою ладонь поверх ладони Торина. Последний, широко распахнув глаза, вслушивался в наступившую вокруг тишину. Она мягким палантином ложилась на все сущее, ввергая естество в магическую завесу ночи. Изредка до ушей доносились потрескивания факелов в коридоре и мягкие трели пташек за окнами. А ещё Торин слышал лёгкое дыхание девушки, что стояла так близко.

— Я думаю, многие бы не согласились с Вами, — эреборец вспомнил о своём отце. Вспомнил о том, как смотрели на гномов эльфы Ривенделла. Горький привкус обиды и злобы разлился внутри, горло стиснули крепкие лапы неутихающей ярости. — Большинство видит во мне лишь жадного и отчаянного охотника до сокровищ.

— Я вижу иное, Ваше Величество, — Ниар открыла глаза, и в них Торин увидел слезы. — Я вижу сильного сына северных земель, искренне желающего привести свой народ к потерянному некогда дому. С трудом могу представить, как сложно Вам, Торин Дубощит, справляться с теми бедами, что преследуют род Дурина. И не могу понять, откуда Вы берете храбрость и силу, чтобы противостоять ненастьям и превратностям судьбы…

Последние слова девчушка прошептала. Вновь закрыв глаза, улыбнулась. По щёкам её стекали хрустальные капли, прочерчивая солёные дорожки на светлой коже. Сердце Торина сжалось, все тело будто окутало горячее облако. Проведя рукой по шее Ниар, гном осторожно смахнул слезы с её лица, боясь, что настоящее обратится в пепел. Чуть подавшись вперёд, склонился над лихой наездницей.

Пьянящий запах мёда защекотал эреборцу нос. Боги, что за чудный аромат – запах лета, жизни, радости. Запах весёлого детства и солнечных деньков. Дух юной девушки, вольной делать, что хочет и как хочет. Чуть потянуться вперёд и запах обретёт форму, станет горячим и нежным, как дуновение весеннего ветра. Как касание лучей на рассвете, мягкое и невесомое. Просто найти губы Ниар, чтобы хотя бы мельком дотронуться до недостижимого счастья.

Это был не поцелуй. Его эфемерный собрат, ласковый и скользящий. Почти неощутимый, но палящий, светлый. Всю сущность Торина на какое-то безумное, до ужаса счастливое мгновение охватила неукротимая радость. Воздуха не хватало, тело покалывало, по коже проносились волны огня. Одно мимолётное касание губ, простое движение…

— Простите, Ваше Величество, я забылась, — Ниар, вспыхнув, отстранилась прочь. Отвернувшись в сторону, прикрыла рот тоненькой ручкой. Все тело её было напряжено до предела, широко открытые глаза искрились. Торин, ловя мгновения ускользнувшего прочь ощущения, задержал дыхание.

— Ниар…

— Мне пора идти, — девушка резко развернулась на месте и, не позволив гному ничего высказать против, чуть ли не бегом бросилась прочь из зала. Торин, сделав два широких шага следом за ней, принудил себя остановиться. Все зашло и так слишком далеко. Вообще не следовало позволять себе таких вольностей. К чему? К разочарованиям? Эреборец закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Все потуги впустую. Не на шутку расшалившееся сердце не давало покоя.

Торин улыбнулся. Он все ещё слышал вдали едва различимый топот девичьих ног. Ниар. Маленькая разбойница, встретившаяся гномам на пути к Эребору. Крохотный лучик надежды, впорхнувший в жизнь Короля-под-Горой белой птахой перемен. Может судьба и не благоволила ему, Торин был благодарен жизни в настоящий момент. Прежде эреборцу не доводилось ощущать ничего более прекрасного и сильного по отношению к живым существам. Новые чувства вдохновляли. И пусть этим чувствам вряд ли было суждено перерасти в нечто более крепкое, Торин не был готов отказаться от них.

В них он чувствовал себя живым… И это было прекрасно.

♦♦♦♦♦

… И это было прекрасно. Кто бы мог подумать, но Ниар нашла гномью ласку прекрасной. Да, Торин Дубощит не виделся Красной Колдунье добрым и нежным, но душа у него действительно оказалась белой, как только что выпавший снег. И этот факт ужасал.

Пробежав вперёд несколько коридоров, старшая дочь Мелькора все же решилась остановиться. Не зная, от чего бежит и зачем, Миас прислонилась спиной к стене, сползая на пол. К горлу подкатывал крик отчаяния, голова гудела, в ушах слышалось утробное биение усталого сердца. Чародейке казалось, что по венам вместо крови тёк расплавленный свинец. Лицо горело, сердце трепетало в груди и что-то очень и очень горячее со всех сторон окутывало Ниар. Пытаясь отдышаться, девушка обхватила руками голову. Захотелось разрыдаться, но подобной слабости создательница Лугбурза позволить себе не могла.

— Я не думаю, что такую реакцию можно считать нормальной, Ниар, — Осаа подошла со стороны, сложив руки на груди. Вездесущий призрак не покидал старшую дочь Мелькора ни на секунду. — Ты вроде как должна сейчас хладнокровно идти к себе и радоваться собственным успехам.

— Замолчи, — мягко попросила Ниар. Ей не хотелось спорить с гномкой сейчас. Мать Торина Дубощита который день сопровождала чародейку на каждом шагу. От её речей принцесса ангбандская успела порядком устать.

— Даже не собираюсь, — присев подле, собеседница улыбнулась. — Скажи честно, разве этого ты от себя ожидала, деточка? Признаем, что нет. А подумай вот ещё о чем: для Торина это серьёзный шаг. Вряд ли бы он решился…

Ниар не слушала. Ей вдруг стало плевать на мнение призрака. Осаа являлась посыльной, простой куклой в руках кукловода. Прислушиваться к её мнению не следовало, хотя бы потому, что оно не могло быть непредвзятым. Что уж говорить о более веских причинах? Не нужно быть мудрецом, чтобы понять, во имя чего благодушные Айнур отпустили в мир живых существо из мира мёртвых. Кто-то расторопный постарался обеспечить Арде спокойное будущее на ближайшие лет пятьдесят. Ниар давно перестала верить в искренние порывы Осаа помочь своему сыну. Конечно, сомневаться в материнской любви Красная Колдунья не сомневалась, однако ставила под вопрос саму причину появления гномки рядом с собой. Никто из сыновей и дочерей Амана не мог услышать гласа Миас, рокочущего над Ардой. Вывод напрашивался сам.

Сглотнув, чародейка медленно коснулась пальцами своих губ. Ей доводилось множество раз познавать любовь, но никогда и ничьи слова не находили в душе Миас отклика. С Торином все оказалось иначе. Холодный Король-под-Горой, такой неприступный и безукоризненно целеустремлённый, пробуждал в Ниар давно забытые ощущения… А может, и не забытые вовсе? Может быть, эти чувства были совершенно новыми и Красная Колдунья, в силу прожитых лет, просто не поняла, чем они отличаются от уже зачахших? Ниар не знала. Она не понимала, что происходит. Ей просто хотелось вновь оказаться рядом с Королём Эребора, наблюдать за ним, смотреть на него, улыбаться ему. Глупости, конечно.

— Признай же, что он нравится тебе, Ниар, — Осаа не унималась. — В этом нет ничего зазорного. Торин хорош собой, и ты в определённом смысле не лишена красоты…

— Я Королева Дор-Даэделота, — прочеканила Миас, стараясь не вслушиваться в слова гномки. Прогоняя из головы прочь образ Торина Дубощита, Красная Колдунья вспоминала Ангбанд. Отца. Брата. Сестру. Даже Саурона. — Я наследница Темных Земель, повелительница Красного Огня, что спал в Тангородриме и ныне беснуется в жерлах Роковой Горы. Я по праву силы претендую на власть над Белериандом, я создала Барад-Дур, я скрепляла магией Кольцо Всевластия. Мне не должно колебаться в своих решениях и не достойно сомневаться в собственных силах. Мы есть конец Арды и эпохи правления Эру и не могут быть страшными нам древние заветы Айнур. Нам покровительствует магия Амана, и свет Сильмарилл освещает наш путь. Так было сказано в Утумно, так было завещано Морготом. И если ты думаешь, гномка, что какой-то маленький гном сможет остановить меня на моем пути домой, ты сильно ошибаешься. И лучше тебе понять это сейчас.