Его рука у меня на плече напряглась, он притянул меня ближе, но явно все еще выжидал. И тугой узел в меня в животе вдруг стал еще туже, тягучая жижа печали уступила место острой потребности, что исходила из самой сердцевины моего женского естества. Я изголодалась не только по обычной пище и питью, иной голод тоже рос во мне, и я уже дрожала от его призыва. И я потянулась, развернула его к себе и поцеловала так, как будто делала это впервые в жизни, мои губы стыдливо изучали знакомый ландшафт его рта. Он ответил мне с нежным напором и от него мои губы разомкнулись, и я наконец уловила тот самый вкус малинового пирожного, который привлек меня чуть раньше. Он тоже приоткрыл губы, и я изучила языком внутреннюю поверхность его рта. Очередная волна дрожи прошла по его телу. И он задохнулся, когда я поймала губами его нижнюю губу и нежно ее стиснула, и стала посасывать. А потом уже и он, чуть повернув голову, скользнул языком ко мне в рот и ответил мне таким же долгим, изучающим поцелуем.

Мои пальцы зарылись в его шевелюру — теперь, зимой, она не выгорала на солнце и стала цвета тусклого золота — я призывно тянула его к себе. Наши поцелуи становились все настойчивее, не осталось никаких мыслей — одни острые ощущения — и вскоре Пит оказался на мне сверху, а моя голова лежала уже на одной из диванных подушек. Я приветствовала его твердый, но все же нежный натиск, его губы на моих губах. Руки скользили по моим бокам, забрались ниже и подхватили меня под ягодицы, теснее прижали меня к нему. И я раздвинула ноги, радостно встречая его набухшую под одеждой плоть, когда он прижался ко мне бедрами. Наши прежние колебания были забыты, их сменил взыскательный призыв завершить начатое, и мы стали судорожно раздеваться, срывая с себя покровы ткани, пока я со вздохом удовлетворения не ощутила мягкие волоски на его груди своими сосками. Его живот прижался к моему, а ноги я обвила вокруг его талии. От ощущения, что его эрекция трется о мое сокровенное место, я стала еще мокрее и простонала его имя.

- Пит, пожалуйста… — умоляла я.

Я снова вытянула ноги от того, когда он вновь привлек меня к себе и поцеловал — глубоко и нежно —, а потом заскользил губами по моим щекам, вниз, по горлу. Проведя носом мне по шее он двинулся вниз, к грудям, помял их, целуя соски, а затем лаская их языком. Теперь я уже знала себя немного, и то, что он мог довести меня до оргазма одними этими прикосновениями. Мои пальцы сами собой схватились за его волосы, и жадно стали направлять его, и он усмехался, когда сдвинул обе груди вместе и стал их сосать по очереди — сперва одну, затем другую.

Он настойчиво пульсировал возле моего бедра, и я взяла его рукой, и стала потягивать долгими, неспешными движениями, упиваясь ощущением его гладкой кожи в своей ладони.

— Мммм, вот так… — застонал он, когда мои пальцы накрыли его мошонку, лаская и ее, а потом вернулись по его стержню наверх, до кончика головки. И снова вниз… И он провел пальцами мне по животу, и скользнул ими в меня, заставив меня корчиться в сладких муках.

— Я так сильно по тебе скучал, — шептал он настойчиво, и его пальцы входили в меня в медленном, томительном ритме, дразня и погружая меня в невероятную истому. Он целовал меня, наращивая темп, лаская меня так, чтобы я наверняка достигла пика. Еще недавно я была все равно что мертва для любых ощущений, и я была шокирована тем, насколько я сейчас была влажная, и как близко я подошла к высшей точке экстаза. По моим жилам бежала уже не кровь, а огонь, и больше всего на свете я хотела, чтобы он очутился у меня внутри. Он не спускал с меня глаз, когда я наконец взорвалась вокруг его пальцев, бесстыдно, не сдерживаясь, выкрикивая его имя и выгибая спину, и мои бедра в его руках свело судорогой.

Я все еще была в плену оргазма, когда он медленно вошел в меня, и каждая волна затягивала его все глубже в мое тело. Он почти без остатка погрузился в меня, потом почти полностью вышел, и повторил это движение снова и снова. Я провела ногтями по его спине, от чего его мощные мышцы напряглись и дернулись. Я вся отдалась нежным покачивающим движением Пита, как лодка, что плывет, слившись с ритмом морского прибоя. Ужасное напряжение сегодняшнего дня, казалось, покинуло меня, и я растворилась в его медленном ритме, впервые за много дней чувствовала себя в безопасности, на пике триумфа.

Он завел свои руки мне за плечи, придерживая мне голову, и поцеловал меня перед тем, как прошептать.

— Я никогда не смогу привыкнуть к тому, какая же ты красивая в такие моменты.

Мое сердце от этого забилось где-то в горле, и эмоции хлынули через край.

— Я люблю тебя. Мы разберемся со всем этим.

— Это уже не важно, если ты все равно ко мне вернулась, — сказал он с мрачным напряжением. Он все еще сжимал мою голову руками, целуя меня теперь порывисто, когда его собственный оргазм стал ощущаться все ближе.

Он потянулся к точке между нами, чтобы дать снова кончить и мне, но я замотала головой.

— Не надо. Так — идеально, — Я сжала его, мои ноги оплели его талию, пока он не стал дергаться так бешено, что мне пришлось его отпустить. Он выпустил мою голову и склонился надо мной, погружаясь еще глубже.

Несмотря на всю свою физическую силу, он был все еще невероятно нежен, и от усилий себя сдержать он весь слегка дрожал. Но знал, еще до того, как это узнала я, что именно так нужно заниматься со мной любовью, хотя я ему ничего не объясняла, но сейчас я хотела ощущать его всем телом и притянула его к себе, чтобы почувствовать его бешеный сердечный ритм — такой же, как и мой — чтобы покрыть его кожу поцелуями, ощутить на языке вкус его пота. Я прихватила его зубами за мочку уха, и осторожно прокатала между них нежнейшую кожу, от чего он еще больше задрожал, его мышцы резко сократились и оргазм настиг его, все его тело заходило ходуном. Я наблюдала за тем, как его лицо исказила судорога, и слушала, как глубоко, гортанно он застонал, еще несколько раз в меня толкнувшись, прежде чем затихнуть. Он осыпал градом поцелуев мои плечи, ключицы, грудь, пытаясь вновь обрести ровное дыхание, и лишь потом повалился на бок, прижав меня к себе.

Мы неподвижно лежали, случая дыхание друг друга, долго-предолго. Если прежде я ощущала себя пустой внутри, теперь я была полной — меня до краев наполнял запах Пита, его вкус, ощущения его тело возле меня. Он был весь в настоящем, весь — здесь, и все, что было прежде казалось лишь сном, и я сама себе казалась сном, сотканным из обрывков собственных кошмаров. Он все еще был здесь — туман моей тоски —, но я вцепилась в непоколебимость, основательность, прочность Пита, и сама в итоге стала прочнее. Я ощущала, что тоже скучала по нему, как скучала по солнцу, по лесу — по всему, что меня успокаивало, дарило мне покой, по всему, что я любила.

Я повернулась к нему, он же сейчас чертил узоры кончиками пальцев на поверхности моих бедер.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Ага, — я кивнула, уткнувшись ему в плечо.

— Китнисс, я серьезно. Ты правда в порядке? Потому что ты перепугала меня до чертиков, — сказал Пит.

Я сделала глубокий вдох.

— Знаю. Думаю, я всегда была такой, и дальше буду немного тосковать в душе. Этот всплеск — просто крайняя степень того, что я испытываю почти все время. За этот год стало полегче, но вряд ли я смогу думать о Прим, — мой голос сорвался, но я с усилием сглотнула болезненный комок в горле. — чтобы не забиться в какой-нибудь угол, желая в душе исчезнуть.

Пит взглянул на меня сверху вниз.

— Понимаю. Я и сам постоянно думаю о своей семье, и мне тоже тоскливо. Но я стараюсь концентрироваться на всем хорошем, что с ними связано, и порой мне и впрямь становится легче, — и тут его прервал внезапный телефонный звонок.

— Я возьму, — он застонал, но встал и пошел в мастерскую. А я смогла полюбоваться на его мощную спину и рельефные мускулы на заднице и на ногах, пока он поднимался вверх по лестнице. Это зрелище, от которого я снова стала влажной, неожиданно подвигло и меня тоже встать и, в порыве вдохновения, направиться к бельевому шкафу. Я вытащила оттуда запасные одеяла и подушки и расположила их вперемешку с теми, что уже были разбросаны вокруг горящего камина. Я даже разобрала диван, чтобы устроить из его подушек уютное гнездышко для нас двоих. Это потребовало от меня немалых усилий, так что потом я смогла лишь залезть под одеяла и свернуться там в ожидании возвращения Пита.