— Саша, прости, я хотела его…

Из ее глаз текли слезы. Он осознавал, что она даже еще не понимает, что он тут рядом, еще действуют лекарства, и наркоз не отошел. Но душу рвали ее слова. А главное, он ощущал полное бессилие. Слава Богу, она еще не понимает всего, хуже будет, когда поймет. Сейчас работает только подсознание. Но подсознание работает туда, в сторону утраты. Но она заговорила о детях, больше о Насте. Она просила не отдавать ее Гале. Взгляд был устремлен в никуда, но она говорила с ним, с Сашей. Нет, не с реальным, который находился рядом, а с воображаемым, но говорила то, что хотела сказать и молчала. А он слушал и еле сдерживал подступившие слезы. Ведь мужчины не плачут, скорее инфаркт зарабатывают, но не плачут.

— Александр Александрович, что ж Вы реагируете так, все бредят. Кому я это говорю. Она Вам кто? И Саша это, конечно, не к Вам, может, мужа ее так зовут. А вообще жалко ее. Она действительно ребенка хотела… Не то что некоторые.

Саше стало почему-то легче. Он сам не понял, но произнес:

— Родит еще. Главное, что все обошлось. Могло быть хуже.

В процедурной появился Юрий Семенович. Он откинул одеяло и надавил на живот Вере. Снова потекла кровь.

— Видишь, Саша, в норме все. Ты тут с ней останься, я поработаю. Только скажи, ты что, не видел, сколько она лекарств пила? — пожал плечами и продолжил: — Откуда? Конечно, не видел, ты же тут, а она дома одна. Вернее с детьми. Антибиотики назначим, колоть будешь. Я отгулы тебе дам. Забирай ее домой утром, если что – вернешь. Да, еще, бери няню, и пусть выходит на работу. Ей полезней на людях и при деле. Сейчас пусть восстановится немного и на работу.

====== Точка опоры ======

— Вера!

— Да, Настюша, — Вера чистила картошку.

— Вера, тебе больно? — Настя пристроилась на табуретке у окна.

— Нет, детка, уже не больно. Физически не больно. Испугалась? Да?

— Да, очень. Я так боялась, что ты умрешь… — девочка заплакала.

— Я не умерла, я буду с вами. Ты рада? — Вера отложила картошку и обняла ребенка.

— Очень рада, ты жива, и я смогу назвать тебя мамой. Я люблю тебя. Ты хочешь, чтобы я называла тебя мамой?

— Честно? Очень хочу, но у тебя есть мама.

— Хочу, чтобы было две. Ты будешь мама Вера.

— Хорошо, я буду мама Вера, только не плачь, пожалуйста.

— А ты не умирай…

— Договорились.

— Можно я не поеду к маме Гале на лето?

— С папой решай и с мамой Галей. Неужели не соскучилась?

— Нет, я уже по Даньке скучаю, а еще и не уезжала. Мне тут лучше.

— Настюш, я только за, чтобы ты осталась. Но этот вопрос решаю не я.

— Ты скажи папе, он тебя послушает. Он тебя любит.

Разговор был прерван приходом Саши. Встречать его кинулись все. Данька тут же устроился у него на руках, а Настя обняла за талию. Вера смотрела, прислонившись к стенке, и улыбалась. Он тоже улыбался глядя на нее.

— И как вы тут без меня жили, — спросил Саша, прижимая к себе дочь.

— Скучали, папа, — ответила она. — Все скучали и я, и Данюсик, и мама Вера.

Саша многозначительно кивнул головой, услышав это«мама Вера»

— И еще, — девочка сразу решила выложить все карты на стол, — я не поеду летом в Томск, а останусь тут.

— Ты знаешь, скорее всего так и будет, мне не дают отпуск летом, только зимой. Я поговорю с Галей.

— Правда? — Настя отпустила отца и встала перед ним. — Поговори, я не хочу ехать.

— Понял, ладно, Насть, я займусь вопросом, только чуть позже.

Они поужинали, потом Настя сделала уроки, сегодня с отцом, потому что он был дома, а Вера читала книжку Даньке, яркую с картинками. Потом вместе посмотрели мультфильмы и положили детей спать.

— Саша, если ты будешь продолжать так работать, то падешь как загнанная лошадь.

— Верочка, я ничего не могу поделать. Отгулы надо отрабатывать. Кстати, Юра просил тебя подойти.

— Зачем?

— Ты его пациентка, а он тебя больше не видел.

— Нет.

— Понял, так и передам. Хорошо, ты можешь подойти, тебя осмотрю я.

— Нет. Не вижу смысла. Мне неприятно даже мимо проходить, а ты предлагаешь… — она расплакалась.

— Надо жить дальше.

— Живи.

— Вера, ты не перегибаешь палку?

— Прости. Саша, я не знаю, что со мной происходит.

— Знаешь, очень хорошо знаешь. Если бы ты была своей пациенткой, что бы ты сказала?

— Надо жить дальше. Да, я бы сказала, что надо жить дальше. Саша, я потеряла точку опоры, понимаешь?

Он протянул ей руку.

— Держи. Вот твоя точка опоры. Вер, я осознаю, что живу на работе, но такая у меня работа. За те годы, что мы вместе, работа не поменялась, она всегда была такой и будет. Ты знаешь, ты все знаешь, почему ты мечешься из угла в угол, что ты ищешь?

— Тебя. Твоих слов, твоего одобрения, я знаю все, да, сама знаю. Для кого-то, но не для себя, а для себя я потерялась, и только ты можешь меня найти. Ты же тоже это все сам знаешь.

— Знаю. Только мне тоже нужна точка опоры.

Они молчали, он обнимал ее за плечи.

— Вера, нам всем пришлось нелегко, тебе больше, несравнимо, но все пережили. Даже Данька. Пусть он не понимает всего до конца, но он тоже переживал, и Настя.

— Она назвала меня мамой.

— Я слышал.

— И просила не умирать. Что дальше? Ты думал?

— Да. Ты пойдешь обследоваться и лечиться. Без халтуры, как следует, от и до. У нас на это уйдет от полугода до года. А потом мы будем беременеть снова. И вынашивать. Ты меня поняла?

— Ты уверен? У меня получится?

— Я уверен. У нас получится.

— Я хочу на работу. Но…

— Может, попросить маму оставаться с Данькой?

— Нет. Только не маму. У нас с Настей все налаживается, а она сломает тот хрупкий мир, который есть. Саша, мама не выход. Ты сам сколько сможешь терпеть ее присутствие?

— Ну да, ты права. А как быть?

— Я говорила с соседкой, тетей Соней из первой квартиры. Она просит сто долларов в месяц и продукты.

— Выход. Я подумаю, хорошо?

— Да.

— Ты договоришься на неделю сейчас. За несколько дней будет видно, как она следит за ним. А пока обследуешься. Если она справится, и мы выработаем план твоего оздоровления, то можешь выходить на работу.

— Я ездила сегодня на работу. Там тоже хорошего мало. Даулета посадили.

— Что?!

— ОБХСС. Его подставили, понимаешь, просто подставили.

— Понимаю. Вот потому и не беру денег у пациентов. Зарабатываю то, что зарабатываю. То, что в кассе дают, и тебя к тому же призывал всегда. А Олег?

— Говорит, пронесло, хотя его тоже таскали. Может, откупился.

— Ага, Олег откупился, а Даулет не смог. Кто заведует?

— Суле Абдрахмановна.

— Пипец!

— И я про то же. Защититься она мне не даст.

— Это жизненно необходимо?

— Я…

— Вера! Это амбиции и больше ничего. Кстати, насчет денег. Сегодня ко мне приходит Настина классная, просила сделать аборт. Я не стал. Больше часа убеждал ее рожать, или хотя бы подумать. Думал уговорил. А потом с операции вышел, она в процедурной лежит. Юра сделал.

— Расстроился?

— Очень. Я надеялся, что одумается. Взрослая тетка, дочери пятнадцать, что не родить второго, и муж есть.

— А я сегодня санитарку встретила с приемного. Беременная, на вид месяцев семь. Я ее поздравила, а она мне в лицо рассмеялась, говорит, что беременность омолаживает организм, а рожать она не собирается, на следующей неделе пойдет прерывать. Искусственные роды будут. Я расстроилась, говорю: «Гуля, он же жизнеспособный, что ж ты делаешь?». А она утверждает, что у нее все рассчитано и схвачено. Никакого ребенка не будет. Представляешь?

— Врет твоя Гуля. Схвачено, конечно, только ей оформят мертворожденного, а кому-то живого, а Гуля с деньгами будет.

— Вскрытие должно быть.

— Вера, схвачено же. Пусть это будет на ее совести. Мы с тобой мир не исправим. Все, что можем, это родить своего. И родим.

— Обещаешь?

— Сделаю все возможное.

====== Быт ======