Вероятно, это был именно Учиха Итачи, приходящий сюда ежедневно.

Неджи стоял в тупике, не зная, что ему сейчас делать. С одной стороны, в нем мгновенно проснулся инстинкт шиноби: он готов был начать слежку, чтобы узнать, где прячется Итачи. Но, с другой стороны, где уверенность, что это именно он, а не кто-то из местных?

Длинный и бесформенный капюшон плаща шиноби еще ни о чем не говорил, его могли носить и даже носили штатские, недаром шиноби были незаметны в толпе в своей простой одежде, кроме того человек молчал, но даже если бы он и разговаривал о чем-то со стариком, вряд ли бы Неджи что-то услышал: он стоял слишком далеко. Раздосадовано скривив тонкие губы, он судорожно раздумывал, что же делать дальше.

В такие моменты он крупно жалел, что у него нет на плаще капюшона, как в накидке АНБУ у Сая и Саске. Пробовать пойти ближе? Слишком рискованно, Итачи в любом случае его узнает и тогда можно смело забыть о слежке.

«Что же делать, что же делать?» — Неджи, цепляясь, отчаянно цепляясь за свою находку, уже готов был подойти ближе, как все разрешилось само собой.

Человек напротив, взяв в руки корзину, ненароком уронил со своей головы капюшон, и Неджи с облегчением увидел, как запылали огненные волосы молодой женщины.

Когда она, проворно перехватывая ношу, начала снова натягивать на голову упавшую накидку, то увидев ее точеное лицо в профиль, каких-либо сомнений в том, что это женщина, не осталось.

Неджи свободно вздохнул, чувствуя, как напряжение отходит от пульсирующих кончиков его пальцев; сердце, застучав в какой-то момент слишком быстро, теперь гулко ухало; под плащом стало жарко.

Как сегодня ночью.

Неджи сейчас не хотел отвлекаться ни на воспоминания, ни на другие посторонние вещи, которые отвлекали его от дела. Он был шиноби, с детства был выучен этому сложному искусству, и теперь, даже если он противостоит одному из самых сильных в истории деревни людей — Учихе Итачи, взять себя в руки и сохранить самообладание ничего не стоило для шиноби такого уровня, каким был Хьюга Неджи.

Пользуясь моментом, он без всякого напряжения, как это сделал бы любой покупатель, естественно и спокойно подошел к лавке старика, встречаясь с его потухшим взглядом.

Старик оказался очень древним, таким, каких редко встретишь. Его обвисшая и совершенно дряблая кожа на лице, в морщинах которой утонули стеклянные миндалевидные глаза, была коричневой от загара. Волосы седым и жестким клубком были завязаны в тонкий пучок на макушке; руки, сухие и как будто совершенно бескровные, дрожали. Продолжая пожевывать губы и тяжело вздыхая, он наблюдал, как Неджи с любопытством рассматривает травы, и наконец прохрипел булькающим и сиплым голосом:

— Добро пожаловать, господин.

— Доброе утро, старик, — поклонился Неджи. Мельком глянув на травы, он спросил:

— Я искал снотворные травы, мне сказали, что у вас лучшие лекарственные растения, — Неджи указал рукой на корзины. В них, как казалось на первый взгляд, лежали не только сами листья растений, но и разнообразные корявые корни, цветы, засохшие шипы, порубленные ссохшиеся стебли, кора деревьев, сушеные плоды. Пожевав губы, старик медленно встал, обходя свою лавку, и похлопал дряблой рукой по одной из корзин:

— Вот тут, вот тут.

Неджи нагнулся.

Это были сухие листья какого-то неизвестного ему растения, почти растертые в пылеобразный порошок, зелено-бурой пылью осевший на дно корзины. Старик видимо выжидал, держа наготове плетеную коробочку и стуча дрожащими пальцами по краю обтрепанной соломы.

— Да, немного можно, — сказал Неджи, рассеянно вглядываясь в сторону дороги. У него была идея спросить у старика об Итачи, возможно, он не страдает старческим склерозом и вспомнит, о ком идет речь, но хорошо помня свойство старых людей много разговаривать, Неджи прикусил язык, протягивая на ладони деньги и забирая снотворное: была возможность, что старик все расскажет Итачи, и тот не будет ждать, пока к нему нагрянут.

— Заварите и добавьте в воду или чай, господин, будете спать долго и крепко, как младенец, — прохрипел старик, возвращаясь на свое место. Неджи, снова поклонившись ему, отошел к оружейной лавке, находя там надежное место, где мог и следить, и слушать, и не быть раскрытым. Он держал в одной руке банку с порошком, внимательно рассматривая, как тот пересыпается с одной стороны на другую как песок; казалось, что он даже блестел.

В воздухе витала удушающая духота. Неджи начинал ненавидеть этот город.

Сыро, тучи как тяжелое ватное одеяло, непроглядные.

Возможно, когда-нибудь здесь будет солнце, но как будто в другой жизни.

Неджи не помнил, сколько минут или часов он стоял, ожидая непонятно кого и чего. Хозяин оружейной лавки был разговорчив, пришлось тратить время на болтовню с ним, попутно разглядывая предлагаемое оружие. В какой-то из моментов Неджи решил, что хватит, надо бросать это дело, найти Учиху Итачи невозможно, как передумал, наконец-то за несколько выматывающих часов, проведенных в разговоре со словоохотливым хозяином лавки, услышав ритмично приближающиеся шаги. Неджи отвернулся, прячась за глухими стенами оружейного магазинчика и начал делать вид, как будто рассматривает сюрикены, проверяя пальцем их лезвие, раскладывая перед собой и одновременно подбрасывая в руке банку со снотворным.

Хорошая вещь. Без сомнения пригодится.

Шаги, как Неджи и предполагал, остановились непосредственно у лавки старика, и он едва сдерживал внутреннее ликование.

Ему посчастливилось быть на многих опасных и сложных миссиях, все рукоплескали ему, называли гением клана Хьюга, когда он с первого раза выучивал новую технику и был основным звеном в командных заданиях. Но в слежке, как сейчас, он еще никогда не участвовал, для него это было в новинку, причем, как оказалось, ему как и всегда едва ли не с первого раза светила удача.

— Вам как всегда? — голос у старика стал более живым и подвижным, чем во время разговора с Неджи. Однако покупатель промолчал. Возможно, он кивнул.

— Что же вы будете делать без моих лекарств, когда уйдете? — сипло рассмеялся старик, но показалось, как будто это проскрипела старая несмазанная телега.

Звякнули монеты. Неджи напрягся, почти вплотную пододвигаясь к краю створки оружейной лавки.

— Не спрашивайте, Марубоши-сан, поэтому я и беру у вас в этот раз много трав: буду сушить на досуге. Спасибо за все.

Кровь отхлынула от лица Неджи. В кончиках его пальцев что-то кольнуло, верно, пульс ненароком участился; как только незнакомец, забирая с собой товар, начал уходить — было слышно, как его шаги отдаляются и становятся все тише, замирают, — Неджи тут же выскочил на улицу, не замечая на себе изумленных и любопытных глаз обывателей.

Человек, только что купивший травы, уходил все дальше, шел медленно и неторопливо, величественно. Он был в длинном песочном плаще, с капюшоном на голове, двумя руками придерживая у груди огромную корзину.

Нельзя было, как и с прошлым разом, понять, кто это.

Но голос Итачи даже Неджи узнал бы везде.

Его необычный, низкий и спокойный голос, с нотками усталости, холода. Рассудительность в тембре, нечто неуловимо мягкое, стальное и осторожное — Учиха Итачи, это был Учиха Итачи, и Хьюга Неджи, неслышно и незаметно скользя за ним по пятам, когда их начала разделять толпа, продолжал повторять про себя это имя, не веря своим глазам и ушам.

Он был обрадован, в то же время изумлен и удивлен тому, зачем Итачи нужно столько лекарств, каких, куда он направляется, будет ли у них время найти его и дать возможность братьям переговорить, ведь даже если он, Неджи, сейчас, проследив до конца и выяснив, где живет Итачи, пойдет сразу к месту встречи — Сай и Саске могут прийти только к вечеру.

В таком случае Неджи был готов пойти на все, даже на то, чтобы самому предстать перед Итачи.

Зачем это ему было нужно? Неджи и сам не знал, но это было его задание, и он привык доводить задания до конца; тому же — и Хьюга только сейчас уловил в себе эти мысли, — Саске хоть и не был его другом, но был одним из них, один из шиноби Скрытого Листа, стало быть, ему нужно было помочь.