— Как называется этот цвет? — уточнил он, пристально его изучая.

Эффи улыбнулась.

— Коричневый металлик.

Пит потрогал ее рукав.

— Да тут не только коричневый. Тут еще золотые и медные нити. Какой потрясающий цвет! Мне бы хотелось его перенести на холст.

Теперь, после такого комплимента, она была вне себя от счастья.

— Могу тебе отрезать кусочек с отворота. Может, подберешь похожий цвет в палитре?

— Ох, я не хочу, чтобы ты портила свой костюм. Я подберу его по памяти, — сказал он.

Я понесла поднос с чаем в гостиную.

— Уверена, вам обоим предстоит немало открытий, — сказала я, улыбаясь и сервируя стол. Пит помогал мне расставлять чашки, молочник, сахарницу и приборы. — Эффи привезла нам подарки, — и я присела на оттоманке рядом с ним.

— Зачем? Нам достаточно твоего присутствия, Эффи.

Я даже затрясла головой. Какой же Пит порой бывает дамский угодник.

Она снова хихикнула, польщенная, взяла сумку и поставила подле него.

— Прошу вас. Люблю смотреть, как люди реагируют на мои подарки. Открывайте!

Водрузив свою чашку на стол, Пит занялся содержимом сумки и осторожно развернул упаковочную бумаги. Первым подарком оказалась большая коробка с чем-то парфюмерным, с одной стороны украшенная изображением языков пламени. Я присмотрелась к изящной надписи: «Огонь и Уголь». Некоторое время я её пристально изучала.

— Это популярная модная линия, в ней есть аромат для каждого из Дистриктов. Но этот — просто бестселлер. Он должен напоминать о Дистрикте Двенадцать и, я подумала, что он вам понравится. Знаю, сами вы себе такой не купили бы, но… — было ясно, что Эффи тщательно продумала этот подарок и хотела нам угодить. Пит внимательно наблюдал за тем, как я открываю коробку. Внутри обнаружились пудра, гель для душа, крем и большой флакон духов в форме куска угля, который с одной стороны лизало пламя.

— Пит, а для тебя есть мужская версия, — сказала Эффи, деликатно указывая на сумку. Он достал оттуда коробочку поменьше с тем же дизайном и надписью «для мужчин» на этикетке. Я же открыла свои духи и понюхала их. Запах был не очень крепкий, пахло теплом и землей. Я ощутила легкую сладость мускуса, ароматы сосны и жимолости, в которые немедленно влюбилась.

— Невероятно, Эффи! — Я улыбнулась ей. И отдала флакон Питу, который тоже, понюхав, одобрительно кивнул.

— Она ведь так и пахнет — лесом, — и он потянулся, чтобы чмокнуть меня в щеку, прежде чем вернуть мне флакон.

— Это осенний аромат, дорогая, — сказала Эффи. Пит понюхал и свой флакончик и сказал:

— Это хорошо, — и он передал его мне, чтобы и я ощутила этот запах: ванили и лесной прели с легким намеком на аромат сосны. Хотя этот запах и не мог сравниться с тем, как пахло от самого Пита, он настолько хорошо ему подходил, что это было даже немного жутко.

— Я была на официальном запуске этой парфюмерной линии. Они специально создавали аромат, подразумевая одну определенную пару. Пит, для тебя запах с нотками «для гурманов» — подходит тем, кто много времени проводит на кухне. — и Эффи, шутливо погрозив пальцем, подмигнула Питу. — А для тебя, Китнисс, аромат с более выраженной бальзамической ноткой, сладкий, но земной, с намеком на запах сосны. И вы ведь и в самом деле в итоге оба пахнете сразу и лесом, и ванилью, — заулыбалась Эффи. Мы с Питом переглянулись.

— Правда? — я сморщила нос. — Вот ужас-то, если все вокруг станут пахнуть в точности как мы! — я посмотрела на Пита, и мы на пару захихикали.

— Вы хоть и держитесь подальше от посторонних глаз, но все еще задаете тренд! Я понимаю, что это слишком интимный подарок, но, когда я их понюхала, сразу поняла, что он — для вас! — она из кожи лезла вон, чтобы убедиться, что не ошиблась в выборе.

— Нам очень нравится, — сказал Пит. — Спасибо тебе.

— Это еще не все, глупый. Там еще есть кое-что в сумке.

Следом Пит вытащил оттуда большой старинный том.

— Ух ты! Кулинарная книга!

— Не просто кулинарная книга! Я ее в букинистической лавке откопала. Там собраны рецепты сельской кухни, существовавшие еще до Темных Дней. Разные рецепты из всяких стран, до того, как они были поделены на Дистрикты. Кроме собственно рецептов, там есть и описания регионов, откуда она взяты. Так что это не просто поваренная книга — это своего рода архив, хранилище культуры, — она явно испытывала гордость за такой подарок.

Пит сразу же начал перелистывать страницы, пробегая их глазами.

— Да тут есть записи о читателях, картинки, заметки — ничего подобного я в жизни не видел. Спасибо, Эффи! Это просто что-то! Даже слишком.

— Ничто не может быть «слишком», если речь идет о вас, мои дорогие, — сказала она с чувством. — Второй том сейчас на пути из Капитолия. Там изначально их было два, просто второй пришлось выписывать.

У Пита округлились глаза.

— Еще и второй том? Потрясающе! Да я и с этим-то провожусь целую вечность.

Я протянула руку и прижала его к себе. Он был совершенно неотразим, когда так искренне радовался.

— Спасибо, Эффи, за такой взвешенный подарок.

— Ох, да ерунда. Там еще есть маленький подарочек для тебя, Китнисс. Не все же мне баловать одного только Пита?

Заглянув в сумку, я вытащила оттуда черную продолговатую прямоугольную коробку. Она была совсем легкой, но уже упаковка свидетельствовала о роскоши её содержимого. Я ее тут же открыла и извлекла оттуда самую изысканную шаль, какую мне доводилось видеть. Она была соткана из нитей всех цветов радуги и их оттенков, сами нити постоянно меняли цвет, так что создавался эффект невероятного взрыва цвета. Нити были тонкими, почти как паутинки, но при этом довольно прочными, и ткань было не так-то легко проткнуть. В самом цвете шали было что-то мне смутно знакомое…

— Никогда не видела подобной ткани. Что это? — спросила я, пока струящуюся ткань ощупывал Пит.

— Это новая смесь полимеров и шелка, которая делает материал носким и долговечным. Ты ведь, Китнисс, предпочитаешь всё практичное, — она снисходительно улыбнулась.

Пит встал с шалью в руках и приложил ее к картине, где был изображен Финник. И то самое небо.

— Замечательно… — прошептал Пит. Цвета на шали почти сливались с теми, что были на холсте. Став рядом с ним, я поняла, что именно это и напомнила мне удивительная шаль. Эффи, подняв глаза, тоже заметила сходство. — Цвета как на небе. Ты это тоже видишь, Китнисс? — переспросил Пит.

— Да, почти такие же, — согласилась я.

Эффи рассмотрела картину поближе.

— Расскажи мне о ней, — попросила она.

Я была так погружена в свои мысли, что даже не сразу поняла, что обращаются ко мне.

— Я видела это во сне. Я плавала в море с Финником и рассказала ему про его сына, Тристена. Там было все пронизано счастьем, в этот сне, и мне казалось что Финн, где бы он ни был, тоже счастлив. Он что-то пытался мне сказать… — и я замолчала, переполненная сильными чувствами.

— Она проснулась посреди ночи, и мы сразу пошли и переложили ее сон на холст. Её это сильно потрясло, — поспешил объяснить Пит. — А на твоем шарфе тот же узор, что приснился Китнисс.

— Да, это нечто, — вздохнула Эффи. — Знаете, мой отец обожал философию. Он бы, посмотрев на это, сказал, что вам ниспослано знамение.

Я фыркнула.

— Какое еще знамение? Что у нас обоих прекрасное чувство цвета? — Пит наклонил ко мне голову, но все еще смотрел на Эффи, которая задумалась, прежде чем выдать нечто неожиданное:

— Знаешь, порой какие-то события необъяснимы. Некоторые думают, что все происходит так, как было предначертано, и что человека всю жизнь сопровождают знаки его судьбы. Кто или что посылает нам эти знаки — остается лишь гадать, — она выразительно взмахнула рукой. — Некоторые думают, что одни события оказываются следствием других, тех, которые им предшествовали — мол, есть цепочки причин и следствий, которые зависят от возможностей и обстоятельств. Если в это верить, получается, что ты можешь контролировать происходящее с тобой, принимая те или иные решения, но никогда не можешь до конца предсказать последствия своих действий. Тебе приснился сон, я привезла тебе шаль. Кто знает, что все это означает?